Когда он смог поднять термос и усесться вместе с ним кресло, пейзаж за бортом «Тувии» полностью изменился. Сквозь иллюминаторы лилось ровное свечение, окрашивая стены и потолок кают-компании в багровый цвет. Яхта как будто летела сквозь раскаленное нутро доменной печи. Омал выглянул наружу и понял, что пришедшее ему в голову сравнение действительно недалеко от истины.

– Мостик! – просипел он.

– Сэр? – Голос Саймака был напряжен, очевидно, ему было не до разговорчиков. И тем не менее капитан спросил: – Как вы там?

– Ничего, – отмахнулся Омал. – Наши повреждения?

– Досталось нижним экранам, – ответила за капитана мисс Брэкетт. – Боюсь, джентльмены, время нашего пребывания на Обероне может сильно сократиться.

– «Черепашку» не потеряли? – спросил Бердо.

Ответил Уэйнбаум:

– Не потеряли, Артур. «Черепашку» потому и называют «черепашкой». Машина тихоходная, но бронированная от души.

– А нам, значит, досталось… – нахмурился Омал.

– У тебя кровь, – сообщил Артур. – Вытрись!

Носового платка в карманах кожаного доспеха Бастера почему-то не нашлось. Омал задумчиво провел по верхней губе запястьем.

– Капитан, там внизу – Пламенный Океан? – спросил он, глядя в иллюминатор.

– Да, сэр, – откликнулся Саймак. – Мы почти у цели.

«Тувия» мчала над долиной жидкого огня. Лава бурлила и перекатывалась, словно ленивая биомасса. Лава обтекала и поглощала черные пяди суши, пестреющие то там, то здесь, – они, наверное, тоже были горячи, как адские сковородки. Лава собиралась жирными буграми, а потом опадала, растрескивалась, являя взору паутину трещин и каверн в многострадальной коре.

Таким был Пламенный Океан. И, как в любом другом океане, в нем некогда зародилась и эволюционировала жизнь. «Тувия» пронеслась над цепочкой идущих след в след существ. Омал не успел толком их разглядеть, взгляд выхватил лишь воздетые клешни и какие-то угловатые не то панцири, не то наросты. И только минутами позже до него дошло, что эти существа, наверное, были великанами. Иначе он бы их попросту не заметил.

– Огневики? – спросил он у Бердо. Авантюрист пожал плечами. Путеводитель тоже не пожелал дать разъяснений. Похоже, иных данных об Обероне, помимо диаметра и альбедо, в нем не нашлось.

– Они идут туда же, куда направляемся мы? – снова подпрыгнул в кресле Омал.

– Не исключено… – процедил Бердо.

Конечно, для таких чудовищных клешней человек даже в тяжелом инсулитовом скафандре – слишком мелкая добыча, а вот корпус космического корабля в самый раз. Вскроют, как жестянку консервным ножом: раз-два и готово…

Небо темнело. И не потому, что «Тувия» достигла ночной стороны – яхта на самом деле мчала в противоположном направлении, просто на горизонте проявились три вулканических конуса, источающих густой иссиня-черный, похожий на сепию дым.

Вид гор был очень экзотичен. Не то оплывшие, покрытые потеками воска свечи, не то термитники с вершинами, подпирающими Космос. Потоки магмы от бесконечных извержений застывали и наслаивались друг на друга, образуя причудливый рельеф. Омал прикинул, что из точки, в которой находилась яхта, можно было бы сделать отличный снимок для открытки. «С Оберона – с горячим приветом!» Ну, или как там пишут в таких случаях. А в «термитниках», наверное, живут огневики… Уф, не приведи Первотворцы столкнуться с ними!

– Южная сторона… – пробормотал Омал. – Западный пик… Базальтовое плато… Копьевидная бухта…

– Начинаем посадочную последовательность, – сообщил Саймак бесцветным голосом, наверное, от смертельной усталости. – Опускаемся на тысячу футов, сейчас станет действительно жарко. Удачи нам всем!

– Удачи, капитан! – в один голос повторили Омал и Бердо.

В ответ из интеркома донеслась серия щелчков, и Омал представил, как мисс Брэкетт торопливо переключает тонкими пальцами дюжины тумблеров на пульте управления.

На самом деле в кают-компании температура не поднялась ни на градус. Но в иллюминаторы теперь било дрожащим алым светом, и Омал поймал себя на том, что он грызет ноготь большого пальца, как мальчишка перед первым свиданием. К слову, и Бердо сидел, как на иголках.

– А вот и они, – снова проговорил Саймак. – Мы называем корабли такого типа «мародерами». Они валятся на голову, как гром среди ясного неба, разоряют территорию и убираются прочь. Слишком быстроходные, чтоб солиция или колониальные власти смогли их догнать, слишком хорошо вооруженные, чтоб попытаться перехватить на пути к Земле. Уверенно расположился на нашем месте…

– Базальтовое плато занято? – встревожился Омал.

– Ничего, мы поместимся, – ответил капитан. – Как харвестер?

– К разработке готовы, – доложил Уэйнбаум.

– Топливо – семьдесят процентов, приборы в норме, – добавил Каттнер.

– Сажайте «черепашку» на месторождение, – приказал капитан. – А мы позаботимся о «Тувии». Так, опоры выпущены. Мисс Брэкетт, запускайте посадочные двигатели на счет «один». Десять, девять, восемь, семь…

«Мародер» выглядел грозно.

Межпланетный варан с раскрытой пастью – грузовым шлюзом. Бронированный, сегментированный, серебристый. Командная рубка «мародера» размещалась в кормовой надстройке, перед которой застыли, повернув стволы в сторону «Тувии», два башенных орудия.

«Атомные пушки, – оценил угрозу Омал. – Калибр – двенадцать или четырнадцать дюймов. Один залп, и мы на пути к Урану в виде облака пыли».

Весь экипаж «Тувии» собрался на мостике. Межпланетники сидели за пультами, они были готовы в любую секунду начать экстренный старт. Омал нависал над плечами Саймака и Брэкетт. Он знал, что если капитан повернет красный рубильник за предусмотрительно разбитым стеклом вниз, то перегрузки, которые экипаж испытал при маневре уклонения от вулканических бомб, покажутся не более суровыми, чем при катании на американских горках. Но он не мог оставаться в ложементе и ждать, когда все разрешится само собой. Омал чувствовал, что его психотур близится к кульминации, и это его и пугало, и воодушевляло. С одной стороны – куш, с другой – смерть. Он балансирует на тонкой грани.

Нет, не только он. Еще его друзья: Артур, профессор Стросс, верная команда «Тувии». В оставленной за плечами рыхлой и тусклой жизни у него не было таких преданных и надежных друзей. Только за то, что ему довелось жить и сражаться бок о бок с ними, уже можно было сказать «спасибо» нечистому на руку искателю приключений Джо Бастеру.

И он ему обязательно скажет. Бастер близко, Омал поглядел на «мародера». Бастер обязательно пожелает взглянуть на себя со стороны.

Бердо же втиснулся между креслами Каттнера и Уэйнбаума. Его взгляд метался от координатной сетки на локаторе, где мерцающей точкой указывалось местоположение «черепашки», к стрелке прибора, который показывал, сколько руды добыл харвестер.