– А вот, – обращается уже к нам, – как вы друг у друга записаны?

Я неловко хлопаю ресницами, вспоминая.

За все четыре месяца я так и не переименовала его! Кривоклювик…

Можно я промолчу?

Ну, Беркут, давай, скажи ты первый! Я подхвачу и совру.

А он молчит!

– Дамы вперёд.

Ах ты…

– Муж, – выдаю гордо, вспоминая оговорку у окна. – Вот так!

Пытаюсь замять эту тему, но не могу не узнать, как же я записана у Артура в телефоне.

– А я у тебя? – спрашиваю невзначай. Делаю вид, что мне всё равно. Но любопытная Варвара внутри так и хочет узнать!

– Жена.

Говорит с интонацией в виде: «А что, могло быть как-то по-другому?»

И это меня и напрягает.

Он ведь тоже лжёт! Свой своего издалека видит!

– Скука конкретная, – мелкая морщит носик. – Нет чтобы что-то поживее…

Я откашливаюсь, вспоминая своё милое название.

– Когда я ем, я глух и нем, – затыкаю её. Всё, хватит на сегодня разговоров про телефоны.

Конечно, на этом всё не заканчивается.

После ужина мы ещё долгое время сидим в гостиной, слушаем истории и играем в какую-то игру, привезённую Милой. Но я быстро устаю, и кажется, это не остаётся незамеченным.

– Милая, ты устала? – бабушка с беспокойством гладит меня по плечу. – Сейчас уснёшь. Иди спать, беременным сон полезен. Нам тоже спать пора, не мучайся.

Я устало улыбаюсь, в каком-то полусне киваю. Я устала по десятибалльной шкале на все сто. Но мне так хорошо с родными, что я этого не замечаю.

Встаю с дивана, хочу пожелать всем спокойной ночи, но не успеваю.

Мила подпрыгивает со своего места следом и подходит ко мне, чуть присаживается, касаясь щекой моего небольшого живота.

Большой, как будто с колючками ком застревает в горле. Ранит его, не даёт возможности говорить.

– Спокойной ночи, малышка.

Всего лишь три слова, но от них вся радость улетучивается. Снова отголоски последних дней проникают в сознание, отравляя его и заставляя сомневаться. Я пытаюсь верить в лучшее. Что наша малышка выживет, ведь иначе быть не может.

Но… Снова эти слова.

Опять представления, что её не станет.

Как сказать об этом Людмиле? Как она отреагирует на новость?

Сердце сжимается в маленькую горошинку, которая ещё чуть-чуть – и лопнет.

Поджимаю губы и пытаюсь сдержать рвущиеся наружу слёзы.

Мила поднимается, встаёт на носочки, целует меня в щёку.

– И тебе спокойной ночи, сестрёнка.

Натянуто улыбаюсь. Нельзя показывать, что со мной что-то не так. Хотя бы пару дней, пока они не уедут…

В прострации дохожу до нашей спальни, по пути глажу Шарика, который не любит шум и лишних гостей и не стал выходить из комнаты. У меня хватает сил только принять быстрый душ, переодеться и залезть под плед.

Опять провожу время в своих отравляющих мыслях.

И не сразу замечаю, как возле шкафа стоит немного удивлённый Артур, который уже начал готовиться ко сну.

Ой, я прошла мимо и не заметила его...

– Ты спать? – спрашивает, избавляясь от майки. Я с интересом наблюдаю за каждым его действием. Невольно засматриваюсь на кубики твёрдого пресса, который Артур качает каждый день. Да, этот трудяга постоянно в тренажёрном зале. Я как-то попросила его подтянуть меня, а то всё тело задеревенело, но… Не вышло. Беременность нагрянула незаметно.

– Да-а-а, – расплываюсь на кровати. – Я очень устала-а-а. Тем более, наш режим сегодня подкосили.

Обычно мы уже в одиннадцать сопим в подушку.

А сейчас с трудом пытаюсь не закрыть глаза, когда Беркут приземляется рядом, касается своей ладонью моей спины и притягивает к себе. Теплота его тела

обволакивает, защищая от мощности кондиционера, который в следующую секунду мужчина вырубает.

– С твоими родственниками – я не удивлён. Они у тебя жутко гиперактивные и общительные.

Смеюсь ему в грудь.

Рядом с ним приятно лежать вот так вот. Не знаю почему, но с ним я чувствую спокойствие и умиротворение.

– Я удивлён, что мы ещё не спим, – сам усмехается. – Но оно того стоило. Ты сегодня так много улыбалась.

Чёрт, смущает!

– Я соскучилась по ним, – признаюсь, обнимая Беркута в ответ. Не знаю почему. Хочется закинуть на него ногу, повиснуть, как коала на дереве, и лежать.

В комнате воцаряется уютная тишина, и я чуть не засыпаю в его объятиях. Слишком хорошо. Слишком тихо.

– Что ты думаешь о том, чтобы они переехали сюда?

Я просыпаюсь.

Поднимаю голову, отлипая от горячего и согревающего тела.

– Чего?

Смотрю в карие пронзительные глаза, от которых во рту пересыхает. Он смотрит тепло, пламенно, с серьёзным прищуром. Отчего-то нехорошо становится.

А в груди сердце начинает биться учащённо.

Тук-тук делает.

Сильнее и сильнее.

Я чувствую такое не в первый раз. И в последнее время всё чаще и чаще. Когда дыхания не хватает, а органы скручиваются в узел, но не от плохого. От приятных слов, его ласковых действий.

И вот снова.

Что-то горячее растекается в груди.

– Я думала… – выдыхаю. – Но не знаю. Очень бы хотелось, но… Тебе ведь решать. Я всего лишь…

– Ты всего лишь, – вмиг становится серьёзным, – моя невеста. И жена.

На последнем слове гаденько так усмехается.

– Ты беременна от меня. Почему ты не можешь воспользоваться этим и самой организовать их переезд?

– Я так не могу.

От всех его слов голова кружится.

Невеста, жена, беременность…

Только полгода назад я кидалась от подработки к подработке. Искала место, где платят больше! А потом отдавала всё на кредит, за квартиру и на лекарства сестре. А теперь…

– Тогда это будет моё желание.

Шея затекает, и я устало падаю на подушку, прикрывая глаза.

Он больной.

С ним что-то не так.

Почему он не грубит?

Не пытается унизить?

Не выливает мне воду из стакана в лицо, как тогда?

В какие-то моменты я скучаю по старому Артуру.

Я чувствовала к нему только неприязнь, никогда не думала, что мы дойдём до такого. А теперь… Я накручиваю себя. Что нравлюсь ему. А он нравится мне.