Добро бы только ей. Их месть получила весьма плачевное для ресторана воплощение — наши гости стали жаловаться на качество блюд, которые им подавали. Ничего худшего для ресторана и представить нельзя.

Через неделю новый директор потребовала от меня решительных санкций — уволить следовало «всех негодяев».

— А у плиты вы сами встанете? — вкрадчиво поинтересовался я у нее.

— У меня другая должность! — гневно отреагировала Люба.

— Стало быть, эту почетную миссию вы мне доверяете?

— Игорь Аркадьевич, не надо хамить (интересно, в каких таких моих словах она уловила хамство?), — одернула меня. — Вы учредитель, вы и ищите себе новых поваров. Это не моя функция.

— А вот тут вы сильно ошибаетесь, Люба. Подбор персонала — это и есть непосредственная и наиглавнейшая функция директора. И я очень сожалею, что вам это неведомо. Как, впрочем, и многое другое, насколько я теперь могу судить.

Уж убеждал я поваров, даже уговаривал, как только мог. Уповал на молодость и неопытность нового директора, взывал к тому, что она женщина и нужно проявлять по отношению к ней благородство. Все было тщетно. Ни одна из сторон ни о каких компромиссах и слышать не желала.

Запоздало, улучив подходящий момент, стал расспрашивать Любу о том, кем и в каких ресторанах она работала. С ужасом узнал, что она занималась тем, что называется мудреным словом «хостесс», попросту говоря — встречающая гостей. Крупные помпезные рестораны могут себе такое позволить. У входа стоит либо привлекательная женщина, либо импозантного вида мужчина. С неизменно любезной улыбкой встречает гостей, провожает к свободному, либо заранее заказанному столику, пожелав приятного аппетита и хорошего времяпрепровождения, удаляется. На этом миссия «хостесс» исчерпана. Но даже на этой «чрезвычайно сложной и ответственной» должности наша нынешняя директриса проработала всего несколько месяцев. Вот и весь ее ресторанный опыт. Конечно, все это я должен был выяснить, принимая ее на работу. Но не выяснил. В итоге Любу пришлось уволить. Услышав это известие, она не растерялась, первым делом помчалась в бухгалтерию, взяла себе авансом зарплату за будущий месяц и след ее простыл. Впервые за долгое время гости опять стали нахваливать кухню.

* * *

Замечаю, как с годами становлюсь сентиментальнее, что ли. К людям стал добрее, к себе — снисходительнее. Часто задумываюсь, а почему у меня все так получилось, вернее, не получилось. Был же нормальный ресторан. Прекрасная кухня, замечательная атмосфера, самые именитые и взыскательные гости с удовольствием сюда приходили, приезжали специально с другого конца города… И вдруг такой оглушительный крах. Или все же не вдруг.

Я был слишком углублен в себя. Эта моя вечная привычка к самокопанию и самосозерцанию мешала четко и отчетливо разглядеть, что происходит вокруг. К тому же сильное, неподдельное чувство накрыло с головой. Как под покрывалом оказался, окружающий мир сузился и ограничивался лишь собственными эмоциями. Незнание элементарных основ экономики, инертное нежелание их познать тоже общей картины не улучшало. К тому же мне усердно «помогали» утопить мое утлое суденышко. Да и в людях я по-прежнему разбираюсь неважно. Не сумел же я разглядеть в своем новом управляющем того самого могильщика, который явился с единственной целью — забить последний гвоздь в крышку гроба моего несостоявшегося бизнеса.

* * *

Андрей за дело взялся рьяно. Установил строгий график работы официантов, уволил администратора — тот, как мне объяснил новый директор, любил после смены приложиться к бутылке. Не за свой счет. Исчезла, как ее и не было, кладовщица. Уезжая, Алексей сказал мне, что на Ларису я могу положиться — человек она порядочный, чужого не возьмет. Андрей был другого мнения. Поставками он теперь занимался сам, объяснив, что тем самым еще и экономит деньги на зарплате. Меня немного смущало, что решения он принимает не согласовав со мной. Андрей без нажима, мягко, заметил, что директор, ограниченный в правах, не может эффективно управлять заведением. Я инертно согласился.

Через неделю после того, как директором стал Андрей, в ресторане появилась новый администратор. Пышнотелая крашеная блондинка Юля по залу не ходит, а плывет. Любимым местом ее пребывания стала барная стойка. Неизменные чашка кофе и дымящаяся сигарета — всегда в руках.

Заглянув на кухню, увидел, как официант и повар под строгим наблюдением Андрея услужливо размещают по пакетам банку с наваристым бульоном, чем-то наполненные пластиковые ланчбоксы и несколько пакетов фруктовых соков. Без тени смущения директор пояснил:

— Юля заболела, вот везу ей ужин.

— Довольно странная забота об администраторе, — не скрыл я своего удивления.

— А что тут странного? — пожал плечами Андрей. — Юля — моя жена.

Неожиданная новость, мог бы предупредить и тогда, когда привел ее на работу. Ну да что теперь…

— А кто заменит ее в зале на время болезни?

— Я сам.

— Вы и директор, и кладовщик, а теперь еще и администратор. Не надорветесь?

— Я двужильный, — строго ответил он и передал пакеты терпеливо ожидавшему нашему ресторанному водителю-экспедитору, из чего я понял, что и машиной он теперь тоже пользуется.

Проверив кассу, убедился, что взятые директором продукты в ресторанных счетах отсутствуют. Наутро у нас состоялся тяжелый разговор. Я сравнил его поступок с поведением гостя, который не только сытно пообедал, но еще и без ведома хозяина влез в холодильник и набрал всего, что приглянулось. Андрей счел пример неудачным.

— Если я не пробил все по кассе, это не значит, что у нас образуется недостача, — снисходительно пояснил он. Я же теперь на складе сам все контролирую. Не то что эта ваша воровка Лариса.

— Ларису мне рекомендовал предыдущий директор, человек, которому я безусловно доверял.

— Вот доверенный вместе с ней и обкрадывал, — глумливо усмехнулся Андрей.

— Вы забываетесь! — вспыхнул я от гнева.

— Игорь Аркадьевич, ну что ты кипятишься? — фамильярно «успокоил» он меня. — Тебе нужна прибыль, прибыль будет, не сомневайся. А как я это сделаю — мои проблемы, — и, не дожидаясь ответа, удалился, не считая нужным продолжать тягостный разговор.

Я молча проглотил обиду, подавляя в себе негодование.

* * *

Через пару недель, после болезни, снова появилась Юля, цветущая и нарядная. Родом она из южного города. Общаются здесь с неповторимым говором. Красавицами считаются только те женщины, у которых арбузные груди и крутые бедра скаковой лошади. Утром, когда ресторан уже открыт, она без тени смущения наводит красоту перед настенным зеркалом в вестибюле. Грим накладывает крупными мазками. Лицо не припудривает, а штукатурит, глаза не подводит, а рисоует заново. Закончив наводить красоту, долго и придирчиво осматривает себя в зеркало, поворачиваясь и так, и эдак. Както довелось мне наблюдать эту картину. После осмотра Юля осталась собой недовольна, расстегнула на блузке еще пару пуговичек. Теперь ее грудь без труда могли рассмотреть даже люди, ожидающие автобус на противоположной стороне улицы. Плывущей походкой продефилировала в зал, основательно и прочно водрузилась на высокое вертящееся кресло перед барной стойкой. Бармен, не спрашивая, поставил перед ней чашку кофе, придвинул пепельницу, услужливо поднес зажигалку к сигарете. Рабочий день администратора начался.