крайне неодобрительно. «Мужичка того недремлющая стража взяла». Авель оказался на допросе в Тайной канцелярии, а вскоре громыхнул высочайший указ: «Поелику в Тайной канцелярии по следствию оказалось, что крестьянин Василий Васильев неистовую книгу сочинил из самолюбия и мнимой похвалы от простых людей, что в непросвещенных могло бы произвести колеблемость и самое неустройство, а паче, что осмелился он вместить тут дерзновеннейшие слова, касающиеся до пресветлейшей особы Ея Императорского Величества и высочайшего Ея Величества дома, в чем и учинил собственноручное признание, и за сие дерзновение и буйственность, яко богохульник и оскорбитель высочайшей власти, по государственным законам заслуживает смертную казнь; но Ея Императорское Величество, облегчая строгость законных предписаний, указать соизволила оного Василия Васильева вместо заслуженного ему наказания посадить в Шлиссельбургскую крепость с приказанием содержать его под крепчайшим караулом так, чтобы он ни с кем не сообщался, ни разговоров никаких не имел; на пищу же производить ему по десять копеек на каждый день, а вышесказанные, писанные им бумаги запечатать печатью генерал-прокурора, хранить в Тайной экспедиции».

Никак нельзя сказать, что Авеля морили голодом – десять копеек по тем временам были суммой солидной, позволявшей питаться не сухой корочкой. Но бумаги, пера и чернил, разумеется, не давали – мало ли что этот может написать…

Екатерина II умерла в предсказанный Авелем день и даже, кажется, час. После чего Павел, несмотря на всю свою эксцентричность, человек в общем справедливый, распорядился пророка освободить – в самом деле, предсказание сбылось в точности. После разговора с Авелем император поселил его в Александро-Невской лавре, считавшейся чуть ли не самой престижной среди подобных церковных учреждений. Однако Авель, благо не удерживали, ушел в места гораздо более суровые, в скит на остров Валаам. Там он написал вторую книгу, где предсказывал уже день и час смерти императора Павла. Как и в прошлый раз, книга попала к церковным и светским властям. Как и в прошлый раз, Авеля посадили в крепость – на этот раз Петропавловскую.

Когда и это предсказание сбылось, Авеля выпустили, но на сей раз поселили в Соловецком монастыре – не в заключении, но под строгим надзором. Строгий надзор не включал в себя лишения бумаги и чернил – вот тут монахи и власти немного недосмотрели. Появились новые писаные предсказания – на сей раз Авель насчет кончины Александра I ничего не писал, но точно предсказал наполеоновское нашествие на Россию и сожжение Москвы. О чем есть упоминания в бумагах уже знакомого читателю Боровкова.

Пошло по накатанной: Авеля из монастырской кельи перевели в тюремную камеру – в Соловецком монастыре долго просуществовала жутковатая подземная тюрьма, где сидели заключенные не только по церковным, но и по светским делам – вроде последнего атамана Запорожской Сечи Калишевского и семьи Емельяна Пугачева (или человека, известного нам под этим именем).

Соблюдая ту же справедливость, Александр после исполнившегося очередного пророчества велел Авеля освободить, но сам встречаться с ним не стал несмотря на беззаветную любовь ко всей и всяческой мистике. Авель еще долго странствовал из монастыря в монастырь, но уже совершенно свободно. Ни самому Николаю I, ни России Авель больше ничего не предсказывал, ни дурного, ни хорошего – но император на всякий случай по сложившейся традиции определил Авеля под надзор в Спасо-Ефимьевский монастырь в городе Суздале. То ли не давали больше бумаги и чернил, то ли Авель, что порой с предсказателями случается, свой дар утратил. Как бы там ни было, никакие его писаные пророчества того времени неизвестны. Авель умер мирно, в 1841 году.

Еще в годы царствования Павла I Авель составил новую книгу – предрекал судьбу уже не отдельным венценосцам, а всему царскому дому более чем на столетие вперед. Оказавшийся ее первым читателем, Павел велел положить книгу в ларец, ларец запечатать и написал: «Вскрыть Потомку Нашему в столетний день Моей кончины». 2 марта 1901 года Николай II в присутствии приближенных ларец вскрыл – и прочитал в частности такие строки: «Александр III передаст престол Николаю II, Иову Многострадальному. На венец терновый сменит он корону царскую, предан будет народом своим, как некогда Сын Божий».

Все это, согласитесь, впечатляет. Давно уже среди авторов книг о предсказаниях и предсказателях считается прямо-таки хорошим тоном подробно писать и об Авеле – наш ответ Ленорман и Казоту. Есть даже отдельная книга об Авеле, а может, уже и не одна.

Вот только единственным источником, откуда берет начало легенда об Авеле Вещем, стала статья в одном из номеров журнала «Русская старина» за 1875 год под заголовком «Житие и страдания отца и монаха Авеля». Там же приведена копия обложки одной из рукописных книг Авеля, украшенной загадочными каббалистическими символами.

И это – всё. Совсем. Больше нет ничего. Так и не отыскались ни цитированный указ императрицы, ни упоминания об Авеле в неплохо сохранившемся архиве Тайной канцелярии, а также и в бумагах Боровкова, в отчетности Петропавловской и Шлиссельбургской крепостей… да где бы то ни было. Ни один из многочисленных мемуаристов, современников Авеля, подчас подробно описывавших вовсе уж мелкие события, ни словечком не упоминает ни об Авеле, ни о его предсказаниях, – а ведь о них многие должны были знать. Предреволюционные годы XX века богаты на всевозможную мистику, к которой после лакомых на нее времен Александра I в XIX веке добавился еще и спиритизм – но ни один из приближенных последнего императора ни словечком не упоминает ни о вскрытии Николаем таинственного ларца, ни о самом ларце. В списках монахов сразу нескольких монастырей встречается имя Авеля (без какой-либо конкретики) – но это ровным счетом ничего не доказывает. Библейское имя Авель некогда было распространено не только среди духовных лиц, но и среди мирян – достаточно вспомнить «ленинского гвардейца» Авеля Енукидзе. Которому его знаменитое имя счастья не принесло, он повторил судьбу библейского Авеля – с той существенной разницей, что библейский Авель был невинной жертвой убийцы Каина, а Енукидзе Сталин расстрелял за выхлестнувшую за все пределы педофилию и прочие грязные грешки…

Так что история Авеля напоминает перевернутую пирамиду – несмотря на то что она дотянула до наших дней и процветает, в основе нет ничего. Абсолютно ничего, только статья в «Русской старине». Легенда, как порой случается, зажила самостоятельной жизнью.

А как же авторитетный Брокгауз и Ефрон, спросите вы? Ну что Брокгауз… Многотомный словарь составляли не какие-то совершенные непогрешимые мудрецы, а обычные люди, порой попадавшиеся на удочку завлекательных легенд. «Принцип Тоунипанди», прекрасно знакомый тем, кто помнит превосходный роман Джозефины Тэй… Отнюдь не