Глубокая черта, прочерченная в грязи сапогом, хорошо видна с воздуха. Свист, теряющийся в завывании штормового ветра, напоминает крик одинокого сокола. Стеклянное кольцо на его пальце отражает разрозненные вспышки молний.

Раффаэле надеется, что Лючента ведет наблюдение с какой-нибудь высокой точки и уже подняла тревогу.

Он вызывает в памяти запутанные подземные ходы под городом. Петляет по лабиринту улочек и переулков и наконец скрывается за маленькой неприметной дверью.

По всем подземным туннелям эхо разносит звук льющейся воды. Раффаэле одной рукой сгребает в охапку и удерживает над водой накидку, а другой касается стены. Вода просачивается в сапоги, идти становится скользко и опасно.

– Север, юг, запад, восток, – бормочет он себе под нос по пути. – Площадь Трех Ангелов, канал Кантерино, статуя святого Сапиентуса.

На запечатленной у него в голове карте появляются ориентиры. Он двигается вперед в полной темноте. Блестящие нити энергии мерцают вокруг него, соединяя всё со всем, хотя и слабо. Раффаэле берется за них и мягко тянет, ощущая, как энергия воздуха соединяется со стенами и с тем, что находится над землей. Если бы здесь было хоть немного света, он увидел бы клубы пара от своего дыхания, согревающего ледяной воздух.

– Налево. Направо. Направо. Прямо.

Лабиринт продолжает разветвляться, а Раффаэле постепенно спускается все ниже. Он никогда еще не бывал здесь во время столь сильного дождя. Временами вода захлестывает колени. Если часть тоннелей затоплена, я сам себя загоню в ловушку и утону. Раффаэле прогоняет эту мысль и заменяет ее поверхностным спокойствием, которое позволяет справляться с паникой. Он продолжает идти, полагаясь только на свою руку, прижатую к стене, и карту из энергетических нитей в голове. Как мог такой шторм налететь совершенно внезапно?

Налево. Налево. Прямо. Направо.

Вдруг Раффаэле останавливается. Хмурится. Это длится всего мгновение, мимолетное впечатление от присутствия чьей-то энергии на поверхности. Секунду он ждет, пробует осторожно задействовать свою силу. Странно. И знакомо.

Однако ощущение уже исчезло, а шторм снова налетел в полную силу.

Раффаэле еще немного пребывает в нерешительности, пока вода не заставляет его двинуться дальше. Он качает головой. Нити энергии во время ненастья ошеломительно сильны, – наверное, это они его отвлекают. Или, может быть, мысль о том, в чем он скоро будет участвовать, что может произойти в ближайшие часы.

Мысль о возвращении Энцо.

Раффаэле снова застывает на месте, прислоняется к мокрой стене и закрывает глаза. Он вызывает представление о внешнем спокойствии. И приходит в себя. Потом идет дальше.

Наконец он натыкается во тьме на тупик и упирается в стену. За ней чувствуется невероятно сильное давление бессчетного количества капель воды, связанных воедино, – это озеро в центре арены Эстенции. Раффаэле медлит, потом немного пятится назад, пока не нащупывает неровность на поверхности стены – руки Моритас отпечатаны в конце каждого подземного тоннеля, и рядом с ними находятся узкие винтовые лестницы наверх.

Раффаэле оказывается в темной нише, прилегающей к огромному каналу, который тянется к арене. Он провел столько времени в полной темноте, что теперь ночь кажется ему яркой и светлой. Звуки штормового ветра, ливня и грозы вновь становятся оглушительными. Раффаэле крепче подхватывает свою промокшую накидку и, неслышно ступая, поднимается по ступенькам на набережную канала.

Он тут один. Других членов Общества нигде не видно. Он засовывает руки в рукава накидки, поеживается и, задействуя свою энергию, обследует окрестности, пытаясь почувствовать присутствие поблизости других представителей Элиты.

Потом хмурится. В воздухе что-то шевелится, нити плотно натягиваются.

Они здесь. По крайней мере кто-то один.

Энергия приближается. Это темная и знакомая энергия. Раффаэле ловит себя на том, что подавляет желание как-то отгородиться от нее. В день знакомства с Маэвой он съежился, когда впервые соприкоснулся с ее энергией, связанной с Нижним миром. Его тогда передернуло. Раффаэле вглядывается в темные тоннели арены, которые ведут к центральному озеру, потом пытается рассмотреть что-нибудь сквозь завесу дождя. Должно быть, Маэва только что прибыла. Теперь Раффаэле слышит ее шаги. Они едва заметны и легки, это шаги изящного создания. Он оборачивается всем телом навстречу приближающейся энергии, потом складывает руки перед собой. Негромкое эхо сопровождает звук шагов по тоннелю. Постепенно Раффаэле начинает различать приближающийся силуэт. Поток энергии усиливается. Теперь он точно может сказать, что энергия эта исходит от девушки.

Она останавливается в нескольких футах от него. Кроме аромата дождя, Раффаэле ощущает медный запах крови. Он подозрительно рассматривает девушку. В темноте ему не разглядеть ее лица. Энергия у нее тоже странная, знакомая мрачностью. Слишком знакомая. Тут безошибочно чувствуется ориентация на Нижний мир, страх, ярость и смерть.

– Вы ранены, ваше величество? – тихо спрашивает он. – Кто-нибудь следует за вами?

Если Маэву ранили, пока она добиралась сюда, у нее может не хватить сил, чтобы достать Энцо из Нижнего мира. Еще хуже, если на нее напал инквизитор и известие о ее присутствии здесь просочилось наружу. Где же остальные?

Однако Маэва ничего не отвечает. Она поднимает руки, берется за край капюшона и откидывает его назад. Ее лицо показывается из тени.

Раффаэле застывает на месте.

Это не Маэва. У этой девушки шрам в пол-лица на месте глаза. Ресницы очень светлые, а волосы ярко-серебристые, острижены коротко и кое-как, будто их обкромсали в озлоблении. Она смотрит на Раффаэле с горькой усмешкой. Какое-то мгновение кажется, что она рада его видеть. Потом эта эмоция исчезает, сменяясь злобой. Девушка выставляет вперед руку, свивает вокруг него сеть из нитей и крепко их стягивает.

– Прости, Раффаэле, – говорит Аделина.

Сегодня на небе нет ни одной луны, которая осветила бы арену Эстенции своим серебристым светом. Озеро в центре, подпитываемое водой каналов, черно и взбаламучено яростью шторма.

В последний раз я стояла на этой арене среди зрителей и смотрела, как Энцо вызывает Терена на дуэль. Они сражались здесь. И все закончилось тем, что я вертелась рядом с телом умирающего принца и, всхлипывая, пыталась ранить его убийцу.

Сейчас арена пуста. Никаких возбужденных людских толп – еще бы, в такое ненастье. Флаги Кенеттры, установленные наверху по кругу арены, неистово хлопают на ветру, несколько полотнищ дождь оборвал начисто. И я нахожусь здесь не сама по себе, а в образе Раффаэле.