мошенничество. Когда начали копать под «риелтора», то выяснили, что он давно свое жилье нелегально сдавал, так что опыт поиска клиентов у него был. Теперь виновные будут наказаны. На мой взгляд, это главное. А деньги – ничто. Мне они не нужны. Но вам пригодятся, особенно ввиду последних событий, – недовольно косится на телефон, будто злится на юриста. – Купите что-нибудь сыну, Ева.

– Но… – слабо сопротивляюсь и затихаю, споткнувшись о хмурый прищур Вулканова. Не хочется испытывать терпение этого железного мужчины, однако к конверту не спешу прикасаться. Неловкая ситуация.

– Надеюсь, теперь вы осознаете, Ева, что обязаны принять мое предложение. Не на словах, ведь я понимаю, что вы согласились со мной сегодня только, чтобы утереть нос свекрови. Но на деле, – передергиваю плечами от того, как Тимур называет Меркунову. И от его ледяного тона. – Вам с сыном не помешает запасная финансовая подушка. И я не вижу причин отказывать мне.

– После всего… – запинаюсь, не веря услышанному. – После того, как вы узнали, что я связана с Меркуновыми… Предложение еще в силе? – искренне недоумеваю.

– Более того, я настаиваю на нем, – строго чеканит, облокачиваясь о стол.

– Однако пока я не разведусь…

– Неважно. Юристы Вознесенского оформили бы документы, как надо. И предусмотрели бы все риски. Но теперь я сомневаюсь, стоит ли обращаться к нему, – очередной злой взгляд-выстрел летит в потухший дисплей. – Однако решение мое непоколебимо. Если ваш муж не собирается обеспечивать собственного ребенка, значит, это сделаю я, – строгой, уверенной фразой заставляет меня вспыхнуть и затаить дыхание. – Мне больше не о ком заботится, Ева, позвольте мне помочь вам, – тут же смягчается.

Все внутри переворачивается от его слов. Мозг продолжает искать подвох, но кровь горячей магмой течет по венам, а в груди поселяется давно забытое тепло. И так хочется довериться, что с губ невольно срывается признание:

– Игорь уверен, что сын не его, – шепотом, едва различимо лепечу, но Тимур читает по губам.

Зря я сказала. Слишком личное. Еще и Вулканов реагирует пугающе холодно. Вновь ожесточается, и от мимолетной мягкости не остается и следа.

Застывает на мгновение, напоминая каменную глыбу. Огромную, твердую, бездушную. И лишь в глубине зеленых омутов крутится немой вопрос, который Тимур не спешит задать.

В кабинете воцаряется убийственная тишина. В ней внезапный звонок телефона звучит, как пожарная тревога. Сигнал срочно покинуть здание. Но мы с Вулкановым остаемся на своих местах. Горим в невидимом огне.

Он тянет руку к мигающему экрану, небрежным нажатием включает громкую связь.

– Тимур, не горячись, – грубый, хрипловатый мужской голос раздается на все помещение. – Не знаю, что тебя связывает с женой Меркунова, но давай разбираться по факту, – из динамика доносится шелест бумаг. – Я взял их дело, оно сейчас у меня перед носом. Знаешь, какую причину развода озвучил Меркунов? – выплевывает с вызовом и пренебрежением.

Обхватив себя руками, импульсивно сжимаюсь, как от пронизывающего холода, хотя отопление в доме работает на полную мощность. Неотрывно смотрю на Тимура, ловлю каждую его эмоцию.

Наше общение с ним, как ходьба по канату над пропастью. Одно неловкое движение – и камнем полетишь вниз. Но мы все еще балансируем, оставаясь наверху.

– Измена? – выносит свое предположение Вулканов и испепеляет меня взглядом, от которого не скрыться при всем желании. В самую душу проникает и выворачивает ее изнутри.

– Ого, какая осведомленность. Не с тобой ли? – незамедлительно реагирует Воскресенский. – Я не осуждаю, тебе даже полезно, но мозг при этом не отключай. Ты должен отдавать себе отчет в том, что если она охотно прыгнула в твою постель, то так же легко заменит ее на чью-нибудь другую. Опыт Меркунова это подтверждает…

– Тш-ш-ш, – поморщившись, шикает на него Тимур. И накрывает телефон рукой. Размера его ладони хватает, чтобы полностью закрыть широкий дисплей.

И вновь буравящий взгляд испытывает меня. А у меня нет больше сил терпеть. Красная от стыда и гнева, я резко поднимаюсь.

– Я. Никогда. Не. Изменяла. Мужу, – четко выделяю каждое слово.

– Ева, присядьте, – Тимур делает жест двумя пальцами в сторону кресла. Сдержанно, плавно, в свойственной ему степенной манере. Но именно сейчас его спокойный вид действует, как детонатор, и побуждает меня ослушаться.

– Она рядом? И мы на громкой связи? – догадывается Константин. Его голос звучит приглушенно из-за прикрытого динамика. – Раз все так серьезно… – покашливает с заметным недовольством. Прочищает горло, будто готовится к долгому и крайне тяжелому разговору. Или к допросу. – Ева, у меня на руках тест ДНК, который гласит, что Владислав Меркунов и Игорь Меркунов неродные друг другу. В связи с этим клиент отказывается содержать чужого ребенка и будет оспаривать отцовство. Как вы это прокомментируете?

Хлесткая пощечина – в каждом его вопросе. Но я стараюсь держать удар. Мне нечего скрывать, так что и сбегать не собираюсь. Под бдительным вниманием Вулканова возвращаюсь на свое место.

– Это какая-то ошибка, – говорю на одном выдохе. Но не циничному юристу на том конце провода, а Тимуру. Потому что только его мнение для меня важно сейчас.

– Ожидаемый ответ, – Константин и не пытается скрыть сарказм.

– Мы с Игорем делали ЭКО, – воззвав к жалким остаткам духа, говорю четко. И не прерываю зрительного контакта с Вулкановым. Общаюсь именно с ним. Напрямую. – У моего мужа были серьезные проблемы со здоровьем, и врачи рекомендовали ЭКО. Для нас это был единственный вариант родить общего ребенка. Первая попытка оказалась неудачной. Вторая, после криопротокола, подарила нам сына.

Тимур упорно молчит. Впитывает каждое мое слово, темнеет на финальной фразе, будто она ему напомнила о чем-то болезненном. И в, казалось бы, ожившие глаза возвращается ледяная пустота. Захлестывает она и меня, заражает безысходностью.

– Да, Меркунов передал мне документы из клиники. Но он утверждает, что вы, Ева, изменяли ему после первого неудачного протокола. На втором он не присутствовал, так как были использованы замороженные биоматериалы. Поэтому просил проверить подлинность документов из клиники. И по срокам… – запинается, перелистывая бумаги.

– Я родила на тридцать седьмой неделе, все нормально со сроками, – горько усмехаюсь. – И мне даже не с кем было изменять, я все время была с мужем, почти не выходила из дома, – прячу пылающее лицо в ладонях.

– Я инициировал проведение повторного теста