Если бы Синица оглянулась по сторонам, то заметила бы, что за ней наблюдают, но ребенок ее словно заворожил. Какое-то мгновение она неуверенно следила за ним, и он тоже застыл в ожидании, упершись ручками ей в ноги. Синица медленно протянула руки и осторожно подхватила малыша под мышками. Пролаза доверил ей наполовину поднять, наполовину протащить себя, после чего удобно устроился у Синицы на коленях. Прошло всего несколько секунд, и он снова уснул.

– Что ж, это счастье, – тихо проговорила Берил. – Теперь она, скорее всего, оставит своего.

Шакал резко повернулся к ней с отвисшей челюстью.

– Откуда ты?..

– Шакал, я тебя умоляю. – Берил закатила глаза и почти обиженно вздохнула.

То, что об этом говорил Зирко, это одно. Но Берил – совсем другое.

– Больше никто не знает, – сказал ей Шакал.

– Это ты так думал минуту назад. Возможно, ты не допустишь больше этой ошибки.

– Рога убьют ее, когда узнают. Или она сделает это сама.

Берил украдкой глянула на старую койку Овса. Синица закрыла глаза, Пролаза уютно лежал у нее в сплетении рук и ног.

– Со временем ей будет все труднее это сделать, – сказала Берил. – Что же до Рогов, то Ваятель не позволит им до нее дотронуться, как только узнает.

Шакал недоверчиво наморщил лоб.

– Он не станет воевать из-за одного полукровки.

– Даже если это полуэльф? – усомнилась Берил. – Шакал, мало кто в Уделье не пошел бы на этот риск. Редкость – это ценность, и то, что у нее в утробе, стоит того, чтобы за это умереть. – Берил хлопнула рукой по кровати, на которой сидела, и поднялась. – А теперь отдохни немного.

Поняв по взгляду Берил, что спорить с ней бесполезно, Шакал подчинился. Он пытался придумать, чего Ваятель мог пожелать от такого ребенка, кроме того, чтобы взять его в копыто, но изнуренный мозг унес Шакала во тьму прежде, чем он нашел ответ.

Шакала разбудил крик.

Он скатился с койки, не понимая, сколько времени проспал. Со всех сторон заплакали дети, внезапно разбуженные тем же страдальческим воем. Он доносился снаружи и был достаточно громким, чтобы проникнуть сквозь стены барака.

– Оставайтесь здесь, – скомандовал Шакал нескольким мужчинам из Отрадной, которые уже были наготове, вооружвшись деревянными топорами. – Закройте за мной дверь на засов.

Синица тоже проснулась и таращила глаза, заботливо прикрыв Пролазе уши и пытаясь защитить его от ужасного шума. Тот накатывал волнами, вырываясь из темноты и затихая лишь затем, чтобы вернуться с новой силой. Ободряюще глянув на Берил, Шакал выскочил из барака.

Едва оказавшись за дверью, он зарядил арбалет и подождал, пока за ним задвинется засов, и только тогда бросился бежать. Ужасный крик раздался опять, нарушив тишину ночи и эхом отразившись от северной стороны лагеря.

Свиной гребень.

Шакал ускорил бег, выжимая из себя все силы, пока у него не заболели ноги и легкие.

Вскоре он увидел впереди помост. Серые ублюдки были во дворе, верхом на свинах. Только Ваятель и Штукарь стояли на ногах у конца помоста, который как раз начинал отрываться от земли. Душераздирающий крик исходил от того, чтор извивалось на помосте. Шакал побежал вперед.

К Свиному гребню был пригвожден орк, распятый на деревянном остове нижней стороны механизма. Тяжак был наклонен головой к земле, но тело медленно выравнивалось по мере того, как тягловые свиньи поднимали помост.

Ближе всех к Шакалу находился Колпак.

– Поймали еще одного?

– Нет, – ответил Колпак. Он не отводил немигающий, исполненный голодного восторга взгляд от пойманного орка.

Шакал в недоумении снова посмотрел на воющего пленника. Как и убитый им орк, этот тоже был только в кожаной повязке. В животе у него красовались две зияющие рваные раны. Круглые, какие остаются от свиных бивней.

– Черт, – выдохнул Шакал, увидев, что из глазницы орка торчала тренчальная стрела. Это был тот самый тяжак, которого он убил.

Свиной гребень продолжал подниматься, постепенно скрывая орка из виду. Стоявший рядом Ваятель вытянул шею и положил руку Штукарю на плечо. Чародей, похоже, был доволен. Его зубы сверкали в свете звезд.

Когда Свиной гребень поднялся вертикально, Ваятель дал соплякам знак остановить тягловых свиней. Одна половина помоста теперь превратилась в башню, которая покачивалась у вершины, высоко над валом. На самом ее верху завопил орк, повернутый теперь к пустошам.

Ваятель повернулся лицом к Ублюдкам, излучая триумф своей искаженной фигурой.

– Пусть половина идет спать. И сопляки тоже. Все сейчас здесь не нужны.

– Как тут спать-то? – пожаловался Гвоздь, указывая на скрытого из виду орка.

– Наш друг перестанет кричать через минуту, – заявил Штукарь. – Если мы услышим его снова, это будет знаком, что его товарищи близко, хотя я сомневаюсь, что они осмелятся зайти так далеко.

Первой отреагировала Блажка – с отвращением глянув на чародея, она развернула своего свина и направилась прочь. Мелочник, Мед и Хорек двинулись следом. Шакал слышал, что оставшиеся от ночного патруля продолжили разговор, но не слушал их. С отвисшей челюстью он прошел мимо ухмыляющегося Ваятеля и приблизился к Штукарю.

– Друг Шакал, – произнес чародей с легким вежливым поклоном. – Теперь нам всем можно отдохнуть спокойно, да?

Шакал обвинительно поднял руку к небу.

– Этот орк был мертв.

– О-о, – Штукарь хихикнул, – он и сейчас мертв.

Шакал не мог ни придумать ответ, ни выразить удивление. С того момента, как Шакал понял, что Штукарь стоит в смертельном жаре стен, тот уже не пытался скрыть свою силу. То, что он сотворил с Месителем, казалось, было далеко не пределом его колдовского могущества. Эта новое свидетельство, власть над мертвыми, манипулирование ими лишь сильнее убедило Шакала в том, что он знал с детства.

Чародеев следует опасаться.

В гарнизоне кастили был чародей еще с конца Нашествия, и одного этого хватало, чтобы предотвращать атаки на единственный гиспартский оплот в Уль-вундуласе. Эльфы, как считалось, буквально гадили колдунами, и хотя это скорее всего было преувеличением, на земли Рогов тоже лишний раз не совались. Но копытам полуорков никогда не удавалось заполучить чародея в свои ряды. Ваятель был одержим этой идеей, сколько Шакал его помнил. И сейчас, когда чародей у них появился, даст ли вождь знать об этом остальным копытам, или станет прятать Штукаря, будто нож в рукаве? Нож, который, как было известно Шакалу, способен резать с обоих концов. Разумеется, Штукарь и Ваятель провели много часов вдвоем за закрытыми дверями. Шакал не забывал, что чародей вполне мог нашептать вождю в ухо и что-нибудь о его молодом сопернике. Несомненно, Штукарь был по-настоящему верен только себе, с каким бы умыслом он ни явился в Уделье. Шакал предпочел считать, что Штукарь, будучи угрожающе умным, не видел никакой пользы от усталого, пораженного чумой старика, стоявшего во главе Ублюдков.