– Ну что, что ты хочешь этим сказать, Панов?! – сорвалась Маша. – Это не я не знаю, что делать, а ты! – Она положила руку ему на плечо. – Все будет хорошо. Я буду мамой. Позабочусь о ребенке. Жизнь продолжается. Извини… Просто это особенное чувство – знать, что внутри тебя ребенок. У меня как будто все в душе перевернулось.

– Сообщить матери?

– Позже. Потом.

Андрей закрыл глаза. У него будет ребенок. Он, Панов, оставит след. Кто-то продолжит его род. Андрей почувствовал к Маше неизмеримую благодарность. Наверное, вот ради этого и стоит жить. Знать, что в ком-то растет новый ты. Или новый еще кто-то, в ком течет твоя кровь. В чьей молекуле ДНК твои гены. И у кого будут твои глаза. Или твой нос. Или пальцы на ногах.

Он никогда не думал о детях, так как не желал нести за кого-то ответственность. Ну, ответственности он и не получит. Не доживет.

– Ты можешь сделать ультразвук какой-нибудь? – спросил Андрей.

– Могу, – улыбнулась Маша. – Только там пока еще такая клякса, а не ребенок.

– Ну, хоть что-то, – заметил Андрей.

Она обняла его.

– Как жаль, – сказала она.

– Да ладно… Я бы тебя только расстроил. Из меня не получился бы хороший отец. Я бы говорил, что занят. Ты бы думала, что я самый плохой отец в мире.

– Ну а ребенок, может, так и не думал бы.

– А ты бы кого хотела? Мальчика?

– Девочку. А ты?

– Девочку, наверное. Мальчики – зануды.

Она рассмеялась.

– Ты был бы отличным отцом.

– Но не буду.

– Да.

Его ребенок родится, научится махать руками, ходить, завязывать шнурки, подерется в школе, упадет с дерева, заболеет ветрянкой, а он ничего этого не увидит.

Андрею вдруг стало страшно. Так страшно, что он даже разозлился на Машу. Она его подставила!

– Тебе плохо? – прошептала Маша.

– Как-то не очень хорошо…

Она уложила его, налила чаю и гладила по голове, пока он не заснул.

А Панов сквозь дрему размышлял о том, что никогда не мечтал о такой жизни. Ребенок, семья, прогулки в парке, родительские собрания… Он бы не выдержал.

И все же было что-то приятное в том, что где-то в этой девушке зарождалась жизнь его дочери. Или сына.

Андрей видел некий высший, пока не понятный смысл в том, что женщины беременеют от мужчин, которые о них заботятся, испытывая благодарность за то, что те производят на свет их наследников.

Он бы не жил с Машей. Он бы ей помогал, нанял няню, ездил бы за продуктами, но не хотел бы остаться рядом с матерью его ребенка.

Он не любил ее. И не смог бы никогда полюбить. Вот для чего он зарабатывал деньги, вот почему его усилия не были напрасными – ради того, чтобы женщина захотела родить от него ребенка, несмотря на отсутствие любви. В этом был смысл его прежней жизни. Значит, что-то он сделал не зря.

– Я от него уйду, – пообещала Катя.

– Зачем?! – воскликнул Андрей.

Они лежали в номере загородного отеля. Из окна была видна Истра.

Это место они облюбовали после парочки настоящих мотелей для дальнобойщиков, после бывшего советского дома отдыха с мраморными полами в ванной и пыльными покрывалами на кроватях, после особняка знакомых, где невозможно было толком расслабиться – прислуга оказывалась всюду, где уединялись Катя с Андреем.

Отель был приличный, уютный, номер – с видом на водохранилище.

Андрей неловко чувствовал себя в роли Яго, но им руководили инстинкты – он слишком хотел Катю, чтобы мучиться угрызениями или бояться расправы мрачного Отелло.

Начинали они в квартире Славы, но однажды Маша чуть их не застукала. Приехала из города раньше времени, за пять минут до того, как Андрей ощутил приближение оргазма.

Он потерял голову, но Катя сохранила ясность мысли: затолкала его в душ, прибрала кровать…

– Зачем? – повторил Андрей.

– Да мне кажется… – Катя потянулась за сигаретой. – Что я его выбрала потому, что он напоминает мне Юру.

– Ну и что? – как можно более непринужденно произнес Андрей, который очень не хотел драм.

– Все это неправильно. Меня тянет к определенному типажу, и кто может гарантировать, что один из этих лысых, самоуверенных мужчин старше меня окажется моим идеальным возлюбленным? Ну, ты понял. Не то чтобы идеальным, но с кем я бы не задумывалась: сделала ли правильный выбор?

– Катя…

– Стоп! – Она, кажется, рассердилась. – Я все понимаю. Ты не хочешь драм.

Андрей кивнул.

– Но это не ради тебя. Это ради меня. И не смей, пожалуйста, не смей меня отговаривать! Ты был единственным, кто сказал мне всю правду – ради меня. А сейчас ты думаешь о своем интересе.

– Все всегда думают о своем интересе.

– Да, но…

– Катя! – перебил ее Андрей. – Нет никаких «но»! Я скоро умру, но сейчас я с тобой, и мне от этого лучше. Ты рядом, я знаю, что через стену, через коридор есть ты, я думаю о тебе, когда засыпаю и когда просыпаюсь, я живу тем, что мы встретимся.

Катя удивилась.

– Ты говоришь так, словно любишь меня.

– А что, это не так?

– Откуда же я знаю! – воскликнула она. – Но ты почему-то хочешь, чтобы я оставалась с мужчиной, с которым из-за тебя быть не хочу. Чушь какая-то! Неужели ты не ревнуешь?

– Ревную? – переспросил Андрей.

– Я ведь с ним сплю. В смысле секса.

Об этом у Андрея не было времени подумать. Кроме того, он как-то не привык ревновать. Разумеется, он злился на Алину, когда та кокетничала с каким-нибудь миллионером, но вовсе не потому, что ее любил, а потому, что ему нужна была эта девушка… статусная девушка… и его унижало, что кто-то более влиятельный может оказаться для нее лучшей парой. Это доказало бы его несостоятельность.

Но ревновать просто так, из-за секса…

– Наверное, ревную, – сказал он.

Мысль о том, что Катя целует, обнимает, вожделеет Якута, была неприятной. Отвратительной.

– Я хочу быть твоей девушкой, пока ты не… – Катя осеклась.

– А что делать с Машей?

– С Машей?

– Она беременна.

Андрей произнес это, и беременность вдруг стала реальной. Клякса превратилась в ребенка.

Катя сидела, открыв рот.

– Да ладно тебе! – Она приложила руки к груди.

– Вот такая вот фигня, – подтвердил Андрей.

Катя неожиданно обняла его и разревелась. Плакала долго и честно, извела половину рулона туалетной бумаги.