Совушка появилась через положенные по этикету десять минут в сиреневом закрытом платье, которое подчёркивало женственность её фигуры, при этом облегчая визуально чуть-чуть располневшие бёдра. Несколько браслетов на руках возвращали Шажкова к тем временам, когда Софья культивировала в себе восточный колорит, который вкупе с безукоризненным русским языком и безупречным юмором свёл с ума не одну интеллигентскую голову.

Валентин с Совушкой обнялись и расцеловались, при этом Валя целовал искренне и по-настоящему, вызвав лёгкое замешательство старой подруги.

— Ну, здравствуй, Валюша, — пропела, наконец, Совушка, когда они заняли столик в углу у игрушечного водопада. Она сидела напротив и жадно рассматривала Валю, то улыбаясь, то хмурясь, то покачивая головой. Потом резюмировала: «Выглядишь импозантно, очень даже. Хотя… Как-то устало. У тебя всё хорошо? Расскажи».

— Всё нормально, Сова, — отвечал Валя, в свою очередь, с удовольствием разглядывая её. — А ты молодец, молодец. Хороша, хороша, как всегда.

Только встретившись, Валентин и Софья почувствовали, что соскучились друг по другу и что им хорошо друг с другом. Принесли коктейли и отдельно бокал с неразбавленным ромом «Гавана Клаб» для Шажкова. Выпили понемножку, и Совушка снова поинтересовалась, как живёт Валентин.

— Да нормально, Сова, — повторил Шажков, — как у всех, а почему ты спрашиваешь?

— Мне иногда плохое снится, — ответила Софья.

— Не буду спрашивать что именно, но давно ли ты снам стала верить?

— С того момента, как мы с тобой весной расстались. У тебя вид усталый и какой-то растерянный.

— Сова, мы ведь не обязаны всё время быть в идеальной форме, правда?

— Нет, конечно, — протянула задумчиво Совушка, — но всё-таки, — и вдруг, без остановки: — Что-то случилась с тобой, Валюша. Она тебя бросила, что ли?

— Совушка, извини, но я не хочу это обсуждать с тобой, — поставил точку Валентин.

— А мне, может быть, нравится это обсуждать с тобой. Я, может быть, помочь тебе хочу. И смогу, — парировала Софья, исправив его точку на точку с запятой.

— Ну хорошо. Я ревную её, — признался Валентин и неожиданно для себя почувствовал облегчение от этого признания.

— Слава богу, а я-то думала… — заулыбалась Совушка. — Отелло ты наш. Так-то вот, с молоденькими жить.

— Не ерничай.

— Ладно. А кто ж соперник?

— Ты меня раскручиваешь на откровенность, да?

— Я имею на это право.

— Есть там один, её одноклассник.

— Основания-то у тебя есть для ревности, или так?

— Не знаю.

— Ну и забудь. Не заморачивайся. Нет у тебя соперников и не может быть.

— Спасибо, успокоила, — кивнул Валентин, по-прежнему ощущая необыкновенное облегчение, будто с него сняли часть тяжёлой ноши, которую он тащил на себе куда-то уже в течение нескольких месяцев. Он отхлебнул добрый глоток рома, поглядел Софье прямо в глаза, улыбнулся и добавил:

— Честно.

Совушка не ответила на его улыбку. Она, неожиданно разгорячившись, продолжила взволновавшую её мысль.

— А если и нашёлся бы соперник, — наклонившись вперёд и чётко артикулируя, говорила она, — плюнуть тогда надо и уйти. Недостойны они тебя, оба. Не говори ничего. Понимаю, любовь. И уважаю, между прочим. Я за тебя боролась, помню. Ты ведь и тогда был влюбчивый. Забыл? И я боролась за тебя, но с ума не сходила. Хорошие же были времена… «Я лыс и зол». Откуда ты взял это? Ты ведь и теперь не лысый и не злой?

— Представляешь, я этот текст утром написал, спросонья. Мне такой сон мерзкий приснился про меня. Сколько ж лет-то было? Семнадцать, что ли? А через пару дней уже играли эту песенку на танцах. Ух, она пронеслась, все её потом пели.

— Всё-таки ты талантлив.

— Да где там. Я сейчас понял, что зря щёки надувал. Бездарь.

— Ну да, разорви ещё рубаху на груди. А остальные тогда кто?

— Пташка твоя талантлива. Мне она нравится. Да ей никто пробиться не даст, все места заняты.

— Да? Ты так думаешь? Я, между прочим, тебя не просто так пригласила. А по делу, связанному как раз с Пташкой.

— Ну? Что за дело?

— Хорошее дело. Пташкой заинтересовалась одна компания. В общем, её пригласили сняться в видеоклипе. А она, представляешь, заявила: «Только если с Шажковым». Не хотела тебе говорить, но Павел попросил. И этой голову задурил.

— Не дурил я ей голову.

— Да видела я на концерте.

— Бескорыстно всё было, и пьяный я был.

— Сначала-то вроде бескорыстно. Но потом своего не упустишь.

— Я после концерта с ней не общался.

— Ну ладно. Позвони ей, может быть, в клипе засветишься.

— Не хочу я в клипе светиться. И звонить ей не буду.

— То есть ты отказываешься? Так мне передать Павлу?

— Да, да. Так и передай. А Пташке привет и поцелуй. Воздушный.

— Фигушки.

— Скажи, без меня у неё лучше получится.

— Ну-ну, — Совушка задумалась, сосредоточившись на своём коктейле, и, казалось, совершенно забыла о сидевшем напротив Валентине. Потом отставила бокал и спросила с сомнением в голосе:

— Валя, а может быть, ты горячишься? Не торопись, подумай. Это возможность продвинуться по музыке. Может быть, другой не случится. Ты же мечтал об этом.

— С чем продвигаться-то? И с кем? С малолетней Пташкой и с песенкой «Я лыс и зол»?

— Главное — начать, внедриться, а там посмотришь.

— Совушка, спасибо тебе. Правда. Но я, кажется, закончил свою скромную музыкальную карьеру. «Примаверу» больше не собрать, а если и собрать, то потенции на создание чего-то нового у неё нет. Новую группу собирать желания, да и сил у меня тоже нет. Можно было бы одному с гитаркой почесать, пока помнят, не из-за денег даже, а для поднятия настроения и поддержания формы. Об этом можно думать. А так пусть молодёжь занимает сцену. Свято место пусто не должно быть.

Софья, не перебивая, слушала Валентина, покачивая головой в такт его словам, и было видно, что она ожидала такого ответа. Шажков закончил монолог, поглядел на подругу и решил переменить тему.

— Ну ладно, — сказал он рассеянно слушавшей его Совушке, — устал я тебе рассказывать. Расскажи лучше, как ты.

— Как я? В Германию я уезжаю.

— Что? — Шажков как будто проснулся. По её интонации — спокойной и гладкой — он понял, что дело серьёзное, фактически решённое, что Совушка не спрашивает у него ни совета, ни одобрения, а просто информирует об изменившихся обстоятельствах. И спросил не очень умно: «Эмигрируешь, что ли?»

— Сейчас не обязательно эмигрировать, — улыбнулась Софья, — просто появился шанс, и я уезжаю работать в университете. Денег подзаработаю, а там посмотрим.