как Селигманы и Леманы, были торговцами и владельцами небольших магазинов на довоенном Юге, переехали в Нью-Йорк из Джорджии и открыли отдел стеклянной и посудной посуды в R. H. Macy & Company. Соломон Лоеб, по настоянию жены, приехал в Нью-Йорк из Цинциннати и, хотя и не сравнялся с Селигманами по масштабам деятельности, его компания Kuhn, Loeb & Company стала важным инвестиционно-банковским домом.

В Филадельфии дела у Гуггенхаймов шли совсем неплохо. Мейер Гуггенхайм продал свою компанию по производству печной политуры и щелока за 150 тыс. долл. и занялся другими направлениями — импортом трав и специй, швейцарских кружев и вышивки. Он также занимался спекуляциями на фондовом рынке. Он вложил 84 000 долларов в железную дорогу Hannibal & St. Joseph Railroad, на которую, как он слышал, положил глаз Джей Гулд. Гуггенхайм купил акции по цене 42 доллара за штуку и вскоре с удовольствием наблюдал, как их стоимость выросла до 200 долларов, а затем продал свои акции за полмиллиона. Его жена тоже начала тосковать по оживленной атмосфере Нью-Йорка.

В Нью-Йорке после утренних походов по магазинам и поручениям, пока их мужья маршировали по центру города, дамы собирались после обеда в своих гостиных в верхней части города, в своем маленьком кругу друзей, в своей маленькой толпе. Все дамы владели серебряными чайными сервизами, и чайный сервиз был сердцем дома. В своих лучших платьях и шляпках, с ридикюлями, заправленными в подушки сидений, они обсуждали женские темы дня — детей, одежду, слуг, здоровье (с большим акцентом на акушерство), замужество — на официальном немецком языке. (У нескольких женщин были замужние дочери. Было несколько незамужних дочерей Селигманов, а также Тереза миссис Соломон Лоеб — падчерица, да, но такая же дочь, как и все остальные, — которая превратилась в красавицу. Были подходящие сыновья Селигманов и мальчики Леманов. Дамы с удовольствием планировали сватовство для своих дочерей, спрашивая друг друга: «Waere sie nicht passend für ...?» («Не подойдет ли она для...?») и обдумывать возможные результаты.

Было также несколько молодых людей, недавно приехавших в Нью-Йорк из Германии. Особенно выделялся один яркий и красивый юноша, который, едва выйдя из подросткового возраста, открыл собственную брокерскую контору. Его звали Якоб Шифф.

Разумеется, среди дам существовало две школы мнений о том, за кого лучше выходить замуж дочери — за выходца из Германии или за американца. Уроженец Германии в любой момент мог решить вернуться в Германию, навсегда забрав с собой дочь. Это было рискованно.

Не только дамы интересовались молодым Якобом Шиффом. Американская промышленность и правительство по-прежнему в значительной степени зависели от европейского финансирования. Нью-йоркские банкиры усердно развивали европейские связи и с особым вниманием присматривались к молодым банковским талантам из Европы. Здесь, несомненно, был необычный талант. В то же время от молодого человека, обладающего талантом, достаточным для того, чтобы войти в банковский бизнес, ожидали, что он сможет войти и в семью.

Якоб Шифф был охарактеризован современниками как «терпеливый, искусный человек, обходительный дипломат со сложной восточной натурой». Да, сложный, но из всей сложности его характера вытекает необыкновенная целеустремленность, которая является его самой яркой чертой. С самого начала он, похоже, точно знал, чего хочет.

Шиффы из Франкфурта-на-Майне часто сравнивали себя с Ротшильдами из того же города. (Якоб Шифф принадлежал к более молодому поколению иммигрантов, чем Селигманы, поколению, которое происходило не из бедных деревенских, а из богатых городских семей). В XVIII веке Шиффы и Ротшильды жили в одном двойном доме на франкфуртской Юденгассе, где рядом висели опознавательные таблички «Zum Schiff» и «Zum Roten Schild», пока один из Шиффов, уже достаточно преуспевающий, чтобы переехать в Лондон, не продал остатки дома первому богатому Ротшильду — Мейеру Амшелю. Если на Шиффов нажимали, они обычно признавали, что, хотя их семья и не столь богата, как Ротшильды, они являются более высокопоставленным семейством. Ротшильды были известны только как крупные дельцы. В родословной Шиффов были не только успешные банкиры, но и выдающиеся ученые, члены раввината. Так, например, в XVII веке Меир бен Яков Шифф был автором выдающихся комментариев к Талмуду, а Давид Тевеле Шифф в конце XVIII века стал главным раввином Большой синагоги Англии. Шиффы также могут продемонстрировать, что они являются гораздо более древней семьей, чем начинающие Ротшильды. Родословная Шиффов, тщательно проработанная в Еврейской энциклопедии, показывает самую длинную непрерывную историю среди всех существующих еврейских семей: Шиффы во Франкфурте восходят к XIV веку.

На самом деле Якоб Шифф проследил свою родословную еще дальше — не менее чем до X века до н.э. и до предка Генриетты Селигман, царя Соломона, а затем до Давида и Вирсавии, на чем он решил остановиться. Якоб Шифф серьезно относился к своему происхождению от царя Израиля, и сравнение карьеры этих двух людей, разделенных почти тремя тысячами лет, будет полезным. Как и Яков Шифф, Соломон был искусен во внешней торговле, ввозил в больших объемах «золото, серебро, слоновую кость, обезьян и павлинов». Соломон тоже стремился упрочить свое положение, вступая в союз с более крупными и могущественными соседями, и, чтобы закрепить отношения с Египтом, женился на дочери фараона.

С самого момента своего появления в мире Яков Шифф был фигурой, с которой нужно было считаться. Он был беспокойным, непредсказуемым ребенком — то угрюмым, то неожиданно солнечным, склонным к быстрым и бурным вспышкам гнева, которые так же быстро проходили. У него был так называемый «характер Шиффа». С возрастом он становился все более непокорным и темпераментным. Он был невысокого роста — даже в зрелом возрасте его рост составлял всего пять два в чулках («Если, — как говорит один из старших членов семьи, — вы можете представить себе господина Шиффа без башмаков и шлепок»), — и, возможно, этот недостаток объяснял его несколько наполеоновские манеры. Но физически он был хорошо сложен и координирован, тщательно следил за своей талией и был приверженцем фитнеса. Даже в десять лет он постоянно занимался спортом, ходил пешком, катался на велосипеде. Мальчишки постарше и покрупнее дважды подумали, прежде чем связываться с юным Джейкобом, что и продолжали делать на протяжении всей его жизни. У него была чистая кожа, широкий лоб и большие голубые глаза, которые он унаследовал от матери, которая баловала его и потакала ему. Отношения с отцом были менее благополучными.

Моисей Шифф был успешным биржевым маклером на Франкфуртской фондовой бирже. В семье Шиффа было пятеро детей — брат Филипп и сестра Адельгейд, старшая, чем Якоб, и два младших брата. В 1863 году, в