Валторны – герои оркестра. Почти все большие темы, и даже любовные, вероятно, были сыграны на валторнах. Арфа – это магия, это магическое зелье, который обращает вещи во время музыкальных переходов. Это очень полезный инструмент, потому что он на многое способен. Другими моими любимчиками являются саксофоны. Это джаз и секс, но они тоже могут быть легкомысленными.

Флейты – это птицы оркестра. Они могут дать тебе почувствовать себя воздушным, как птица, летающая в небесах. Это флейта. Поэтому у каждого инструмента своя изюминка.

Литавры – это такие классические барабаны. У некоторых инструментов есть проблемы с тем, чтобы представлять то, чем они не являются. Это как у людей. Ты тот, кто ты есть. Ты не можешь взять флейту и изменить ее звук на компьютере так, чтобы она перестала быть флейтой. Она не станет тромбоном.

ИЗВЕСТЕН ПО ФИЛЬМАМ:

Макс (2015), Забойный реванш (2013), Ведьмина гора (2009), Сокровище нации: Книга тайн (2007), Змеиный полет (2006), Тренер Картер (2005), Изгоняющий дьявола: Начало (2004), Сокровище нации (2004), Плохие парни 2 (2003), Вспоминая Титанов (2000), Угнать за 60 секунд (2000), Глубокое синее море (1999), Враг государства (1998), Армагеддон (1998), Воздушная тюрьма (1997)

НАГРАДЫ:

Коллаборация: YES (4 студийных альбома)

Номинация на «Грэмми» за лучшее музыкальное видео

Три премии ASCAP Awards Шесть премий BMI Awards

Вы пришли в кино из очень влиятельной рок-группы Yes. Как это повлияло на ваш подход к созданию музыки в кино?

Что касается рок-н-ролла, я начинал не как рок-музыкант. Мой отец был дирижером Симфонического оркестра Йоханнесбурга, я изучал фортепиано и занимался этим много лет. Я начинал у великого человека, главы университета в Йоханнесбурге. Я брал у него частные уроки оркестровки, аранжировки, музыкального анализа, композиции. Когда мне было 12, мне подарили гитару за победу на конкурсе по игре на фортепиано.

Я занимался классической музыкой, а потом начал заниматься роком с весьма ориентированной на классическую музыку группой Yes, это не было похоже на Led Zeppelin. Подготовка выступлений, подготовка хореографии в шоу, создание альбомов, где последовательность треков была очень важна, мне кажется, очень помогли мне в оценке зрелищной ценности фильма. Ты не можешь просто написать фоновую музыку и так ее и оставить, она должна дополнять фильм. Я думаю, этот опыт подготовки выступлений по-настоящему помогал мне усиливать игру актеров.

Насколько музыка для кино похожа на песню?

Самая важная вещь для меня в создании музыкального оформления – это тема. В этом смысле процесс очень похож на написание песен, если у тебя есть тема, которую люди помнят, которую они напевают. Если кто-то ходит и напевает мелодию, и ты спрашиваешь у него, что это за мелодия, а он отвечает: «Я не знаю», это значит, что ему бессознательно нравится тема, и он ассоциирует ее с разными персонажами. Я думаю, тема – по-настоящему очень важная вещь. Конечно, стиль кино, его жанр и то, какие инструменты ты используешь, – важные и существенные вещи, но я по-прежнему считаю, что главная тема – это самая важная вещь, я думаю, опыт написания песен помогает мне.

При написании поп-музыки ты очень быстро должен получить представление о том, что ты внушаешь. В кино у тебя больше времени на то, чтобы развиваться, и если ты не даешь себе времени на развитие, то можешь просто загнать себя в угол, и на середине фильма ты будешь опустошен. Я думаю, очень важно с самого начала попробовать или предположить, какой будет главная тема фильма. Мне не кажется, что тебе нужно много времени, прежде чем ты начнешь заниматься тематическими элементами кино. И говоря о разнице между сочинительством лирики для песни и написанием чего-то для фильма разница заключается только в инструментах.

Иногда бывает довольно сложно, если я сначала пишу музыку, а потом добавляю туда стихи. И напротив, если я пишу песню, в которой сначала есть текст, проще потом написать музыку к стихам. Мне сложнее написать стихи на музыку, чем музыку на стихи, которые имеют смысл. Написание музыки к фильму не обременяет тебя лирикой. Несмотря на то, что я люблю лирику, я могу сконцентрироваться на сущности музыки.

Я всегда находил странным, я не хочу называть имен, когда некоторые парни не имеют понятия о том, как делать оркестровки, и отдают на разработку их оркестровщикам. И огромная часть того, каким становится музыкальное оформление, ложится на плечи оркестровщика. Если вы оглянетесь на великих композиторов, вам захочется им сказать: «О, мне нравятся ваши оркестровки». Это часть общего. Когда я пишу музыку, я пишу темы и оркестровки – это очень важная часть процесса. Я помню, как однажды оркестровку на мою музыку делал кто-то другой, валторну переложили на трубу, потому что партия была слишком высокой. Но она не была такой уж высокой для талантливого музыканта, она была нормальной. И я помню, что эту партию отдали трубачу, но я сказал: «Нет, я хочу, чтобы это играли на валторне. Я хочу, чтобы музыкант напрягся. Поэтому это должно быть сыграно на валторне».

Почему вам кажется, что оркестровую музыку считают «менее крутой», чем поп или рок-музыку?

Я думаю, молодые люди должны дать себе шанс послушать классическую музыку, наверное, это должен быть короткий плей-лист самых крутых вещей, потому что если вы прослушаете 100 симфоний подряд, вам станет очень скучно.

Мой сын, который сейчас играет в группе Grouplove, делает по-настоящему хорошие вещи. Много лет назад к нему пришел его друг и сказал: «Я послушал эту группу, The Beatles. Они звучат прямо как Electric Light Orchestra». Это случилось только потому, что каждая нота, написанная Джеффом Линном, вдохновлена The Beatles, и никак по-другому. И многое из музыки Джона Уильямса и других людей, их великие мелодии, были вдохновлены великими композиторами прошлого.

Для детей, которые не слышали много оркестровой музыки, музыка Джона к «Звездным войнам» или еще к чему-нибудь кажется крутой. «Это очень классно, это так великолепно», – говорят они. Но ничего нового не было сделано. Все это сделали раньше.

Опять же сравнивая рок и оркестровую музыку: как отличается музыка, которую вы пишете?

Одна из первых вещей, которую сказал мне мой профессор, была: «Ты должен помнить, в оркестре нет педали». Там есть только оттенки, это одна из самых ранних вещей, которые он мне говорил. В оркестровой палитре есть очень много всего, чего нет в роке или джазе. Если вы играете великолепную увертюру с оркестром, появляется настолько много цветов, настолько много путей, по которым можно пройтись, свет и тень, которых просто нет в современных рок-группах или в танцевальной музыке, или в чем угодно подобном.

Мне хочется использовать слово «изящность», потому что способность использовать светотень в оркестре очень велика и очень редка. Намного реже вы слышите что-то подобное в мире рок-н- ролла. Оркестр может делать что-то такое сильное, а потом показать что-то очень тонкое. У вас есть гобои с очень тонкой мелодией, и они нужны просто для того, чтобы их укрывала вся остальная музыка.