Справедливости ради он отметил, что хозяйка Черного Лога ничего у него не выманивала. Он сам приехал и сам заплатил ей названную сумму. Мог бы отказаться.

— А Тамара все равно умерла…

Он вспомнил директора «Фаворита». Тот сегодня как-то слишком внимательно, слишком пристально поглядывал на него. Непривычно часто прохаживался по офису, вместо того, чтобы сидеть в кабинете. И каждый раз Антону казалось, что босс интересуется именно ним.

— Неужели догадался, что я нарочно подослал к нему детектива? Он мужик башковитый…

Рябов разговаривал сам с собой. С кем еще он мог обсудить свое положение? Кто еще заслуживает полного доверия? Тамары больше нет, а с мамой он давно не обсуждает ничего серьезного.

— Ты была несправедлива ко мне, — бросил он Тамаре, словно та его слышала. — Называла меня «маменькиным сынком». Я этого не заслужил.

На миг ее тень возникла на переднем сиденье, где она обычно ехала. У Антона выступила испарина, он протянул руку к Тамаре, но нащупал пустоту.

— Фу-ты… Прости, я не то хотел сказать…

Он представил себе Шестакова. Чем занимается этот человек? Муж Тамары… теперь уже вдовец. Скорбит? Радуется? Пьет коньяк? Курит одну из своих трубок?

Однажды Тамара открыла шкаф и показала любовнику коллекцию курительных трубок супруга. Из шкафа повеяло сладковатым табаком особого сорта, который предпочитал Шестаков.

«Егор не признает сигарет, — пояснила она. — Только трубки. Привозит их отовсюду, где побывал».

Антон потянул носом, и его затошнило. В комнате доктора стояла бронзовая статуэтка индийского бога с четырьмя руками. От нее веяло жутью.

«Что это за чудище?»

«Шива, — ответила Тамара. — Великий разрушитель».

«Твой муж поклоняется идолам?»

«Он сам — идол! — засмеялась она. — Хочет, чтобы на него все молились! В том числе и я».

Антон выехал с парковки и свернул на проспект. Он управлял машиной на автопилоте. Опомнившись, он сообразил, что едет по направлению к Ивановской улице. Туда он часто подвозил Тамару. Она была близорука, категорически отказывалась носить очки и не могла водить.

— Тамара… — выдохнул он. — Я очень соскучился…

Та женщина на траве, со слипшимися от крови волосами, была уже не его возлюбленной. Просто телом, неподвижным и остывающим. Тамара ушла. Далеко. Туда, откуда не возвращаются. Кто-то должен заплатить за это.

Свет фар разрезал сумерки, моросящие дождем. Антон включил дворники. Его мысли успокоились, улеглись. Нечего ему надеяться на детектива. Разве он не мужчина? Другой на его месте сам взялся бы за дело.

— Я докажу тебе… — шептал он, представляя себе укоризненное лицо Тамары. — Докажу!..

Что Антон собирался ей доказывать, казалось смутным, как очертания города в пелене дождя. Наверное, свою преданность и готовность довести дело до конца.

«Шевроле» удачно поместился между двумя легковушками во дворе до боли знакомого дома. Молодой человек вышел, поднял голову и посмотрел на окна четвертого этажа. Они светились.

Не дожидаясь лифта, он поднялся на площадку и позвонил в квартиру Шестаковых. Хозяин не торопился открывать, разглядывая посетителя в глазок.

— Вы кто?

— Я менеджер из фирмы, где работала ваша жена, — сказал Рябов. — Принес деньги.

— Не нужно…

— Я обязан передать вам собранную сумму.

Он не придумывал заранее, что будет говорить мужу покойной любовницы. Слова сами слетали с языка, голос звучал убедительно.

Шестаков за дверью колебался. Если он не впустит сотрудника, который принес деньги, это возбудит подозрения и лишние толки.

— Хорошо…

Щелкнул замок. У Антона защемило сердце. Сколько раз он слышал этот милый щелчок, перед тем, как они с Тамарой обнимутся в темной прихожей, тесно прижмутся друг к другу…

Доктор осунулся, поблек, но его глаза блестели болезненной одержимостью. Он протянул руку:

— Давайте…

— Прямо здесь?

— Ладно, входите, — сдался вдовец и повел незваного гостя в кухню. — Помянем.

На столе стояла початая бутылка коньяка, бокал и конфеты. Пациентки задаривали доктора коробками с конфетами. Тамара их не ела, берегла фигуру. Зато ее муж был сладкоежкой. Во всех смыслах.

Шестаков достал второй бокал и щедро налил себе и гостю. Его рука чуть дрожала.

— Не чокаясь…

— Я за рулем, — отказался Рябов.

Он не притронулся к коньяку и вместо того, чтобы отдать деньги и уйти, сел за стол. Шестаков выпил и тоже сел, бросая на молодого человека угрюмые взгляды. Видимо, он не первый раз прикладывался к спиртному, потому что выглядел не совсем трезвым. В квартире стоял запах фруктового табака с какой-то примесью.

— Где-то я вас видел…

— Я был у вас на приеме.

— Ах, да… припоминаю…

— Ваша жена порекомендовала вас как хорошего специалиста.

Доктор кивнул, давая понять, что не задерживает гостя. Однако тот не торопился уходить.

— Что-то еще?

— Тамара — не единственная жертва убийцы, — выпалил Антон. — После нее погибли еще две женщины: Маша Рамирес и Эрна, хозяйка магического салона. Вам об этом известно, не так ли?

— Зачем вы мне это говорите?

— Маша была вашей пациенткой, — решительно продолжал Рябов. Его несло. Он толком не понимал, какую цель преследует и зачем начал эту беседу. — И Эрна, вероятно, тоже. Я угадал?

— Какое вам дело?

— Я могу подать эту идею следователю. Он ухватится за вас, как клещ.

Доктор уставился на него мутными зрачками. Они были большими и темными, словно пропитанными ядовитыми парами.

«Да он обкуренный! — осенило Рябова. — Видимо, он набивал в трубку не только табак, а кое-что покрепче!»

— Эрна… умерла?

— Не прикидывайтесь слабоумным, — разозлился гость. — Ее убили. Так же, как вашу жену и любовницу. Маша ведь спала с вами?

— На что вы намекаете, господин… э-э…

— Вы убийца, Шестаков. Ваше место — в аду.

— Нет…

— Я не жду от вас признания!

— Чего же вы хотите?

— Понять.

— Меня? — скривился в улыбке доктор. — Это тебе не под силу, клоун!

Маски были сорваны. За столом друг против друга сидели не менеджер по рекламе и врач-гомеопат, а два непримиримых соперника. Молодость против опыта, напор против хитрости, любовь против сладострастия. Был ли у Рябова повод для мести? Был ли у Шестакова мотив для убийства?