Происходит это в видении.

Видишь ли, в вещем сне, где в тумане бродит одинокая и обнаженная душа будущего скальда, один из асов может выбрать себе ее обладателя, предлагая ему свою защиту и покровительство.

Вторая наша обязанность — жить за счет какого-либо искусства или ремесла, как правило, того, которому покровительствует избравший скальда ас. Однако по большей части скальды — воины, но есть и оружейники, такие, как Гранмар, скальд Тора. Есть и летописцы: Скальдрека ты уже, наверное, встречал. Есть и целители, и корабелы.

— Как Ивар Белый? — вставил Скагги.

— Именно. — Амунди улыбнулся. — Но все дети Брагги непременно владеют искусством эрилиев.

Скагги решил промолчать, но глаза у него расширились от удивления и жгучего любопытства. Заметив это, Амунди усмехнулся, и Скагги уже подумал, что встретит такой же отказ, как это бывало с Тровином, но травник все же сжалился над ним.

— Эрилем мы зовем того мастера рун, который умеет высвободить и управлять силой рун, того, кто умеет творить из знаков заклятия. Это могут быть руны победы, чтоб врага одолеть, — речь травника стала плавно напевной, — и руны пива против обмана, и повивальные для добрых заклятий. Руны прибоя — защитные руны, а также целебные — для врачевания. Для правосудия — руны речи. И талисманы, руны мысли — мудрости руны.

Скагги очень хотелось спросить, откуда взялись руны, но он не осмелился. Будто прочитав его мысли, Амунди улыбнулся.

— Руны — дар Одина. Вот что рекла валькирия разбудившему ее герою:

Хрофт разгадал их и начертал их, он их измыслил из влаги такой, что некогда вытекла из мозга Хейддраупнира и рога Ходдрофнира.

Велики должны быть силы и умения мастера-эрилия, ведь руны хоть и могучи, но хрупки. Сидгрива учила героя:

То руны письма,

повивальные руны,

руны пива

и руны волшбы,

не перепутай,

не повреди их,

с пользой владей ими;

пользуйся знаньем до смерти богов!

Замолчав, Амунди плеснул себе в кружку пива.

— Но, но ты говорил, что обязанностей у скальдов немало, а назвал всего две. И еще… — Скагги помедлил, не зная, можно ли об этом спрашивать. — Во время штурма крепости Грим сказал что-то про оборотные руны, которые прикрывали неприятеля и которые им с Бранром необходимо было разрушить. Что такое оборотные руны?

Глаза травника потемнели.

— Оборотные руны… Оборотные руны, — повторил он. — Да, Грим и Хамарскальд говорили о них. Оборотная руна — это рунический знак, зеркально обратный руне исходной. Есть давняя легенда об этих знаках, где говорится, что они вызывают к жизни или, если хочешь, выпускают в мир, те же силы, что и знаки, привычные нам. Однако со времен первого Круга самого Брагги никто не прибегал к ним. То древнее сказание говорит, что оборотные руны чертит тот эриль, кто не умеет или не смеет творить знаки Хрофта. Или же тот, кто использует для этого дар не свой, а тот, что крадет у другого скальда.

— Как же это воз… — поспешил спросить Скагги, но тут на пороге горницы травника возникла Карри Рану.

— Конунг Вестмунд ждет тебя в своих палатах, — пожелав обоим доброго дня, хмуро объяснила она цель своего прихода.

Целитель, судя по его лицу, встревожился, причем, похоже, не столько из-за приглашения конунга, сколько из-за мрачности самой Карри, и он, совсем позабыв о беседе со Скагги, попытался разговорить разгневанную дочь Раны Мудрого.

Карри же в ответ на расспросы пробормотала что-то вполголоса. Из ее слов Скагги разобрал лишь, что произошла какая-то схватка и что кого-то вновь обвиняют в предательстве, и снова в предательстве Рьявенкрика. Рассердило Карри то, что в отличие от Гвикки Ирландца, Грима и скальдов, ее на совет не позвали. На этом Амунди поспешно ушел, оставив его растирать какие-то сухие стебли. Карри однако осталась.

— Ну и как тебе тут живется? — спросила она, с интересом оглядывая захламленную горницу Стринды.

— Ничего. Помогаю Амунди. — Неожиданно для себя Скагги улыбнулся, он и вправду был рад видеть дочь Раны Мудрого. — Ты просто ушам своим не поверишь, если я расскажу тебе, что он умеет делать!

— Да?

— Ну вот, скажем, тот воин с Гебридов, что вчера с кем-то боролся, неудачно упал и сломал ногу. Что бы ты с этим делала у себя на корабле?

— Приказала бы завязать, наверное. — Карри довольно равнодушно пожала плечами. — В конце концов все срослось бы само собой.

— Но ведь воин-то никогда бы уже не смог нормально стоять, — восхищенно затараторил Скагги. — Нога бы вся была в узлах и перекошена. А знаешь, что сделал Стринда? Сперва растянул и выпрямил ногу, а потом сжал ее несколько раз крепко-крепко. Он говорил, что это необходимо, чтобы понять, сошлись ли концы сломанной кости. А потом, прежде чем перевязывать, заложил ногу меж двух дощечек, так чтобы она оставалась прямой, пока не заживет. А еще, — продолжал Скагги, заметив улыбку морского конунга, — еще он знает, что делать, даже тогда, когда обломки костей пропороли кожу. А однажды он при мне вскрыл ратнику руку, чтобы запихнуть кости на место! Я даже не думал, что кто-то способен выжить, когда его так вскроют, а потом снова зашьют! Но Амунди так ловок на руку и всегда точно знает, что именно нужно делать!

— Так ты намерен остаться у Амунди? — спросила Карри, видя отблеск восхищения на обычно замкнутом лице мальчишки.

Скагги медленно кивнул.

— Если он мне позволит. Знаешь, — добавил он шепотом, — он даже вскрывает тела мертвых, чтобы посмотреть, как в теле сочленяются кости.

Целитель вернулся, когда уже сгустились сумерки. Вернулся столь же мрачный, как и сама Карри, и еще более встревоженный, чем казался перед уходом. Оказалось, что зашел Амунди всего лишь за каким-то горшочком, который отыскался в самом старом ларе в темном углу горницы. Вскоре Амунди снова исчез, прихватив с собой, кроме горшочка, еще и пучок сухих веток багульника.

— Вчера тебя оборвали на середине рассказа, — несколько смущенно, но все же настойчиво обратился следующим вечером к травнику Скагги.

— Рассказа?

Амунди, похоже, одолевали какие-то заботы. Весь день он потратил на то, чтобы щепотками подмешивать какие-то порошки в густую жидкость, кипящую на огне в бронзовой чаше. Несколько раз целитель принимался чертить над закипающей жидкостью руны, однако как будто не был удовлетворен результатом. Один раз он даже, остудив чашу, приказал Скагги вылить ее содержимое под куст во дворе, а саму чашу хорошенько вымыть. Потом перебирание трав и вычерчивание рун над жидкостью начались по новой.

— Ты рассказывал о скальдах и их служении, — не отставал Скагги.

Амунди как будто сдался и, присев к столу, поглядел на Скагги.

— Ну и что же ты хочешь знать?

— Ты собирался рассказать об оборотных рунах и еще о третьей обязанности, но тут пришла гаутрек Карри Рану, — разом повеселел Скагги.