А уж свадебное платье, оно просто великолепно!.. Целые ярды блестящего белого атласа, корсаж плотно облегает тоненькую талию, рукава длинные, узкие, заканчиваются сборчатыми манжетами. Ярды и ярды ослепительно белого атласа, белые пышные складки и бантики, и кружева, и крошечные веночки, и крохотные белые пуговки в виде жемчужин, и шлейф длиной футов в пять, и сроду не догадаться, что платье это уже надевали, что принадлежало оно сестренке Баки, Лорейн. Нет, конечно, его переделывали, подгоняли по фигуре Нормы Джин, отдавали в химчистку, и выглядело оно совершенно безупречно и прелестно. А на ногах у невесты красовались белые атласные туфельки на высоких каблуках, тоже совершенно безупречные, хоть и купленные всего за пять долларов в универмаге в Ван-Найсе.

На женихе устрично-серый фрак, плотно облегающий его широкие плечи; и сразу становится видно, что это сильный, крепкий парень, не какой-нибудь там слабак, окончивший школу в Мишен-Хиллз, класс выпуска 1939 года. Хоть он и безбожно пропускал занятия в этой школе, ненавидел всякие там книжки и учебники, все эти домашние задания, классные доски и вынужден был сидеть и сидеть за тесной для него партой и слушать занудных училок обоего пола, которые все зудели и зудели что-то — с таким видом, словно знали какой-то важный секрет. Которого на самом деле никто из них ни черта не знал.

По окончании школы Баки Глейзеру предлагали спортивные стипендии, звали учиться в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе, в университет Пасифик, в институт в Сан-Диего и куда-то еще, но он отказался. Предпочел зарабатывать себе на жизнь и сохранять независимость. И получил работу помощника бальзамировщика в самом старом и престижном похоронном бюро Мишен-Хиллз. И Глейзеры по всему городу хвастались, что их мальчик скоро станет настоящим бальзамировщиком, а от бальзамировщика всего один шаг до врача, который делает разные там вскрытия, то есть до патологоанатома. Кроме того, Баки подрабатывал еще на авиационном заводе Локхида, в ночную смену, стоял там на конвейере и производил совершенно потрясающие бомбардировщики типа «Б-17», способные разбомбить всех врагов Америки к чертовой матери.

Да, а еще Баки планировал поступить в вооруженные силы США и сражаться за свою страну, это он дал понять своей невесте Норме Джин с самого начала.

Такие уж настали времена. Все спешат, все торопятся.

На свадьбе было отмечено также, что все гости в основном были со стороны жениха. Глейзеры и их многочисленные родственники, люди с широкими добродушными физиономиями, типичные здоровые американцы, все невероятно похожие друг на друга, несмотря на разницу в поле и возрасте, разместившиеся на скамьях в маленькой церкви, производили впечатление запущенного туда стада. Как по сигналу дружно поднялись они со скамей и вышли, ведомые пастырем. Мужчины принадлежали Первой Церкви Христа, а потому чувствовали здесь себя как дома и во время церемонии важно кивали.

Со стороны невесты присутствовали лишь ее приемные родители, Пириги да два тощих и совершенно не похожих друг на друга паренька, названных приемными братьями, а также несколько девочек, подружек Нормы Джин по школе, — все до одной сильно накрашенные. Была здесь и плотная пожилая женщина в сером саржевом костюме, представившаяся еще до начала церемонии «доктором» и вдруг начавшая громко и некрасиво рыдать, когда священник обратился к невесте с вопросом:

— Согласны ли вы, Норма Джин Бейкер, взять в мужья этого мужчину, Бучанана Глейзера, и жить с ним в бедности и богатстве, здравии и болезни, пока смерть не разлучит вас? Во имя Отца нашего Господа и его единственного Сына Иисуса Христа!

И тут невеста облизнула пересохшие от волнения губки и тихо ответила:

— О! Да, сэр.

Этот слегка дрожащий голосок сироты. Он останется с ней на всю жизнь.

Доктор Эдит Миттельштадт подарила новобрачным «фамильное» столовое серебро. Чайный сервиз, состоявший из тяжелого чайника в узорах, пузатеньких молочника, сахарницы и серебряного же подноса, — впоследствии Баки, отчаянно нуждаясь в двадцати пяти долларах, заложит их в ломбард в Санта-Монике.

И ему придется при этом пройти через унизительную церемонию снятия отпечатков пальцев, и Норме Джин тоже, и она будет стоять рядом, вся малиновая от смущения и глупо хихикать.

Как будто я вор или жулик какой! Черт, совсем с ума посходили!

Но позвольте, а где же мать невесты? Почему это мать невесты не явилась на свадьбу своей единственной дочери? И где отец?.. Впрочем, отцом никто особенно не интересовался.

Неужто это правда, что мать невесты находится в сумасшедшем доме? Неужели это правда, что мать невесты даже как-то сидела в женской тюрьме? Неужели это действительно правда, что мать невесты пыталась убить свою дочь, когда та была еще совсем маленькой девочкой? Неужели правда, что мать невесты хотела наложить руки на себя, то ли в тюрьме, то ли в сумасшедшем доме?.. Нет, таких вопросов в этот радостный день никто, конечно, не задавал.

Неужели это правда, что у бедняжки нет отца? Что никакого Бейкера не существует? Что невеста — незаконнорожденная?.. Что в ее метрике записаны эти ужасные слова: «ОТЕЦ: НЕИЗВЕСТЕН»?

Никто из добрых христиан американцев не стал задавать этого вопроса в столь радостный и светлый день.

Сам же Баки сказал своей невесте накануне свадьбы, что тут совершенно нечего стыдиться. Да плюнь ты, не бери в голову, радость моя. Никто в семье Глейзеров не станет из-за этого смотреть на человека свысока. А если посмеет, обещаю, тут же получит от меня по носу. Так получит, что сразу вся охота отпадет.

Итак, наша Норма Джин выросла и нашла себе подходящего мужчину.

Любовь с первого взгляда. Говорят, человек проносит это чувство через всю свою жизнь. Но может, это не всегда так?..

Вообще-то Баки не слишком хотелось встречаться с этой девушкой, Нормой Джин Бейкер. Он видел ее в театре Сепульведы, вместе с этой ведьмой, Элси Пириг, видел, как они вдвоем поднялись на сцену. И девушка не слишком понравилась Баки — мало чем отличается от любой школьной шлюшки, плюс к тому же еще слишком молоденькая. И он очень огорчил свою мамочку, удрав из зрительного зала. И стоял и ждал ее на улице, привалившись к капоту автомобиля и покуривая сигаретку, — ну точь-в-точь какой-нибудь киногерой. Бедная миссис Глейзер приковыляла к нему на высоких каблуках и стала отчитывать, как какого-нибудь двенадцатилетнего мальчишку.

— Бучанан Глейзер! Да как ты только посмел! Какая грубость и невоспитанность! Унизил собственную мать! Что я теперь скажу Элси? Ведь она мне утром позвонит. И мне придется от нее скрываться, чтобы избежать неприятного разговора! И эта девочка такая милашка!

Баки слишком хорошо знал свою мамочку. И в отношениях с ней придерживался своей стратегии. Пусть себе беснуется, кричит, рыдает и сморкается, считает, что рано или поздно все равно добьется своего, как добивалось большинство женщин семейства Глейзеров. Она уже добилась своего со старшим братом Баки и обеими его старшими сестрами, заставила их вступить в брак совсем молодыми. То было мудрое решение, иначе бы непременно начались неприятности; опасность здесь подстерегала и мальчиков, и девочек; и несчастная Бесс просто из кожи лезла вон, стремясь положить конец скандальным взаимоотношениям Баки с двадцатидевятилетней разведенкой, с которой они работали по ночам на заводе Локхида. Мать молодого человека вела настоящую войну с этой эффектной женщиной с жестким красивым лицом, к тому же еще матерью маленького ребенка, «которая подцепила мальчика на крючок», — именно так выражалась Бесс, жалуясь на «злодейку» любому, кто соглашался ее выслушать.