Гулла развернула лошадь обратно к городу.

– Гулла, – окликнула Василиса. Наёмница оглянулась. – Мне очень жаль, что Финист это сделал с твоим оруженосцем. Это было неравноценно.

Гулла усмехнулась, и взгляд её смягчился.

– Если можешь, девочка, беги от него.

Василиса скривила губы в ответной усмешке:

– Ты случайно не знаешь способа уйти от клятвы верности?

– Только один, – пожала плечами Гулла. – Не давать её.

Заснеженный лес молчал от страха. Только водопад, равнодушный к страданиям живых существ, шумел как ни в чём не бывало, сбегая по камням в маленькое озеро. Василиса свернула налево, с каждым шагом чувствуя, как всё сильнее волнуется лошадь. Оставив её неподалёку от пещеры, Василиса направилась к тёмному провалу в холме.

По спине пробежали мурашки, стало трудно дышать. Перед глазами возникла другая пещера. Та, что ждала её в Тёмном Лесу, та, на пороге которой она умерла.

Ладони вспотели, и Василиса сжала их в кулаки, позволяя ногтям впиться в кожу. Нужно успокоиться. Всё это в прошлом и уже никогда не повторится. Белогор мёртв, а она выжила – и это единственное, что теперь имеет значение. И там, в этой новой пещере, её ждёт не Белогор, а всего лишь огромный тупой огр. И она с лёгкостью разделает его на куски, потому что теперь ей уже ничего не страшно. Границы миров не смогли удержать её, не сможет и огр. И клятва Финисту тоже не сможет. Она выполнит это задание, а потом ещё и ещё, столько, сколько потребуется, чтобы выкупить себя и сбежать из этого места, от Финиста, от Гуллы, чтобы вернуться домой, к Кирши, Атли, Тиргу, к тёплому очагу Гвардии, туда, где она наконец почувствует себя в безопасности. А пока, чтобы все эти мечты стали реальностью, ей нужно зайти в эту чёртову пещеру и покромсать тварь, что ждёт в темноте.

Василиса вошла в пещеру. Где-то впереди капала вода и что-то тихо рокотало, пахло плесенью и сырой землёй. Под ногами мягким ковром стелился мох.

Спустя десяток шагов к запаху сырости добавилась кислая вонь немытого тела, а рокот усилился, превратившись в храп. Когда глаза привыкли к темноте, Василиса разглядела огра. Великан лежал на простыне изо мха и мирно спал. Огромный живот его вздымался и опускался под горой лохмотьев и шкур, служивших ему одеждой.

Под ногой что-то хрустнуло. Василиса замерла, но великан не проснулся – всхрапнул и перевернулся на бок, подложив под голову ладони, как это обычно делают дети. Василиса осторожно подняла ногу и затаила дыхание, понимая, что пол пещеры был усыпан костями, которые она не сразу разглядела в полумраке. Чародейка скользнула рукой к бедру: на этот раз она не стала недооценивать помощь меча.

Шея у огра толстая, в ширину круглой лысой головы – с одного удара не перерубить. Придётся убить его как-то иначе.

Словно почувствовав её мысли, огр открыл глаза, удивлённо моргнул, заметив незваную гостью, и, по-звериному зарычав, принялся медленно подниматься на ноги. Василиса не удержалась и хихикнула, чувствуя, как разогревается кровь перед предстоящей битвой. В глубине души она была даже рада, что огр проснулся. С недавних пор битвы манили её, опасность заставляла сердце биться резвее, она словно пыталась доказать себе что-то. Возможно, убедить себя, что даже без магии на что-то способна, возможно, отгоняла свои страх, боль и сомнения, потому что в битве было не до них, в битве некогда было думать, плакать и мучиться несбыточными мечтами. А возможно, это просто отголоски кровожадного азарта Финиста звали её обнажить меч. Василиса не знала, но и размышлять об этом у неё не было никакого желания.

– Поднимайся, неповоротливая туша! – крикнула она, отступая на несколько шагов и оглядываясь по сторонам в поисках выгодных позиций. – Проголодался? Поймай меня!

Василиса бросилась прочь из пещеры – на открытом пространстве и при свете сражаться будет проще. Огр уже мчался следом, громко топая и рыча.

Вырвавшись на свет, Василиса развернулась и попыталась метнуть в лицо огру яркий огненный шар, но с пальцев сорвались лишь слабые искры. Но и этого оказалось достаточно. Великан остановился, закрывая глаза руками. Чародейка времени не теряла: в два прыжка она подскочила к его ногам. Меч рассёк сухожилия на левой ноге и уже рвался к правой. Взмах – и огр, вопя от боли, полетел на землю.

Больше Василиса не повторит старых ошибок. Больше она никогда не будет беспомощным жуком, перевернувшимся на спину. Больше никогда!

Огромная лапища попыталась прихлопнуть чародейку, но напоролась на острое лезвие. Выдернув меч, Василиса запрыгнула на спину великану, пробежалась вдоль хребта и со всей силы всадила остриё между черепом и первым шейным позвонком, навалившись на рукоять всем телом.

Кровь брызнула Василисе в лицо, огр дёрнулся и обмяк. Есть!

Голова никак не хотела отделяться от тела. Василиса с криком махала мечом, словно топором, снова и снова загоняя лезвие в шею великана. Перепачканные руки скользили по рукояти, мышцы сводило от напряжения, а красный снег под ногами таял от горячей крови.

– А-а-а! – заорала Василиса и новым рывком опустила меч. Голова чавкнула и, наконец поддавшись, отвалилась, демонстрируя Василисе белые грани позвоночника.

Чародейка выронила меч и, тяжело дыша, завалилась на снег. От тела огра и от неё, перемазанной в его крови, в воздух поднимался пар. Кровь стучала в ушах, а руки налились усталостью и дрожали. Теперь она вряд ли бы сумела сжать кулак. Над Василисой разлилось голубое безоблачное небо в чёрных трещинах голых ветвей.

– Всё позади, – прошептала она, закрывая лицо рукавом. – Всё самое страшное уже позади.

Она не знала, какие именно воспоминания старается отогнать: о страшном огре, которого нещадно кромсала своим мечом, или о серпе, пронзившем её сердце. Или, может быть, о мор, что пытались забраться в неё и сделать своей.

Сделать своей.

А чья она вообще?

Пленница собственной матери. Игрушка Морены. Цепной пёс Финиста. Была ли она когда-нибудь своей. Хоть когда-нибудь?

Василиса вспомнила Кирши, Тёмного, который одним своим словом заставил её сказать то, что ему было нужно. Тогда она не испугалась, не оттолкнула, не захотела сбежать, но почему же она хочет освободиться сейчас, когда Финист даже не пытается её ни к чему принуждать? Почему она не боялась могущественного Тёмного из легенд, но до дрожи в коленях боится Финиста – обычного чародея, который и колдовать-то не может? Или на самом деле она боится себя и того, что может сделать, находясь рядом с ним? А что она может сделать?

Василиса вытянула перед собой окровавленные руки – два пальца, коснувшиеся вод золотой реки, так и остались чёрными, будто вымазанными сажей. Ещё одно напоминание о её бесконечных ошибках. Василиса пошевелила пальцами и попыталась призвать чары. Невидимая преграда была на прежнем месте, и, как и всегда, только пара искр смогла пробраться сквозь неё наружу. Бесполезные искры – возможно, это всё, что от неё осталось после этого путешествия? Потускневшая оболочка, слабая видимость чародейки, которая когда-то спалила целую деревню волколаков. Возможно, вместе с чарами её покинула и она сама, та часть её, что была наполнена жизнью, смыслом, верой. Василиса смотрела на красные ладони и чувствовала, что исчезает, тухнет, гаснет, как искорка на ветру. Сколько ещё она продержится? Кем станет без чар? Кем она уже стала?