— Он меня не знает, — ответила Филиппа. — Он думает, что я кроткая и послушная, как корова. Сейчас не время показывать характер.

Двое мужчин, посланных вдогонку за Силкеном, воротились лишь к вечеру. Они остановили лошадей около Вальтера, и Филиппа затаила дыхание. К ее несказанному облегчению, де Грассе взорвался от гнева:

— Кретины, придурки!

— Силкен удрал, — прошептала Филиппа на ухо Эдмунду. — Твой отец приедет и спасет нас.

Эдмунд нахмурился:

— Но он же твой кузен, Филиппа! Он не причинит тебе вреда.

— Вальтер плохой человек. Твой отец ненавидит его, и, я думаю, есть за что.

— Но ты всегда издевалась над моим отцом и…

— Это такая игра. Нам с твоим отцом нравится дразнить друг друга, насмехаться, говорить колкости.

Эдмунд ничего не ответил, но явно смутился, поэтому Филиппа обняла его и прошептала:

— Верь мне. Твой отец спасет нас.

Спустились сумерки; небо окрасилось всеми оттенками розового. Отъехав еще немного, отряд остановился на краю леса, название которого Филиппа не знала. Она молча наблюдала, как два человека растворились в густых зарослях в поиске дичи. Двое других отправились собирать дрова.

Вальтер снял Эдмунда с лошади, небрежно поставил на землю и больше не обращал на него внимания. Потом помог слезть Филиппе, слегка крякнув, ибо она оказалась совсем не пушинкой. Когда ноги девушки коснулись земли, он не сразу отпустил ее, а некоторое время держал за талию.

— Я так рад, Филиппа, так рад!

— Спасибо, Вальтер.

Он внезапно нахмурился:

— Ты босиком! Это твое единственное платье? Безжалостный ублюдок даже не давал тебе одежды?

Филиппа опустила голову.

— Это не имеет значения, — кротко сказала она. Вальтер выругался. К ужасу Филиппы, он вдруг повернулся к Эдмунду и без предупреждения злобно, изо всей силы толкнул мальчика. Эдмунд полетел на землю и потерял сознание.

Чертово отродье! — прошипел де Грассе.

— Нет, Вальтер, оставь мальчика! — Филиппа дрожала от гнева и молила Бога, чтобы голос не выдал ее. Она проворно опустилась на колени около Эдмунда, который уже пришел в себя, ощупала его руки, ноги и приложила ладонь к груди. — О Боже, Эдмунд, тебе больно?

Лицо мальчика побелело, но не от боли, а от ярости.

— Со мной все в порядке. Отправляйся к своему бесценному кузену и покажи, что ты таешь от благодарности, дылда.

Филиппа посмотрела на него долгим многозначительным взглядом.

— Не будь дураком, — спокойно сказала она и поднялась.

Вальтер стоял неподалеку и довольно потирал руки:

— Иди к огню, Филиппа, скоро станет холодно, а твои лохмотья тебя не согреют.

Ей хотелось возразить, сказать, что ее новое платье — вовсе не лохмотья, но она промолчала. Еще раз взглянув на Эдмунда, девушка подошла к Вальтеру. Один из его людей расстелил на земле одеяло, и Филиппа опустилась на него, дав отдых ноющим от долгой езды верхом мышцам.

— Пусть мальчик тоже погреется, — сказала она немного погодя.

Уже почти стемнело, когда стражники вернулись из леса с фазаном и двумя кроликами. После ужина Филиппа завернулась в одеяло, усадила рядом с собой у костра Эдмунда и приготовилась к разговору. Долго ждать не пришлось.

— Я слышал, что де Фортенберри держал тебя как в тюрьме. Вот почему я задумал и осуществил твое избавление.

— Откуда ты это узнал?

— У меня есть верные соглядатаи, дорогая кузина, — секунду помолчав, с гордостью произнес Вальтер. — Помощник управляющего в Сент-Эрте рассказал мне о тебе все. — Вальтер снова помолчал, потом взял ее за руку. Его ладонь была теплой и сухой. Филиппа ничего не сказала и не отняла руку. — Он поведал мне, как твой хозяин плохо обращался с тобой, унижал, заставлял ночевать с ним в одной спальне и насиловал тебя. Он даже рассказал, как Фортенберри при всех разорвал твою одежду и потащил через зал, чтобы снова изнасиловать. Еще он признался, что Алайн, управляющий, хотел убить тебя и что ему и другим пришлось в этом участвовать: ведь он не знал, что ты моя кузина. Я убил его, Филиппа. Я перерезал его несчастную глотку, даже не дав договорить! Тебе больше не нужно его бояться.

Помощник управляющего заслужил смерть, и она сама бы его убила, если бы смогла, но услышать такой хладнокровный рассказ… Вальтер верил, что ее держали в Сент-Эрте силой, издевались над ней и насиловали. Впрочем, это логично, решила она после некоторых раздумий.

— Мой отец знает обо всем этом?

— Ты имеешь в виду лорда Генри? Нет, пока еще нет.

— Что еще тебе рассказал помощник Алайна?

— Что его хозяин украл у лорда Генри шерсть и заставил тебя прясть и шить. Что он держал тебя, как прислугу и шлюху. Как же разоблачили Алайна?

— Просто он был дурак. Один из хозяйских слуг сломал ему шею, — ответила она, не вдаваясь в подробности.

Филиппа старалась говорить спокойно, чтобы Вальтер решил, что ей безразличны и Сент-Эрт, и его хозяин.

— Прекрасно, — сказал Вальтер. — Жаль, я сам не мог сделать этого для тебя, дорогая. Конечно, я понимаю, почему управляющий хотел избавиться от тебя: ты ведь умеешь читать, писать и считать, и он знал, что рано или поздно ты выведешь его на чистую воду. То, что он пытался убить мою милую кузину, заставляет меня искренне радоваться его смерти, несмотря на то, что, с моей точки зрения, он был хорошим слугой: ведь он почти разорил Сент-Эрт. Немало денежек этого мерзавца Фортенберри перекочевало в мои сундуки!

Филиппа почти физически почувствовала, как бешенство наполнило маленькое тельце сидящего рядом Эдмунда; мальчик вздрогнул, и она поспешно положила руку ему на плечо.

— Вальтер, ты вернешь меня к отцу?

— Не сразу, Филиппа, не сразу. Сначала я хочу показать тебе Крандалл, крепость, где я служу кастеляном. Кроме того, тебе нужна другая одежда: пушистый горностай, алая туника и тонкое льняное нижнее белье. Я жажду увидеть тебя одетой соответственно твоему положению. А тогда мы поговорим о твоем отце.

Филиппа нахмурилась. Что происходит? Почему Вальтер ведет себя с ней, как влюбленный кавалер? Ее положение? Она его кузина, вот и все ее положение. Наверняка он не хочет ее, ибо полагает, что она давно не девушка. Ведь он считает, что Дайнуолд обесчестил ее. А может быть, отец пообещал Вальтеру приданое, если он разыщет ее и возьмет в жены? Это было единственное разумное объяснение. Ни один мужчина не захочет ее, зная, что она лишилась и девственности, и приданого.

— Когда мы будем в Крандалле?

— Завтра. — Он кивнул и, видя, как она устала, улыбнулся. — Со мной ты будешь в безопасности, Филиппа. Тебе нечего больше бояться. Я сделаю тебя… счастливой.