– Я нарушила слово, – пробормотала Джейни. – Я больше не могу ему помочь. Все кончено…

– Глупости! – резко перебил Аллейн. – Не надо сгущать краски.

Что-то в его тоне заставило ее замолчать. Несколько секунд девушка внимательно смотрела на инспектора, потом спросила тихо и серьезно:

– Вы подозреваете Мориса?

– Я начну его подозревать, если вы оба и дальше будете беспардонно врать. Выкладывайте начистоту. Вы знаете, зачем он в этот день поехал в храм?

– Да, – ответила Джейни. – Думаю, что знаю. Хотя он мне не сказал.

– Это как-то связано с его пагубной привычкой?

– Значит, он вам об этом говорил?

– Конечно. Мы сделали анализ сигарет мистера Гарнетта и нашли героин. Но, судя по всему, мистер Прингл не ограничивался одними сигаретами. Верно?

– Да, – прошептала Джейни.

– И, очевидно, во всем виноват мистер Гарнетт.

– Да. – На секунду она замялась, но потом вздернула подбородок и решительно повторила: – Да.

– Хорошо, – кивнул Аллейн. – В котором часу мистер Прингл покинул вашу студию?

Джейни продолжала внимательно и серьезно на него смотреть. Вдруг она опустилась на колени посреди ковра и протянула руки к камину, одновременно повернув голову к инспектору. Это выглядело неожиданно и очень выразительно. Казалось, она приняла какое-то решение и поэтому позволила себе расслабиться.

– Я все расскажу, – произнесла она. – Он вышел отсюда примерно в половине третьего. Точно время не помню. Морис сильно нервничал, и с ним было… трудно. Он выкурил подряд три сигареты, больше у него не было. Потом мы поссорились.

– Вы можете сказать из-за чего?

– Могу. Мистер Аллейн, простите, что вела себя слишком грубо. Наверное, я набралась плохих манер от Мориса. На самом деле я вам доверяю. Может, это не самое подходящее слово, ведь вы вряд ли считаете, что он ни в чем не виноват. Но я знаю, что он не виновен, и верю, что рано или поздно вы это поймете.

– Хорошо сказано, – одобрил Аллейн.

– Ссора произошла из-за… меня. Обычно, накурившись этого зелья, он хочет заниматься любовью. Не обязательно со мной, просто я оказываюсь рядом. Я не собираюсь строить из себя невинную особу, тем более что сейчас таких нет. Меня не пугает страсть, и я могу о себе позаботиться, но в Морисе есть что-то такое, чего я боюсь. Что-то кошмарное… Иногда он сосредотачивает свои… чувства на какой-то одной детали – например, на моем запястье или какой-нибудь точке на руке. Это жутко и приводит меня в ужас.

Она говорила очень быстро, без колебаний и смущения, словно ее радовала возможность выговориться.

– В воскресенье было то же самое. Он крепко держал меня за руку и целовал ее с нижней стороны. В одно и то же место, снова и снова. Я просила его остановиться, но он словно не слышал. Мне стало страшно. Я не могу передать… Я стала сопротивляться, но он не обращал внимания, и тогда я ударила его по лицу. Произошла скверная сцена. Я твердила ему, что он катится в пропасть и тянет меня за собой, и все из-за наркотиков. Потом мы сцепились из-за отца Гарнетта. Я винила его во всем, говорила, что он прогнил насквозь. Вспомнила про Кару.

Она вдруг замолчала.

– Его это рассердило?

– Безумно. Чудовищно. В какой-то момент я по-настоящему испугалась. Он пробормотал, что если они действительно это делали… Вы понимаете?

– Да, – ответил Аллейн.

– Вдруг он меня отпустил. Только что кричал во весь голос, а тут заговорил мягко и спокойно. Сказал, что поедет на квартиру отца Гарнетта и возьмет еще… героина. «Хорошенькую порцию», – сказал он. Морис объяснил, что отец Гарнетт хранит его в спальне и он возьмет, сколько ему нужно. Потом тихо рассмеялся и ушел. Когда вечером мы снова встретились, он, видимо, уже принял новую дозу и делал вид, будто ничего не произошло. Вот как проводит время парочка молодых влюбленных.

Джейни все еще стояла на коленях возле Аллейна. Она сильно побледнела, ее колотил озноб.

– Простите, – пробормотала она. – Как глупо. Не понимаю, что со мной…

– Все в порядке, – успокоил ее Аллейн. – У вас шок из-за всех этих переживаний.

Она положила ладонь на его колено, и через секунду он мягко накрыл ее рукой.

– Спасибо, – поблагодарила она тихо. – Мы увиделись с ним только вечером. Когда вы нас отпустили, я проводила его домой. Он сказал: я должна говорить, будто он весь день провел у меня. Я обещала. Да, я обещала: вот что самое ужасное. Он сказал: «Если они возьмут не того человека…» – и замолчал. Потом я вернулась к себе. Это все.

– Ясно, – кивнул Аллейн. – У вас случайно не найдется бренди?

– Есть немного, вон там.

Инспектор снял с дивана покрывало и набросил ей на плечи. Потом нашел бутылку бренди и налил полную рюмку.

– Выпейте залпом, – посоветовал он.

– Ладно, – ответила она, трясясь всем телом. – Я умею пить.

Она опрокинула рюмку, и на ее щеках появился легкий румянец.

– Какой же я была дурой! Наверное, это потому, что я все держала в себе.

– Вот еще одна причина доверять полиции, – сказал Аллейн.

Она рассмеялась и снова положила руку на его колено.

– Тем более что все мы люди, – добавил Аллейн и встал со стула.

– Боюсь, вы не слишком похожи на человека, которому хочется довериться, – сухо заметила Джейни. – Впрочем, вы все-таки человек, иначе я бы этого не сделала. Нам пора ехать в суд?

– Да. Я могу вас подвезти, если вы не против прокатиться на полицейской машине.

– Не стоит, мне еще надо забрать Мориса.

– Что ж, в таком случае я удаляюсь. С вами все в порядке?

– Не скажу, что я в восторге от предстоящего визита. Мистер Аллейн, мне придется повторить… все, что я сказала… судебному следователю?

– Все зависит от самого следователя. Если бедняга страдает ревматизмом, процесс может оказаться довольно мучительным. Но, насколько я знаю, у этого джентльмена со здоровьем все в порядке. Нас ждет небольшое шоу и отсрочка заседания.

– Отсрочка? Зачем?

– О, – мягко ответил Аллейн, – чтобы наверняка заработать свои деньги, зачем же еще?

Заседание суда прошло именно так, как предсказывал Аллейн. Обвинение обрисовало дело только в самых общих чертах. Интерес публики – несомненно, благодаря «скандальной» статье Найджела, – достиг небывалых высот. Сам Аллейн превратился в настоящую звезду. Вообще, этот случай послужил хорошим поводом задуматься о том, насколько далеко должны заходить судебные процессы, потакая вкусам зрителей, которые обожают «страшные драмы» в театре Друри-Лейн. В прежние времена, когда порядочные женщины не толкались в очередях, чтобы занять лучшие места на «громком деле», мелодрамы брали людей за живое. Но их очарование сильно поблекло теперь, когда, приложив минимум усилий, вы можете сами поглазеть на настоящего убийцу: вот он, сидит на скамье подсудимых, позеленев от страха, пока почтенный старец в черной шляпе, сам довольно нездорового вида, с дикцией неважного актера провозглашает: «Предать казни через повешение, пока он не умрет» – и добавляет: «Да благословит Господь его душу». И никаких вам занавесов и аплодисментов. Судебное расследование – это своего рода прелюдия, разыгрываемая перед началом спектакля, но в таких случаях, как убийство Кары Куэйн, оно представляет особый интерес для публики. Кто из этих людей окажется виновным? Кто из них отправится на эшафот и будет казнен «через повешение, пока он (или она) не умрет»? Может быть, этот священник, Джаспер Гарнетт? Странное имя, но сам выглядит довольно впечатляюще, правда? От одного взгляда мороз по коже. Нет? Думаете, не он? Господи, как они могли вообще ходить в эту церковь! Избранный сосуд, хм… Знаешь, милый, каждый рассуждает в силу своей испорченности. Американец? Ну, он простой парень и такой душка… хотя кто знает… Де Равиньи? Дорогая, я с ним знаком. Нет, не слишком близко, но все же. Его кузен… Хотя нет, это была его сестра… Опять же, никогда не знаешь… И потом, эта Кэндур… Тут сам черт ногу сломит. Мальчишка? Прингл? Кажется, он в родстве с Эстерхоу, через Браун-Уайтов? Конечно, все знают, что это за люди. Хотя на вид довольно симпатичный. Боже мой, где они откопали эту парочку – Лайонела и Клода? Впрочем, все может быть. Пока не начнется шоу, ничего нельзя сказать наверняка. Ничего.