Он воткнул нож в столешницу и встал. Стянул с себя рубаху, вытер ею лицо и руки и бросил на пол. Его грудь тяжело вздымалась и опускалась, и казалось, он вот-вот выкинет что-то опасное. Это сквозило в его чувствах, пьяняще сильных, слившихся в тёмное месиво, и Василиса не могла толком разобрать, что именно он чувствует. Она подобралась, следя за каждым его движением.

– Тебе лучше уйти, – тихо, но уверенно сказала Василиса.

Финист запустил пальцы в волосы и посмотрел на Василису так, будто успел забыть, что она тоже находится в комнате.

– Пожалуйста, уходи. Слышишь меня?

Вместо ответа Финист подошёл к Василисе, и сердце ухнуло в пятки, забрав с собой весь воздух, что был в лёгких. Финист наклонился, оказавшись так близко, что она почувствовала запах эля и чего-то ещё. Сладкого и терпкого одновременно.

Василиса покосилась на нож на столе. Она успеет его схватить, если рванёт прямо сейчас. Чародейка перевела взгляд на Финиста. Только толку-то? Всё равно не сможет ударить.

Финист поймал её взгляд и усмехнулся.

– Боишься меня? – Он коснулся щеки Василисы, и она стиснула зубы, чувствуя, как на пальцах разгораются искры, которые никогда не сорвутся пламенем. – А я думал, ты смелая.

Его пальцы сомкнулись на горле Василисы и сдавили. Не сильно, но достаточно, чтобы показать свою власть. Сердце испуганно билось в рёбра – она боялась, конечно, боялась. Он мог сделать с ней всё что угодно, всё, что пожелает, и даже больше, и она не сможет его остановить. Она ничего не сможет.

– Убирайся. – Василиса вложила в голос всю свою храбрость и посмотрела Финисту в глаза. – Проспись и не смей больше являться сюда в таком виде.

Финист замер, будто не понял ни слова из сказанного, а потом расхохотался, отпуская Василису. Она шумно втянула ртом воздух и силой заставила себя остаться на месте и продолжить гневно смотреть на Финиста, а не забиться в угол, моля хозяина о пощаде.

– Всё же ты мне нравишься, красавица. – Он взъерошил пятернёй волосы, подобрал с пола рубаху и цокнул языком. – Даже в такой ситуации делаешь вид, что можешь что-то контролировать? Моё уважение.

Он отвесил Василисе шутливый поклон, забросил рубаху на плечо и направился к выходу.

– Я обещал, что не буду тебя ни к чему принуждать, помнишь? – обернулся Финист у двери. – Может быть, я не самый хороший человек, но слово своё держу.

Он подмигнул Василисе и вышел, унося с собой ворох своих скомканных чувств. Чародейка выдохнула и обмякла, растекаясь по кровати.

Она долго лежала, не шевелясь и не смыкая глаз, а в голове стучала одна-единственная мысль: «Надо срочно найти способ разорвать клятву и сбежать».

Четыре дня непрерывного пути привели Кирши в Лагвицы. В Сребрене с помощью Луны ему удалось обменять старую клячу на хорошего вороного жеребца, которому, кажется, большие расстояния были только в радость, и он нетерпеливо мчался вперёд по белой ленте тракта.

Лагвицы взбирались на прибрежные скалы и тонули в печном дыме. Подножие города омывало неспокойное море. Брызги летели ввысь, превращаясь в туман, а после – укутывали снегом узенькие улочки и покатые крыши.

Дом Гвардии в Лагвицах расположился на самой вершине скалы, откуда открывался прекрасный вид на город и куда не добирался вездесущий запах рыбы и водорослей. Когда Кирши подъехал к потемневшему от влажности и соли терему, навстречу ему вышли две пары обвешанных сумками Воронов. Одни уже запрягали лошадей, другие возились с дверью.

– Стой, Люб, не закрывай! – бросил через плечо невысокий юноша, набрасывая капюшон на светловолосую голову. – Тут новенький!

Девушка обернулась и удивлённо захлопала ресницами. В карих глазах её мелькнула тень узнавания, а за ней и страха. Сам Кирши ее вспомнить не сумел.

– На задание? – спросил он, проходя мимо и принимая из рук Любы ключи.

– В гарнизон, – ответила Люба, отдёргивая руку и стараясь не смотреть Кирши в глаза. – Сегодня утром прилетел ворон. Капитан Атли приказал всем свободным гвардейцам незамедлительно вернуться в Даргород.

– Что-то случилось? – Кирши ощутил укол беспокойства, но голос его остался ровным.

– В письме ничего не было сказано об этом. Только приказ явиться. Возможно, это как-то связано с Аспидом? Показать письмо? – Люба принялась рыться в складках плаща.

– Не нужно! – Кирши отступил на шаг. Пока он не увидит письмо, написанное рукой Атли, оно не станет для него прямым приказом, а значит, и возвращаться Кирши не придётся. За все эти годы он не нашёл способа разорвать клятву, но научился некоторым уловкам. – Вы уже в курсе истории с Аспидом? Быстро же вести разносятся.

– Мы слышали и то, что ты всадил твари меч в глаз. – Невысокий юноша ударил кулаком воздух. – Это же ты тот Тёмный с катаной?

– Ждан! – дёрнула его за рукав Люба.

– Я, – ответил Кирши.

– И что, можешь меня заколдовать? – Ждан глядел насмешливо, а вот Люба тут же побледнела и вцепилась пальцами в его плащ.

Сколько этим мальцам лет? На вид уж больше двадцати, а ведут себя так, словно воспитанники-первогодки.

– А Журавль в этом доме водится? – Кирши решил проигнорировать вопрос.

– Тут в соседней деревне Хладная Хворь разгулялась, – поспешила ответить Люба. – Он поехал посмотреть, может, кого-то ещё можно спасти. Должен вернуться через день-два.

Кирши кивнул и, не прощаясь, зашёл в терем, захлопнув за собой дверь.

– Когда ты злишься, у меня несварение, – под ногами появился Тирг и, задрав хвост, бодро запрыгал в горницу.

– Я не злюсь. – Кирши скинул плащ и бросил на лавку. Печь не горела, но комнаты ещё не успели остыть, и в доме пахло костром и хлебом.

– Уж мне-то сказки не рассказывай! – Тирг запрыгнул на печь и свернулся клубком. – Тебе надо научиться относиться к жизни проще. И к людям в целом.

– Тебе надо научиться молчать, когда не спрашивают.

– Эй, повежливее! Между прочим, если бы не я, никогда бы ты не узнал, что шкатулка у Финиста.

Кирши цыкнул, но ничего не ответил. Тут домовой был прав. Финист, как оказалось, любил оказывать услуги, заводить должников и после методично пить из них соки, отправляя на грязную работу, которая приносила ему неплохую прибыль.

Шкатулка тоже была такой работой. Бесценный артефакт, способный разорвать любую клятву.

Кирши же узнал о шкатулке случайно. Он сидел в пещере Белогора, которая после ритуала по счастливой случайности обрушилась лишь частично. Атли и Аньяна исследовали лабораторию, а Кирши остался в подобии библиотеки и перебирал бумаги, исписанные беглым почерком старого чародея. Письма, дневники, формулы – большая часть написанного мало о чём говорила Кирши. В некоторых местах слова превращались в неразборчивые каракули то ли оттого, что Белогор торопился, то ли оттого, что сам не понимал, что писал, захваченный горячкой помутнённого рассудка. Кирши не знал точно, но и причины интересовали его мало.