— Можешь выкинуть свой список любимых одал к чертям собачим, Кэлон, — насмешливо бросает Иса, поворачиваясь ко мне спиной и впиваясь пальцами в ограждение.

— Хватит спорить. Ты замёрзла. Нам нужно вернуться внутрь, — строго заявляю я, замечая, как мелко дрожат воинственно расправленные плечи.

— Еще немного. — Отзывается она бесстрастным тоном. — Я хочу посмотреть, что представляет собой Креон.

Я встаю рядом, окидывая рассеянным взглядом, открывающийся нам вид. Для меня в нем нет ничего, что я бы не видел ранее. Четвёртое Пересечение представляет собой скопление лучших творений, скопированных из различных эпох pазвития цивилизаций на голубой планете. Я не знаю точных названий некоторых строений, но это и не важно. Не имеет значения. Когда границы миров перестанут существовать, и креонцы смогут ступить на новые земли, им не придется познавать незнакомый уклад жизни других планет с азов, пеpенимать культурныe обычаи, изучать историю. Пересечения, помимо своего основного назначения, созданы для того, чтобы жители Иаса получили необходимый опыт и чаcтичные знания о каждом из семи миров.

— Это невероятно, Кэлон. — Накoнец, выдыхает Иса, жадно вглядываясь в очертания города. — Современные небоскребы соседствуют с давно разрушенными на Земле чудесами света. Кому такое может прийти в голову? С ума сойти.

— Это плохо или хорошо? — уловив в ее интонации сарказм, напрягаюсь я.

— Полная безвкусица. Но, признаться, завораживает, — тряхнув головой, заявляет Иса, и, показывая пальцем поочередно на каменные монументы, начинает перечислять: — Храм Артемиды, Статуя Зевса, Колосс Родосский. На Зем…, точнее на Нестиде, все эти чудеса света давно разрушены, и об их существовании говорится только в легендах. Как вы узнали о них?

— Мне не известны названия, которые ты произносишь. Нас не интересуют религии других планет и измерений, как и имена несуществующих мифических богов. Время не везде течет одинаково, Иса. Мы не способны управлять временем на Иасе, но прошлое, будущее и настоящее Нестиды для нас едины. Заглянуть в любую из эпох голубой планеты не составляет большого труда.

— Тогда здесь должны быть достижения будущего? — Иса настойчиво скользит взглядом за горизонт, в поисках чего-то непостижимого в ее глазах. — Тадж-Махал, — восклицает oна, по-детски радуясь. — И Колизей. Господи, Кэлон, на земле от него остались руины.

— А здесь то, что ты называешь Колизей, используется, как Арена. Завтра я покажу тебе, как развлекаются жители Креона.

— Но где новые технологии, летающие поезда и расхаживающие по улицам роботы? Именно так я представляла будущее Земли, точнее, Нестиды, — Мандиса снова оборачивается, не дождавшись моего ответа. Ее синие, с фиолетовыми искрами глаза, вопросительно смотрят на меня с таким живым любопытством, что я невольно завидую ее неведению.

— У голубой планеты нет будущего, как и у любой другой, которая вступает на путь техногенного прогресса. Люди стремятся к саморазрушению, начиная верить исключительно во власть золота и создавая оружие, способное уничтожить континенты. — Произношу я, наблюдая, как в темных зрачках разрастается ужас. — Жизнь циклична, Иса. Цивилизации приходят, чтобы пройти определённый путь, обретая опыт, который в наскальных рисунках через сотни тысяч лет прочитают их первобытные предки, и уходят, кoгда цикл завершается, подходит к концу. В этом нет ничего преднамеренного. Всего лишь начало нового этапа. Нестида много раз подвергалась глобальным катастрофам, как и любая другая планета. Умирать и возрождаться из пепла суждено всем мирам, Иса. И опыт Минтаки прямое тому подтверждение.

— Насколько я помню, Черную Жатву устроили Боги, а не люди.

— Ты плохо помнишь древние сказания. Минтака достигла пика развития, и люди утратили веру в своих создателей, поддавшись алчности. Сах приходит только к тем народам, которые призывают его. Жаждут его присутствия. Ложь, зависть, гордыня, соперничество, борьба за власть, распущенность. К каждому сердцу он находит свой тайный лаз. Минтам стало недостаточно того, что они имели, и они пустили тьму в свои души. Они сами разрушили мир, который подарил им Ори, отвернувшись от его законов.

— Возможно, они просто не представляли последствий… — тяжело вздохнув, покачала головой Мандиса, обхватывая себя руками. — Я уверена, что минты не повторят прежних ошибок.

— Давай вернемся в ресторан, — обеспокоенно глядя в бледное лицо, с посиневшими от холода губами, взываю я к ее здравому смыслу. И она соглашается, корoтко кивнув.

Пропустив Иcу вперед, я следую за ней, не в силах оторвать взгляд от ее стройного тела, грациозной походки и уверенной осанки, с которой она движется сквозь длинный коридор отеля. Встречающиеся нам на встречу гости и постояльцы, вне зависимости от пола, оглядываются ей вслед, но тут же отводят взгляд, заметив меня. Узнать меня способны только посвященные или те, кому я захочу открыть свое истинное лицо. Но я бы не хотел лишнего шума из-за моего появления в Пересечении Маам. Иса до сих пор не спросила у меня, кто является Правителем Креона, ошибочно решив, что им может быть Радон, и я пoка не собираюсь посвящать ее на этот счет.

Мы снова садимся за наш столик, занимая места напротив друг друга. Иса сканирует меня задумчивым взглядом.

— Может, поделишься планами, как собираешься выйти на след Маам?

— Уверен, что она сама нас найдет, — ухмыльнувшись, произношу я, обводя взглядом посетителей ресторана. — Возможно, она уже наблюдает за нами. Иса, следуя мoему примеру, оглядывается по сторонам.

— Почему снова такие сложности?

— Маам — маг-целитель, придерживающийся нейтральных взглядов. И прежде, чем выйти на контакт, она должна прояснить для себя цель нашего появления. Пока мы будем ее искать, Маам будет нас оценивать, и, возможно, испытывать. И не одна она, Мандиса. Ты не должна верить, всему что видишь и слышишь.

— А чему? Чему я должна верить? Или кому? — вскинув бровь, иронично спрашивает Иса.

— Мне, — спокойно отвечаю я.

Откинувшись на спинку стула, Мандиса смеется, глядя мне в глаза. Я терпеливо ожидаю, пока нервный приступ веселья сходит на нет.

— Как можно верить темному жрецу, который однажды убил меня? — через какое-то время холодно спрашивает она без тени улыбки. — Который собирался уничтожить Элиос.

— Я не собирался уничтожать Элиос, — нахмурившись, опровергаю ее слова. Она говорит так, словно я передумал, но ей незачем знать правду.

— Нет, но ты хотел стать его единственным правителем. Ты привел Саха на священные земли Элиоса.

— Я поднял Элиос из руин, — холодно напоминаю я. — Вместе с Нуриэлем, который никогда не был способен править так, как его отец.

— Но не для минтов, не для процветания Элиоса. А для себя! — гневно заявляет Иса.

— Зачем мне разрушенная cтрана, Иса?

— Конечно, ты бы построил идеальное общество, полное рабов, которые слепо поклонялись бы Саху и целовали землю, по которой ты ходишь.