Фило и Джош снова переглянулись, и сквозь их испуг медленно и ошарашенно просочилась надежда — и стала крепнуть с каждым мигом.

— Джош, — проговорил Фило, — какие у тебя отношения с Богиней? Раньше мне было неудобно спрашивать, но, надеюсь, я тебя не обидел. От этого может зависеть, удастся ли нам…

Его оборвало гулкое шарканье поискового отряда по ближайшему пандусу. Джош кинулся вперед, взбрыкнув — Маркус съехал к его крупу, и Зилла увидела, как Джош, не глядя, потянулся назад и придержал Маркуса, — а потом они исчезли в сумраке. Фило схватил ее за руку — ладонь Зиллы целиком поместилась в его кулак — и они бросились догонять Джоша. Позади была мертвая тишина. Отряд остановился и прислушался, откуда доносится топот. Зилла и Фило бежали на цыпочках, чтобы не шуметь, но оба понимали, что их все равно слышно. Остановиться они не решались. Джош впереди, в полумраке, несся так стремительно, что нужно было спешить, иначе они потеряются.

Они бежали на глухой перестук копыт Джоша и иногда на мелькнувший вдали проблеск мельтешащего белого хвоста. Погоня приближалась — это было слышно по топоту множества резиновых подметок. Очень скоро Фило стал задыхаться. Зилла подозревала, что от страха. Ее и саму трясло все сильнее. Джош бежал не по той тропе, которую она так ясно видела, и с каждой секундой они уклонялись от нее все больше и больше. Зилла хотела окликнуть Джоша, сказать ему про тропу и про Фило, но не решалась — ведь тогда и преследователи поймут, что у них все плохо.

Тут, к ее колоссальному облегчению, Джош случайно свернул на верную тропу, одним махом перескочив пандус, и они наконец догнали его. Здесь, у подножия пандуса, было так темно, что Зилла различала Джоша только из-за светлой масти. Передними ногами он крепко упирался в пол, чтобы не соскользнуть, а задние нервно переминались, и ему приходилось одной рукой придерживаться за стену, а второй оберегать Маркуса от падения. Этот пандус был очень крутой. Зилла и сама схватилась за стену — и неожиданно оказалось, что едва различимая кладка на ощупь грубая и сырая, будто от росы.

— Фило, — проговорил Джош, — окружи-ка нас защитой в два раза толще, быстро. Они насылают на нас какие-то розыскные чары.

Дыхание Фило замедлилось, он тихонько всхлипнул от усилий, которых Зилла не почувствовала. Зато результат ощутила почти сразу. Их всех словно бы что-то обняло — так же нежно и искательно, как Фило, когда норовил приласкаться. Темный узкий пандус вдруг стал удобным и уютным. Они прокрались вниз в какой-то бункер, где было тихо и спокойно — он был, будто подушками, выложен чем-то неощутимым, но очень приятным.

Маркус это почувствовал и пришел в восторг.

— Гоука! — громко возвестил он. — Кататись! Взих, взих!

— Тише, зайчик, — сказала Зилла.

— Ничего страшного, — пропыхтел Джош. — У Фило это здорово выходит — когда сильно и ненадолго. Нас опять потеряли.

Зилла удивилась — откуда Джош знает? С ее точки зрения, колдовство Фило привело к тому, что до нее не доносилось ни единого звука погони. Как будто сунула голову под одеяло. Они медленно соскользнули во что-то вроде подземного хода, где становилось темнее с каждым шагом и было тепло и сыро. Зилла слышала только дыхание Фило и иногда лихорадочный скрежет соскальзывающих копыт Джоша.

Они еще раз свернули — и Джош остановился.

— Доп! — объявил Маркус.

— Что случилось? — спросил Фило.

— Не знаю, — ответил снизу Джош. — Тут вроде бы некуда дальше идти.

Зилле в это не верилось. Зачем высекать из камня пандус, который никуда не ведет? Да и тропа, которую она так ясно себе представляла, явно шла дальше, прямо под упершиеся в пол копыта Джоша. Может, там слишком тесно для кентавра? Тогда они и вправду в тупике. Зилла высвободила руку из пальцев Фило, прижалась спиной к грубой изогнутой стене и протолкалась мимо Джоша. Там было темно, но она чувствовала, что проход идет вниз по спирали и вовсе не сужается.

— Видишь? — сказал Джош. В его голосе слышался ужас. Ведь теперь придется пятиться, чтобы вылезти наверх, и Джош сомневался, хватит ли у него сил. — Мы застряли!

— Глупости! — бросила Зилла.

Она разозлилась на Джоша за паникерство, схватила за руку, которой он держался о стену, и потащила вперед. Он испуганно затопотал.

— Эй! — закричал сверху Фило — тоже перепуганный до полусмерти.

От страха он упустил чары, которые их окутывали, и темный подземный ход вмиг превратился в зловещую ловушку, где ожили все звуки — гуляло эхо, шуршали подметки, сочилась вода и выл неосязаемый ветер.

Зилла вдруг тоже перепугалась — и еще сильнее разозлилась на Фило и Джоша. Вот слабаки!

— Держись за хвост, дурачина! — заорала она на Фило и крикнула Джошу: — Пошел!

И сердито дернула его за руку. Теперь, когда ей стало очень нужно, в ней взметнулась сила и окутала ее целиком.

Они снова рванулись вперед, только копыта затопотали и неосязаемый ветер взревел, как ураган, — и, спотыкаясь, бросились вниз, и тут же, резко, мгновенно, пушинками взмыли в смерче, который охватил их и завертел — и с головокружительной внезапностью вышвырнул на ослепительный свет.

Должен быть какой-то выход, думала Морин. Глаза у нее слипались, их щипало от дыма, которым Джо наполнил всю квартиру. Вот бы как-то воспользоваться своей усталостью, даже превратить ее в преимущество, только для этого надо застать Джо врасплох. А потом можно будет спать, сколько захочется. Морин пообещала себе сон как награду за то, что придется еще немного постараться, сделать еще одно непростое дело. Беда в том, что дело это требовало умственных усилий. А подобные задачи давались Морин с особенным трудом, даже когда она была свежа и бодра.

Она протерла глаза, чтобы не щипало. Награда ждет. Поспать. Морковка для осла.

— Не понимаю, зачем ты согласился на эту грязную работу, — сказала она Джо.

Он как раз тыкал очередным окурком в переполненную пепельницу. И замер:

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что не понимаю, каким образом тебя заставили отправиться сюда шпионить. Ты же мне только что рассказал, как тебя все это бесит. И лично я никогда, ни за что на свете не согласилась бы на такое — отправиться в твой мир и там кем-то прикидываться.

Он с подозрением покосился на нее, однако она очень верно рассчитала долю презрения и скуки в голосе.

Джо хохотнул:

— Еще как согласилась бы, если бы не было выбора. А там уж постарались, чтобы выбора не было.