И они верили, что эти времена обязательно настанут.

Голливуд, Калифорния, 1957.

Рейчел прожила под именем Беверли Хайленд в течение трех лет, подавая еду в «Королевских бургерах от Эдди». Все это время она жила в респектабельном пансионе в Чероки, прежде чем осознала, что, для того чтобы начать другую жизнь, было недостаточно сменить только имя. Требовалось изменить и собственное лицо.

Не то чтобы ее новые друзья словом или делом напоминали о ее некрасивости. Напротив, за неудачным расположением костей и плоти они видели чистую душу девушки с неизвестным прошлым, появившейся из ниоткуда однажды ночью и преданно остающейся с ними с тех пор. Она была немногословна, ее происхождение оставалось тайной, и, кроме того, она принесла большой успех заведению Эдди.

Люди теперь стояли в очереди у прилавка; Лаверн даже завела книгу предварительных заказов столиков. Рядом слышался стук отбойных молотков рабочих, превращающих соседний захудалый магазинчик в большую прачечную.

Когда Беверли приступила к работе три года назад, натирая полы и моя посуду и Эдди дал ей обещанный бесплатный обед, съев гамбургер, она заявила: «Он не очень хорош». Эдди, еще не привыкший к ее честности (он вообще не привык к чьей бы то ни было честности), ответил раздраженно: «Не нравится, как я готовлю, так ешь где-нибудь еще».

Но, вместо того чтобы извиниться или хотя бы просто замолчать, девушка продолжила настойчиво и спокойно: «Я знаю, чего не хватает в вашем гамбургере». И у нее хватило еще наглости бросить свою работу за прилавком, пойти на кухню, достать из холодильника питу и фарш и начать возиться с ними. Эдди боролся с бешенством и сильным желанием ее уволить и любопытством, когда увидел, как она замешивала специи; ее руки работали быстро, лицо было сосредоточенным и серьезным.

Через десять минут, когда он откусил уже готовый гамбургер, то, что он испытал на вкус, подсказало ему, что это был его счастливый день. Он использовал дешевый фарш для гамбургеров, но специи девушки придали ему вкус дорогого бифштекса, а когда Беверли посвятила его в секрет приготовления картофеля «джалапено», плохие времена ушли в историю.

Эдди кормил гамбургерами со специями полицейских, проституток и безработных актеров, которые были его постоянными клиентами, он получал отличные отзывы. Потом по совету Беверли он снизил цену на десять центов, убрал тарелки и стал заворачивать гамбургеры в вощеную бумагу, и реакция покупателей оказалась просто феноменальной. По всей улице расползлись слухи, покупатели валом повалили. Очень скоро в его заведение приходили пообедать не только местные жители, люди специально приезжали из Санта-Моники, Пасадены и даже из соседних Беверли Хиллз, чтобы лично удостовериться, из-за чего подняли такой шум. Уходили клиенты всегда довольные, рассказывая об этом своим друзьям. Потом у Эдди появилась идея готовить пищу на вынос, и к окошку выстроились машины. Люди подъезжали и покупали сумками королевские бургеры, чтобы полакомиться ими на пляже, в горах, в пустыне, где угодно. Слухи продолжали распространяться.

Теперь Эдди прикупил и соседний магазинчик, а также подумывал о том, чтобы открыть еще одно заведение в быстро растущей по количеству населения долине Сан-Фернандо.

И всем этим он был обязан Беверли Хайленд. Но она не наживалась на его щедрости, как могла бы поступить любая другая девушка на ее месте, требуя проценты от его успеха. Она просто сказала, что рада его бешеному успеху, и ее радость была самой искренней. И хотя она интересовала Эдди как человек, Беверли по-прежнему оставалась скрытной, не желая говорить о своем прошлом, живя в затворничестве, оставаясь на официальном расстоянии и даже не позволяя себе прийти к нему и Лаверн на ужин. У нее не было близких друзей, и она никому не позволяла к себе прикасаться. И было ли ее имя случайным совпадением с названием улиц перекрестка, где находилось его заведение? Но Эдди не смел ее спрашивать об этом. Она была спокойной и ответственной и за три года ни разу не пропустила работу и ничего не потребовала от Эдди. В этом мире не было ничего, чего бы он не сделал для нее.

— Отпуск? — повторил он. — В своем ли ты уме? Мы же не можем вот так все бросить! Мне надо подыскивать новых официанток, Лаверн все еще крутится с непомерной бухгалтерией, а открытие нового заведения — это вообще целая история. А ты хочешь отпуск!

Беверли привыкла к спонтанности Эдди. Его настроение менялось, как лос-анджелесская роза ветров: ветры Санта-Анны — сухие, горячие и неприятные, но быстрые и непостоянные, не оставляющие после себя ничего, кроме пыли.

— У меня не было отпуска три года, — тихо произнесла Беверли.

— А у кого он был? — Эдди отвернулся от плиты и уставился на девушку.

«Она уже больше не маленькая Беверли», — подумал он. Три года хорошего питания привели в порядок этот ходячий набор костей, да и природа свое взяла. Беверли округлилась, но вполне в норме и в нужных местах. Он часто замечал, как многие клиенты щедро раздавали ей чаевые. Только вот ее лицо…

— Так куда ты поедешь в этот свой отпуск?

— Просто… уеду, — сказала она в своей обычной скрытной манере. За три года Эдди понял, что вытянуть информацию из Беверли все равно, что требовать секса от Лаверн. Где вы начали, там можно было и заканчивать.

— На сколько?

— На три месяца.

Он уронил свою лопатку для переворачивания картофеля. У девчонки появился любовник. Вне всякого сомнения.

— Прости, детка, — сказал он, — но мы не продержимся без тебя так долго.

— Может, вы бы тогда предпочли бы расстаться со мной навсегда?

Это остановило его. За три года, которые он знал Беверли, она ни разу не оспорила его указания, всегда была послушной и исполнительной, никогда не жаловалась. Слышать вызов в этом мягком голосе было равно объявлению войны с чьей-то стороны.

Он взглянул в ее загадочные карие глаза, скрывающие столько ужасных секретов, и ненадолго задумался. Потом он понял: это, должно быть, какое-то неотложное дело.

— Когда уйдешь? — спросил он наконец.

— Еще не знаю. Я сообщу, когда буду точно знать.

— Нам будет не хватать тебя, детка, — сказал он тихо.

Ему показалось, что она хотела обнять его. Но, конечно же, она этого не сделала. Временами Эдди казалось, что Беверли может поступить непредсказуемо, как любой другой в аналогичных обстоятельствах, но она всегда сдерживалась. Она никогда ни к кому не прикасалась и не позволяла никому прикасаться к себе.

— Спасибо, Эдди, — только и сказала она и вернулась к своей работе по приготовлению смеси специй.

Первые доктора, к которым она приходила на прием, были обычными практиками, которые бесповоротно говорили, что ничего не смогут сделать в ее случае. Потом она ходила на приемы к хирургам, претерпевая тщательное изучение ее лица, но лишь для того, чтобы получить тот же самый ответ. «Нос возможно и реально исправить, — твердили они все в один голос, — но ничего не сделаешь с таким подбородком». Она поняла, что ей сможет помочь только специалист. Она детально изучила телефонную книгу, выискав всех пластических хирургов. Но их интерес к ней моментально улетучивался, когда она сообщала, что у нее нет денег и медицинской страховки. Лишь один предложил ей поработать над ее лицом, если взамен она поработает на него.