Капитан должен покинуть корабль или судно последним, и это не дурацкая традиция лохматых времён, а чисто юридическое требование. Всё бесхозное в море-океане, будь то бревно или авианосец, автоматически принадлежит нашедшему. По действующему со времён финикийских мореплавателей закону капитан является представителем судовладельца и грузовладельца. Впрочем, Артём по этому поводу не питал иллюзий, французский адмирал не забрал трофей из благосклонности, и не факт, что точно так же поступит губернатор Эспаньолы.

– Мне бы дюжину матросов в помощь, одному не довести корабль в Пуэрто-Вьехо, – попросил он.

– Ну что вы, месье де Нарваэс! Приказ уже отдан! Вам помогут три десятка матросов и два офицера. И не спешите отпускать их обратно. – Адмирал заговорщически подмигнул: – Я заберу их на обратном пути из Санто-Доминго.

– В таком случае позвольте взять с собой русских волонтёров, я свожу их в горы, покажу плантации ванили и тропический лес. Вряд ли в России можно увидеть что-либо подобное. – На самом деле Артём решил воспользоваться случаем и побольше разузнать о петровской России.

– Четыре недели, большего времени я не могу дать, – по-деловому ответил адмирал.

Глава 17 Русские волонтёры

«Святой Патрик» блистал чистотой, негры отдраили верхнюю палубу с песочком, в результате тиковое дерево издали напоминало снежный наст. Старший телохранитель приветствовал Артёма и первым делом передал ключи от корабельного арсенала. На флоте хранение оружия строго регламентируется, даже на пиратских кораблях. Половина всяких разных ружей и сабель сложена под каютой капитана, другая – в носовой части под контролем старшего помощника. Экипажу дозволены ножи и кортики, огнестрел упрятан под замок «во избежание». В этом суровые реалии жизни: бунты на флоте отнюдь не редкость. Почти тюремные условия обитания и палочная система наказания то и дело приводили к вспышкам массового неповиновения.

Прибывшие следом за ним Апраксин с Макаровым тут же начали распоряжаться. Заходить в темноте в незнакомую гавань они не решились, поэтому возвращение в Пуэрто-Вьехо отложили до утра. В порт, а не в собственную уютную гавань, надо было зайти обязательно: требовалось официально зарегистрировать трофей, пока рядом присутствовали многочисленные свидетели – французские военные моряки.

Заночевал Артём в капитанской каюте, только из-за сильнейшей усталости удалось заснуть – мешала густая вонь, пропитавшая, казалось, даже стены. Едва дождавшись рассвета, почти не отдохнувший, в полном расстройстве Артём вышел на палубу и нос к носу столкнулся с Фёдором Васильевичем Макаровым.

– А я к вам спешу, сеньор Артемос! – обрадованно воскликнул волонтёр. – Солнце встаёт, подул нужный нам ветер, через полчаса можно сниматься с якоря.

Молодец Макаров, молодец – пока формальный капитан корабля пытался отдохнуть, настоящий офицер работал! Интересно, а он предок прославленного во время Русско-японской войны адмирала или просто однофамилец? Впрочем, это был не самый интересный вопрос, который вертелся в голове «гвардейца», – кое-что из сказанного вчера новыми знакомыми явно противоречило той истории, которую Артём знал из книжек и кинофильмов. Дождавшись, когда Макаров отдаст матросам необходимые распоряжения и замрёт на мостике, парень спросил:

– Царь Пётр отправил полсотни человек обучаться командованию кораблём, но в экипаже есть и другие важные специальности, например боцман, корабельный плотник, такелажник, парусный мастер и так далее. Откуда возьмут этих специалистов? Из Голландии?

– Далась вам эта Голландия, – недовольно поморщился Макаров. – Царь специально ездил в Вену и договорился с королём о найме полутысячи православных моряков с Адриатического моря.

Артём опешил, он впервые услышал о каких-то «православных моряках»! При том что в русском морском лексиконе много голландских слов. Как ни крути, а этот факт никуда не спрячешь, поэтому новый вопрос прозвучал с долей ехидцы:

– Я не совсем понимаю, слова «шкипер», «рундук» и многие другие пришли на Русь от сербов?

Макаров громко захохотал, а отсмеявшись, утёр слёзы и серьёзно ответил:

– Прошу простить меня и не принимать смех в свой адрес, ещё раз простите, не сдержался. Россия уже сто лет отрезана от моря, что и является причиной войны со Швецией. До этого мы тысячу лет торговали с Европой, и не факт, что названные термины пришли к нам, а не взяты голландскими торговцами у новгородцев.

Уверенный ответ заставил Артёма призадуматься. Как-то раз он смотрел по телевизору, на одном известном федеральном канале, которым явно заправляли рептилоиды[41], выступление какого-то умного дяди, который гневно утверждал, что царь Пётр украл у Руси пять с половиной тысяч лет истории. Сейчас, мол, по русскому календарю, который правильно называть «Коляды дару», семь тысяч двести восьмой год, а предки голландцев пришли в Европу менее тысячи лет назад.

Впрочем, обдумав ответ Макарова, парень спросил о другом:

– Почему Пётр решил воевать со Швецией, а не продолжить войну с османами?

– Что нам османы? – вежливо улыбнулся Макаров. – Они мешают Испании, а нам от них ни тепло ни холодно. Вот шведы – совсем другое дело. Перепродажа русского зерна даёт королю полтора миллиона талеров.

Час от часу не легче, какая ещё перепродажа зерна? Шведы построили на Неве три крепости, а торговцы грузятся в Новгороде. Одни говорили, что суда под русским флагом в море не пропускались, другие утверждали, что новгородцы боялись выходить в море. Во всяком случае, Артём слышал что-то вроде этого.

– Как они могут перепродавать, если зерно везут, по слухам, на голландских судах? – недоверчиво спросил парень.

– Везут, – подтвердил Макаров, – и немцы с англичанами тоже везут. Беда в том, что Нева вообще закрыта для плавания, торговать дозволено через Ригу.

– Как это через Ригу? – изумился Артём.

Фёдор Васильевич Макаров принялся подробно рассказывать о войнах Смутного времени, которые переросли в свару между бывшими союзниками. В конечном итоге шведы отобрали у поляков Ригу и потребовали у Руси торговать только в этом городе. Кабальные условия сильно ударили по карманам торговцев, китайские и персидские товары стоили в Риге не намного дороже, чем в Астрахани. В Новгороде начался упадок, многие известные купеческие дома перебрались в устье Двины. Оно и понятно, у торгаша родной дом там, где больше денег.

Петровский волонтёр прав: что даст выход в Чёрное море в таких условиях? А ничего! Побережье давным-давно занято турками, каких-либо важных ресурсов там нет, торговых центров нет, воевать нет причин. Тем не менее войны с Турцией происходили. Почему? Надо выяснить, иначе, перебравшись в Россию, по незнанию ляпнешь какую-нибудь глупость.