Рукопашка так просто не заканчивается. Рукопашка обычно заканчивается гибелью или безоговорочной капитуляцией противника.

— А, сволочь! Отцепись, сволочь! Снова удары, блеск штык-ножей, вскрики. И требовательный, все перекрывающий голос Сивашова:

— Раненых с собой! Быстрее! Быстрее! Резкий отчаянный отрыв, обмен встречными выстрелами. И мгновенное отступление обороняющихся в глубь казармы. Чтобы под автоматные очереди не попасть.

— Сколько?

— Пятеро!

— Должны быть еще двое. Ищи еще двоих. Переползая через мертвые тела, бойцы майора Сивашова искали своих раненых и погибших товарищей. Которых не хотели оставлять врагу. Двое, отступив к флангам, прикрывали работу «санитаров», высунувшись из-за кроватей и поливая казарму длинными, опустошающими рожки автоматов очередями, не давая противнику возможности поднять голову из укрытий.

— Все?

— Все!

Живые, раненые и мертвые собрались вместе.

— Сейчас будут гранаты! — заорал кто-то из остававшихся в казарме.

Гранаты должны были быть. Потому что только они могли обеспечить надежное прикрытие тылов и гарантировать от ударов в спину. Но гранат не последовало. Возможно, потому, что жертв и так хватало.

— Мы еще вернемся! — пригрозил последний уходящий боец.

— Давай, давай! — закричали ему из темноты казармы.

На улице бойцы взвалили мертвых и раненых на плечи и, ощетинившись во все стороны дулами автоматов, двинулись к забору. В тылу, огрызаясь редкими выстрелами, сдерживали наступательный порыв противника пятерки арьергарда. Им повезло. Они, если не считать нескольких средней тяжести огнестрельных ран, обошлись без потерь.

Забор форсировали с ходу, выстраивая из своих тел пирамиды, по которым, как по лестницам, поднимались и спускались носильщики с ранеными и убитыми.

— Быстрее, быстрее!

Бойцы нырнули в недалекие кусты.

— Прикрытию занять оборону!

Пятерка арьергарда расползлась по земле, залегла за пеньки и валуны, приготовившись к бою. Им предстояло отвлечь и стянуть на себя преследующую разведгруппу сил противника. И сдерживать по меньшей мере тридцать минут. И умереть, если не будет другого выхода. И если эти тридцать минут не истекут.

Десять минут.

Пятнадцать.

Двадцать.

Двадцать пять...

Никакого преследования. Только какие-то крики и суета за забором. Похоже, не до того им, чтобы бегать за ушедшей в неизвестном направлении боевой группой. Похоже, они раны зализывают.

— Приготовиться к движению!

Пятерка арьергарда разобралась в колонну и с места, бегом, двинулась в исходную точку. Через час пятнадцать минут они вышли к грунтовой дороге, где еще через пять минут прошли крытые брезентом военные «КамАЗы». Машины притормозили, принимая на борт последних пятерых бойцов. Задние пологи опустились, и машины рванулись к близкому шоссе.

Не санкционированная начальством операция была завершена. С незначительными боевыми потерями...

— Где?

— Войсковая часть 21344.

— Когда?

— Сегодня ночью.

— Кто распорядился?

— Мы думали, вы.

— Кто руководил операцией?

— Майор Сивашов.

— Майора Сивашова ко мне. Немедленно!

— Немедленно не получится.

— Почему?

— Он в санчасти.

— Ранен?

— Ранен.

— Тяжело?

— Не очень. В плечо и ногу. В настоящее время находится на перевязке.

— На... делать мне на его раны. Ко мне, и немедленно! — трахнул по столу кулаком Петр Семенович так, что стакан в подстаканнике подскочил.

— Есть!

Майора Сивашова сдернули с медицинской кушетки, где ему доворачивали на правую ногу последние метры бинта, подхватили под руки, бросили на инвалидную коляску и привезли пред светлые очи начальства.

— Все свободны! — отпустил хозяин кабинета сопровождающих раненого. Не участвующие в экзекуции служащие не мешкая покинули помещение.

— Ну?! — еле сдерживая себя, спросил Петр Семенович. — Что молчишь?

— Разрешите доложить, товарищ... Петр Семенович.

— Давай, давай. Докладывай уже...

— Согласно ранее полученному приказу, проводя проверку изъятого с места боя на улице Агрономической оружия, нами было установлено место Дислокации сил противника...

— Не «нами». Ты за чужие спины не прячься. Ты за себя отвечай, — сердито поправил Петр Семенович.

— Мной, — поправился майор, — было установлено место дислокации сил противника и в непосредственной близости от его позиций оборудовано несколько долговременных наблюдательных пунктов. Проведенное скрытое наблюдение подтвердило наличие на территории войсковой части личного состава, участвовавшего в бое на Агрономической.

— Узнали, значит?

— Так точно. Узнали. В общей сложности было идентифицировано до отделения личного состава противника, после чего было принято решение о проведении боевой операции на территории войсковой части с целью уничтожения оказавшего с противление врага и взятия «языков»...

— Кем принято?

— Что?

— Решение кем принято?

— Мной.

— Так, ясно, продолжай.

— Операция планировалась, исходя из учета рельефа окружающей местности, внутреннего расположения строений войсковой части, времени суток и режима несения караульной службы, и была предварена вылазкой передовой разведки, которая нейтрализовала действующие караулы.

— Совсем... нейтрализовала?

— Никак нет. На время.

— Что дальше?

— Дальше... Дальше был нанесен удар по месту дислокации основных сил противника при поддержке двух выделенных в прикрытие пятерок.

— Ну? Ну и что?

— Противнику был нанесен значительный урон в живой силе...

— И технике?

— Нет, техники не было.

— А ваши потери?

— Незначительные.

— Незначительные — это какие?

— Четыре человека убиты, трое тяжело и четверо легко ранены.

— Ну да, для полномасштабных военных действий, к которым ты уже, похоже, привык, это действительно пустяк. Подумаешь, отделение туда, отделение сюда...

— Но для подобного рода боя это действительно...

— Может быть, если иметь в своем распоряжении полнокровную дивизию, мобилизационные пункты в тылу и объявленную войну, чтобы не отчитываться за каждого мертвеца как за допущенное ЧП.