подарили после чемпионата мира. А тут их было так много, что я могу больше никогда не покупать леотарды, – хватит до конца жизни.

Меня вдруг пронзает догадка. Не мог он, не зная мой точный размер, сделать заказ. Поднимаю глаза на бабушку, вспоминая, как она спрашивала, не изменились ли мои мерки с того момента, когда мы последний раз заказывали мне форму, незадолго до расставания с Климом.

– Он хотел сделать тебе сюрприз.

Чувствую, как по щекам катятся огромные слёзы.

Произношу одними губами «бабушка», и она подходит обнимать меня, поняв, что я сейчас рассыплюсь на мелкие части. Рыдаю у неё на груди, пока она поглаживает меня по спине, успокаивая.

– Какая же ты у меня глупая маленькая девочка, – слышу её причитания.

– А что мне оставалось? – всхлипываю, защищаясь. – Не расстанься мы, не было бы Данилевского и предстоящей поездки во Францию.

Бабушка так и не поняла моей фанатичной любви к спортивной гимнастике, должно быть, ей казалось, что мои отношения с Климом – это что-то долгое, а я в свою очередь думала, что ничего дольше моих «отношений» с гимнастикой быть не может. Особенно если я выиграю олимпийское золото, то они войдут в историю, и я останусь в истории.

Отстраняюсь от бабушки, немного успокоившись. Вот как была плаксой всю жизнь, так ей и осталась.

– Бабуль, – внимательно её рассматриваю, – ты что-то похудела.

Замечаю новые морщинки на родном лице, тени под глазами, и одежда ей явно велика, да и, когда обнимала, она словно ещё более хрупкой стала. Хмурюсь. Я так редко бываю дома последнее время, что перемены во внешности бабушки сейчас кажутся разительными.

– Да замотаюсь на работе, даже перекусить некогда, – отмахивается бабушка, а мне всё равно что-то тревожно стало.

– Нельзя так, ты что, – приникаю снова к ней, закрывая глаза, слыша её любимые французские духи, – береги себя, пожалуйста. Я ведь тебя больше всего на свете люблю, ты только попроси, я тебе от своей жизни десять лет отсыплю.

– Дурочка, не говори так, – ерошит мои волосы, как будто мне двенадцать, а я смотрю на неё, думая, ведь действительно бы отдала.

– С тобой точно всё в порядке? – не отстаю. – Может, сходишь к врачу, проверишься?

Успокоилась, только когда бабушка сказала, что ещё раз сходит к терапевту.

***

Через неделю предстоял вылет в Париж на чемпионат Европы по спортивной гимнастике. Я была полностью собрана, физически готова к выходу на помост как никогда, про моральное состояние думать не хотелось. Надеялась, что смогу взять себя в руки и перестану беспрерывно думать про Клима.

Мои первые крупные международные соревнования после травмы. За два месяца тренировок с Данилевским я успела поучаствовать в отборочных на этот чемпионат, в благотворительном турнире, после Парижа следует чемпионат России, Олимпиада и в конце года чемпионат мира. В промежутке между ними этапы чемпионата мира.

На часть соревнований я не буду заявлена, иначе к Олимпийским играм не доползу, вымотавшись на других состязаниях.

Несмотря на то, что все слухи про Данилевского подтвердились, он был деспот, тиран, сатрап, но, как ни странно, нам удалось сработаться. Я понимала его с полувзгляда, а ему нравилось моё упорство, настойчивость, азарт, а главное, обучаемость сложным элементам.

Я старалась как могла отвлечься и, несмотря на то, что с момента последней встречи не получила от Клима ни одного сообщения, всё равно методично проверяла телефон. Перед началом тренировки, после окончания тренировки боялась пропустить момент его звонка, хотя отлично знала, что он не станет звонить.

Было страшно, что не смогу сосредоточиться на выступлении. Всегда знала, что психоэмоциональное состояние порой важнее, чем физическое. Там, где мне не хватало силы, спасал мой железобетонный настрой. А сейчас всё было наоборот.

Анастасия не была заявлена в команду, и я откровенно этому радовалась. Нет, не потому, что она в итоге оказалась слабее, просто ей предстояло участвовать в другом чемпионате. Главный вопрос, кто поедет из нас на самые крупные состязания, всё ещё был открыт. Но я устала от неё, от нашего соперничества, от мелких пакостей, которые она устраивала, пока не вмешался тренер. После того как стала заниматься с Данилевским, Настя перестала меня заботить, а я, наоборот, начала волновать её сильнее.

Участие в соревнованиях позволило мне побывать во многих странах, но ни одной толком не видела. И вот сейчас, приземлившись в аэропорту Руасси, отлично понимала, что будет не до достопримечательностей, поэтому, пока мы ехали на заказанном трансфере до гостиницы, впитывала в себя виды города, как и остальные участники этих состязаний, составлявшие нашу команду из четырех девушек и четырех парней. Кроме меня, все остальные спортсмены тренировались в Москве и выступали за разные столичные клубы, поэтому с нами вместе была целая делегация, помимо тренеров. Как минимум одна из нас должна пройти квалификацию, чтобы побороться за награды чемпионата.

Нас распределили по два человека, и к сожалению, мой номер был ещё не готов, поэтому мы с соседкой ожидали в холле отеля. Понятия не имела, как федерация расщедрилась и выделила деньги на номера в гостинице, которая больше походила на старинный особняк, расположенный в восьмом округе Парижа на Елисейских полях. Мы должны были остановиться здесь на целую неделю, пять дней были соревновательными, и два дня для того, чтобы прийти в себя и потренироваться на чужой земле. Очень надеялась, что наше пребывание здесь не связано с чьей-то технической ошибкой.

После бессонной ночи с ранним вылетом из Москвы ужасно хотелось спать, и я расплылась на кресле, стараясь позорно не вырубиться, когда обратила внимание на удивлённое личико Тани, которая, должно быть, увидела какую-то знаменитость за моей спиной.

Обернулась и замерла. Сердце биться перестало.

Самгин шёл по проходу гостиницы в компании ребят, обнимая за талию высокую темноволосую девушку. Не заметила, в какой момент мои ноги сами подняли меня с места. Мне было безразлично, что выгляжу странно, что смотрю на них широко распахнутыми глазами. Я просто впитывала в себя образ Клима, вглядываясь в его лицо, ожидая, когда он заметит меня. Он мазнул взглядом по мне, не задержав внимания дольше, чем на остальных девчонках, что пялились на их ватагу.

– Мать моя женщина, какой красавчик, – раздался рядом восхищённый возглас Тани, когда Клим с друзьями зашли в лифт.

Мои коленки подрагивали от напряжения. Не верилось, что я встретилась с ним даже не в России, а во Франции. Опустилась вновь на кресло, закрывая лицо руками. Глаза болели от напряжения, на сетчатке отпечаталось как на фотографии: он в обнимку с девушкой.