напротив, было изобретением и обязанностью МКИ. Стремление министерства к реорганизации предприятий привело в 1942 году к созданию Бюро предприятий (Kigyo * Kyoku), которое и сегодня существует под названием Бюро промышленной политики и является центром управления как для министерства, так и для японского промышленного мира.

В конце войны Джером Б. Коэн писал: "Все факты указывают на то. ...что основная ставка [Японии] в экономических усилиях военного времени, как это было задумано в начале войны, должна была быть сделана на дальнейшее перемещение ресурсов из невоенных в военные нужды, а не на повышение общего уровня производства".

 

Хотя Коэн и японские аналитики критикуют эту политику, трудно представить, какие альтернативы были у MCI, учитывая тот факт, что Япония уже вступила в войну, поставив тем самым под угрозу свой жизненно важный импорт, прежде чем промышленные последствия

Длительная война с Соединенными Штатами стала рассветом для военных. Для послевоенной промышленной политики не имеет большого значения тот факт, что японское правительство начало полноценную мобилизацию для участия во Второй мировой войне только после битвы за Мидуэй и высадки американцев на Гуадалканал (август 1942 г.), но имеет большое значение то, что когда правительство начало действовать, его политика ввела экономических бюрократов в дела отдельных предприятий гораздо глубже, чем когда-либо прежде. Как бы ни было неудачно движение за реорганизацию предприятий в военное время, оно лежит в начале пути, ведущего к Совету по рационализации промышленности 1950-х годов и Совету по промышленной структуре 1960-1970-х годов.

Еще в 1937 г. профессор Арисава Хироми, который в 1975 г. был одним из руководителей Совета по промышленной структуре, выступил против сложившегося мнения о том, что средние и малые предприятия необходимы для развития экспортного потенциала Японии. Ссылаясь на работы экономиста и сотрудника Совета по планированию при кабинете министров Миногути Токидзиро *, Арисава утверждал, что, вопреки политике MCI, поддержка и защита малых предприятий была ошибкой, поскольку они имели лишь побочное значение для долгосрочных экспортных перспектив Японии, хотя он и признавал, что они обеспечивали работой значительную часть японской рабочей силы.

 

Он предпочел бы, чтобы все эти мелкие заводы были организованы в крупные производственные единицы или, по крайней мере, стали субподрядчиками крупных предприятий - идея, которая показалась дзайбацу вполне приемлемой. Одним из важных наследий движения за реорганизацию предприятий является существующая сегодня схема обширных субподрядных отношений между крупными, хорошо финансируемыми предприятиями конечной сборки и бесчисленными мелкими, плохо финансируемыми механическими мастерскими.

 

Конкретно проблема конверсии и закрытия малых предприятий возникла в результате провала первого плана мобилизации материальных ресурсов в середине 1938 года. Совет по планированию при кабинете министров отказался от первоначального плана отчасти потому, что обнаружил, что значительная часть импортируемых в страну материальных ресурсов используется не крупными предприятиями для создания боеприпасов или экспорта, а средними и мелкими предприятиями, производящими продукцию для внутреннего потребления. Пересмотренный план КПБ радикально сократил импорт для этих предприятий, что привело к их банкротству, а перед правительством встал вопрос о том, что делать с рабочими, которые были вынуждены остаться без работы. В сентябре 1938 г. МКИ предпринял первые шаги по решению этой проблемы, создав Департамент политики промышленного преобразования (Tengyo* Taisaku Bu).

Идея создания отдела заключалась в том, что с помощью субсидий и государственного давления депрессивные средние и мелкие предприятия могут быть переведены на выпуск боеприпасов, экспортной продукции или импортозамещающей продукции. Сотрудники департамента также использовали методы, полученные в ходе рационализаторского движения, для содействия совместному управлению и слиянию большого числа предприятий. Рабочих, не поддающихся реорганизации, поощряли и оплачивали их эмиграцию в Маньчжурию и Китай. Департамент политики безработицы нового Министерства социального обеспечения также спонсировал такую эмиграцию, чтобы предотвратить социальные волнения среди безработных.

В ходе реорганизации MCI 16 июня 1939 г. Департамент политики промышленного преобразования был переименован и продолжал называться Департаментом продвижения (Shinko * Bu). Неясно, кто придумал термин "продвижение" и что под ним подразумевалось, но "отдел продвижения" сохранился и в эпоху MITI в качестве компонента Агентства по средним и малым предприятиям, созданного 2 августа 1948 года. Историки МИТИ видят в реорганизации 1939 г. фундаментальное изменение функций министерства: до этого торговая и промышленная политика проводилась без учета масштабов предприятий, но после 1939 г. политика была явно направлена на развитие крупных предприятий.

 

Движение по переводу малых предприятий на военные рельсы началось в конце 1938 г. как специальная реакция на растянувшийся китайский инцидент. Правительство выработало базовую политику для Департамента продвижения только 12 января 1941 г., когда MCI объявил "Общий план конверсии и закрытия средних и малых предприятий". Через два года правительству пришлось применять эту политику ко всем предприятиям, а не только к средним и мелким.

Первая половина 1942 года стала периодом эйфории для японских промышленников. План мобилизации материалов на 1942 год был самым оптимистичным из всех, а Совет по планированию при кабинете министров даже смягчил правила использования нефти, поскольку поставки из Голландской Ост-Индии перешли в руки Японии. Вскоре после падения Сингапура военные выразили свою признательность экономическим бюрократам за их усилия, поставив в CPB и MCI большое количество памятных резиновых мячей из малайского каучука для распространения среди населения. Он пользовался огромной популярностью у публики и получал в прессе невероятные похвалы как в свой адрес, так и в адрес своего служения.

Тем не менее, у Киши были проблемы. Контрольные ассоциации для каждой отрасли работали плохо. Теория, лежащая в основе компромисса, навязанного государственным бюрократам из-за сопротивления бизнес-сообщества, заключалась в интеграции государственного и частного секторов. Реальностью, однако, стало сохранение картелей, контролируемых частными лицами, в которых дзайбацу доминировали в соответствии с Законом о контроле над важными отраслями промышленности 1931 года. Хэдли характеризует ассоциации контроля как "картели с небольшим участием правительства".

Власть государства над ними ограничивалась выдачей лицензий. Сами контрольные ассоциации были заняты получением хороших прибылей, распределением долей рынка в пользу лидеров дзайбацу и заключением побочных сделок с военными, независимо от того, что говорили или делали MCI или CPB. Более того, военные часто подрывали бюрократические усилия по контролю, не допуская попадания критически важных материалов в каналы и на свои собственные арсеналы из-за межведомственного соперничества и недоверия военных к гражданскому руководству картелей.

Большинство аналитиков обвиняют дзайбацу в "бесхребетности" контрольных ассоциаций, но вину за это должны разделить и министерства. Все экономические министерства вели бесконечные бои за юрисдикцию при отнесении отрасли к "важным" и за влияние в ее контрольных объединениях. Первая контрольная ассоциация, ставшая образцом для всех