Разложил карту, засел за ней, вооружившись карандашом и желтым маркером. Местность тут плоская — как-то не верится, что здесь все на шлюзах. Другое дело, что никакой лабиринт из журнала с путаницей местных каналов не сравнится, тут можно, как мне кажется, искать проход долго… если не идти от конечного пункта. Что возьмем за конечный? А реку. Реку Амстел. Вот она, в Амстердаме, до самого моря идет. Тут вроде шлюз, но помечен как неиспользуемый. И есть канал боковой, без всяких шлюзов… так… поехали вверх по течению…

Разобрался. Всего лишь за полчасика разобрался. Есть выход в море, прямо в амстердамский порт. Могу прямо сейчас выйти из дома, сдернуть лодку с близлежащей стоянки, до которой рукой подать, и спокойно убраться отсюда к морю. А по морю, например, добраться до Мюйдена. Я его себе желтым маркером обвел и трижды просмотрел — ни единого шлюза, каналом, в реку, в море.

Нет, не годится. Мне этот путь сейчас жизненно важен, светить его врагу даже случайно не хочется. Заметят меня на лодке, туда-сюда катающегося, — да и перекроют. Поставят на берегу пулемет, как я тогда, — и все, привет семье. Путь один, а вот сухопутных дорог много, ими пока и воспользуюсь. А водой пойду тогда, когда все свои дела здесь завершу. Когда уже безвозвратно можно будет смываться. Когда пойду искать посудину под обратный путь. Да, и решаю окончательно — в Россию пойду морем. Боюсь я сушей прорываться: очень много всяких неподходящих для возвращающегося москвича мест по пути окажется. На хрен не надо. Хотя машиной было бы куда лучше…

Встал, потянулся, чувствуя облегчение из-за того, что наконец принял окончательное решение. Когда все ясно — жить легче. А завтра — на новом «ивеко» в Мюйден: поглядеть, чего тут и как.

Ладно, надо еще к поездке подготовиться. Хотя бы заправить машину и пару канистр с соляркой в кузов закинуть. Хоть и недалеко вроде, но черт его знает, какими изгибами пройдет мой путь и куда в результате приведет. Всякое уже бывало, всякое. Ко всему следует быть готовым.

Тигр все же поехал со мной. Не то чтобы он сам высказал желание, но, когда я спросил его: «Так поедешь или нет?» — он вдруг проснулся, потянулся, выгнув спину дугой и мелко задрожав от удовольствия, после чего соскочил со стола, на котором почивал, и пошел вместе со мной к выходу. Сумку тащить не помог — я прихватил «лишнее» оружие для обмена или продажи: там видно будет. Сверился с картой, задал пункт назначения на навигаторе — да и поехал.

До шоссе и по шоссе до первой большой развилки ехал очень сторожко, постоянно оглядываясь: риск нарваться на сошедших с ума албанцев тут все же был немал, я от них не за тридевять земель прятался. Но не нарвался, повезло. Когда выбрался на двенадцатое шоссе, немного расслабился — все же отъехал достаточно далеко.

Шоссе было наезженным. И встречные машины изредка попадались, и заторы, которые в свое время, похоже, почти перекрыли эту трассу, были безжалостно разбиты и растолканы. Люди начали ездить — это хорошо, это признак жизни. Причем, насколько я понимаю, здесь еще людей не так много, люди — на севере, на полуострове, там их основная масса.

Масса… сам себя слушал бы, что ли. Масса… семь процентов населения, или сколько там… Вот знал я, например, сто человек, и девяносто три из них убиты. Вот что такое семь процентов. Такого даже представлять не хочется. Привык вроде уже, хоть и рановато привыкать, насмотрелся. А по сути, получается так, что просто не задумывался. Скольких людей из тех, что знал, я уже не увижу? Начнешь спрашивать… а у кого спрашивать-то? Родители жены остались в Сочи, связь с ними тоже давно прервалась, — что они, как? Знает она что-то о них или нет? Хотя откуда? За меня вот сама жизнь этот вопрос решила семь лет назад, в виде пьяного тракториста, выехавшего без фар ночью на шоссе. А у нее? А у других?..

Если начнешь задумываться о том, сколько людей для тебя важны в этой жизни, удивишься, даже если ты самый забубенный нелюдим. Просто об этом не задумываешься: незачем задумываться — все же живы, здоровы. Нужен кто — позвони. А случившаяся Беда — она ведь по самому живому рубила, топором, пластала жизнь как мясник тушу.

Почему мало задумываешься об этом? А наверное, есть механизм защитный в мозгу. Когда все настолько плохо вокруг, как сейчас, что-то должно удерживать все эти мысли в самой глубине сознания, в самой глухой и темной кладовке. Потому что если это оттуда вырвется… Это как пожар в торфянике: может годами гореть, и никто не заметит, а может вдруг вспыхнуть — и все, бедствие, катастрофа.

Посмотрел, сколько еще ехать. Маршрут навигатору я сам задал, так что остаток пути он показывал точно. Еще больше шестидесяти километров — вроде и недалеко, но это по нормальным временам. Дорога впритирку обходит два немалых города, включая Лейден, тот самый, где лейденскую банку придумали. Понимаю, что раз люди ездят, то должно быть все в порядке, но албанцы тоже в этот порядок умудрились вписаться — и ничего, никакой бульдозер их, как автомобильную пробку, с дороги не спихнул.

К радости моей, у самого Лейдена я догнал небольшую автоколонну, сопровождаемую какой-то шестиколесной военной машиной. Пристроился не то чтобы в хвост, а так, в пределах прямой видимости, решив, что колонна возможные неприятности на себя скорее соберет. А если кто-то решит на плетущегося сзади одиночку поохотиться, то, может, даже и помогут. Не уверен, но вдруг сидящий в засаде гипотетический враг тоже этого заопасается?

Врагов не было, из города, большого, тесного и мертвого, к нам тоже никто не пришел, не напал. Ну и хорошо, общения с мертвецами мне вчера тоже хватило. Вот момент со «спортсменом» напрягает немного: не целенаправленно ли он пытался мне череп раскроить? Чтобы я не обернулся, чтобы обеспечил его материалом для перестройки? Он поумнел и решил выделиться из сонма равных ему? Вырасти в «супера»?

Хотя… вспоминаются приключения в Нью-Йорке, на нефтяном заправочном терминале «Hess», там ведь тоже что-то подобное было. И железками размахивали, и каменюкой кто-то из мертвецов кинулся. Умнеют, умнеют. Если дорастут хотя бы до использования железяк, стайного поведения и засадного способа охоты — может быть очень плохо и трудно. Пусть они все равно слабее человека, но тот факт, что убить их можно только в мозг, то есть весь расчет на немалую меткость, дает им большую фору.

Я невольно скосил взгляд на приклад висящего на груди автомата. Еще один, «полноценный» М4, лежал рядом в чехле, на всякий случай. Запас карман не тянет: сколько себе это ни повторяю — и не устаю удивляться великой мудрости этого выражения. Не тянет — и все тут. Лично мне не тянет, по крайней мере. «Коротыш» хорош в машине и в ближнем бою, во что серьезное с ним ввязываться неохота, а с тем уже можно.

Вновь развязка, выезд на шоссе номер один, которое прямо к Мюйдену должно вывести. Добротное такое шоссе, широкое и гладкое, тянущееся среди бесконечных полей и пастбищ. И почти вся его обочина заставлена машинами, сбитыми в сторону, мятыми, битыми, давленными тяжелой техникой. А в машинах и трупы, и костяки, и кости разбросаны по асфальту, и стаи мертвых собак шарятся среди скопища мятого и рваного железа. Видать, тут пробка была, а в пробке и началось. Тесная это страна, маленькая.