Кларентина все же сомневалась в успехе мероприятия.

— Ты уверена, что все пройдет настолько гладко?

— Риск есть, — Ванесса скривилась. — Но даже если он схватит кого-то еще и начнет зацеловывать ее прямо там, какова вероятность, что этой дамочкой окажется кто-то с нашего курса? На балу будет несколько сотен женщин, наша задача — либо быть поцелованными, либо не дать ему поцеловать наших сокурсниц.

Маркиза скептически слушала план подруги и понимала, что графиня все же слегка глуповата. Слишком много белых пятен в ее «гениальной задумке», а переменных еще больше. С другой же стороны, дуракам, как известно, везет, а значит, идея могла выгореть, осталось лишь уточнить пару деталей.

— Кто будет подливать это ему в питье? — Толстушка ткнула пальцем во вновь ставшее синим зелье. — Я не могу, оно меня не подпускает к себе, видишь, как реагирует…

Стоило маркизе приблизить руку к пузырьку на десять сантиметров, как жидкость стремительно меняла цвет на агрессивно-алый.

Ванесса расплылась в хищной улыбке.

— Здесь нет ничего удивительного, — пояснила она. — Я решила перестраховаться. Три дня и три ночи я носила его с собой, не отрывая от тела. Зелье привыкло и настроилось на меня. Это существенно увеличит мои шансы, когда нашего герцога потянет на любовные утехи. Поэтому подливать придется тоже мне. Кто не рискует, тот никогда и не станет герцогиней Нейтральных земель!

— А не зарвалась ли ты, «герцогиня»? — не выдержала товарка. — Если весь куш перепадет тебе, я не вижу смысла напрягаться самой. Где в этом плане моя выгода?

— Мы опустим иномирянок, не пойдем на годовой бал голыми, и ты должна понимать — кинуться он может на любую из нас, просто мои шансы будут немного выше твоих.

Рациональное зерно в сказанном все же было, но…

— Я требую уравнять условия, — открыто и глядя в глаза Ванессе, процедила Кларентина. — Как маркиза, по старшинству, заявляю свое право находиться ближе к Эридану на момент начала действия зелья. Пускай у него будет выбор — идти ко мне либо к тебе. А дальше уже разберемся, кто из нас станет герцогиней Нейтральных земель.

Знал бы начальник службы безопасности, который находился сейчас в своем кабинете и вновь глушил коньяк, какую коварную издевку приготовила ему судьба — нашел бы миллион способов не пойти на этот бал-маскарад, отменить присягу, залечь на дно и не вылезать оттуда несколько дней.

Сколько звезд на небе, столько обманов таит женское сердце.

Гиппократ

Генеральная репетиция прошла как по нотам. Фрейлины танцевали, телохранители галантно и старательно изображали прилежных кавалеров, ничьи ноги не были оттоптаны, ни одна из девушек не уронена в неумелой поддержке. Даже вездесущая Терция хлопала в ладоши и наконец-то была удовлетворена полученным результатом.

Герцог Эридан уже предвкушал приближение завершающей стадии этого балагана. За прошедшую неделю он непомерно устал, приходилось успевать везде и всюду, начиная от помощи преподавательнице этикета и бдительного присмотра за воспитанницами Арвенариуса и заканчивая подготовкой безопасности Академии к предстоящему мероприятию. Параллельно с усталостью герцога беспрерывно грызло предчувствие. Интуиция ехидно пыталась намекнуть, мол, то ли еще будет.

Эридан носился как белка в колесе, но обязательным, ежедневным ритуалом за последнюю неделю стал ужин в студенческой столовой. Туда герцог после тренировок конвоировал неугомонных фрейлин-первокурсниц. Сам он присаживался за один из столиков, где был наилучший обзор, и, ковыряя неподходящие ему по рациону легкие салатики и гречку, внимательно следил за воспитанницами. Неуловимый призрак заговора, который так некстати почудился Глебу, беспокоил Эридана. Вероятность того, что среди ныне обучаемых фрейлин могут быть предатели, тревожила и настораживала.

Вот и сегодня Тарфолд уже привычно расселся за своим столиком, расставил легкие блюда диетической кухни и принялся вяло тыкать вилкой в содержимое тарелки. Мысленно Эридан уже сотню раз успел проклясть такое ограниченное меню. Ему, как полноценному мужчине, хотелось жирного мяса, черного хлеба, он бы даже от макарон не отказался, но вместо этого — пять листочков салата, постная гречка, несколько кусочков куриной грудки, вишневый компот и булочка. А все потому, что фрейлины должны питаться правильно и набирать вес им непозволительно. Но хуже всего Эридану приходилось утром, во время завтрака. На пресловутую овсянку он уже смотреть не мог, а баночки с творожным йогуртом, от которого пищали все девушки, был готов расколотить об стену. Утешало то, что через два дня все прекратится и он сможет вернуться к нормальной мужской пище.

Сегодня первокурсницы казались особенно уставшими, финальная тренировка их окончательно вымотала. Каблуки устало шаркали по каменному полу, уродливые платья, выданные Терцией, противно шелестели кружевами, девушки лениво плюхались на стулья и счастливо закатывали глазки, едва ощутив под собой дополнительную опору. Герцог, не изменяя своей манере, скользил сверлящим взглядом по недружным тройкам и искал хоть какую-то зацепку, которая натолкнет на соответствующие догадки. Все было привычно до безобразия, разве что возбужденные взгляды фрейлин поступали в его сторону немного чаще, чем обычно.

К такому раскладу событий Эридан за последние сто пятьдесят лет привык, и в этом не было ничего удивительного, он прекрасно осознавал, что, даже несмотря на тяжелый характер, для большинства девушек он является самой выгодной партией в плане замужества. За эти полтора века на каждом из фрейлинских курсов находилось пять-шесть девушек, которые всеми способами пытались охмурить мужчину, но ему такие попытки были смешны. Таких «хищниц» он за версту чуял и заранее презирал. Нынешний же курс фрейлин обладал особенной озабоченностью, то одна, то другая норовили на него или упасть, или кокетливо оголить перед ним плечико, или еще хуже, как Зарина, полезть целоваться… При воспоминании об этом герцога едва не передернуло, настолько ему было противно. С каждым годом он все больше убеждался в мысли, что все женщины — коварные и алчные существа, которым нужны лишь деньги и власть.

От мыслей отвлек внезапно подошедший ректор. Филоний в студенческой столовой появлялся крайне редко, а значит, сегодня его привело сюда нечто важное. В руках глава Академии держал обычный поднос, на котором находились те же диетические блюда, что стояли перед герцогом:

— Я могу присесть? — соблюдая правила приличия, спросил он, при этом уже ставя поднос на столик и отодвигая стул.

Эридан кивнул, его лицо даже тронула легкая улыбка, мол, зачем спрашивать, если уже садишься.

— Чему обязан столь неожиданным соседством?

— Захотелось, знаете ли, обычной пищи, — притворно начал Филоний. — Все эти фуа-гра, перепела на вертеле, мраморное мясо — как-то приелись…

После слова «мясо» у Эридана аж челюсть свело. Вообще, с ректором у них были профессионально-деловые отношения, сотрудничество, симбиоз. Милонский исполнял обязанности управленца делами Академии, публичного лица, которое является на все важные мероприятия в королевские дворцы, занимается бумажной волокитой, если надо — отвлекает внимание на себя. Эридан, даже несмотря на то, что фактически Академия принадлежала ему, в дела Милонского никогда не лез, герцог занимался охраной и безопасностью. С ректором они находились в дальнем родстве по линии матери, и, хотя об этом факте знали только они вдвоем, нечто неуловимое, общее, хищное скользило в чертах их лиц.