Но со временем это становится очень утомительным. Не хотелось бы возвращаться к той вынужденной привычке и жить в постоянном напряжении.

Над всем этим мне предстояло ломать голову. Лучше привлечь к расследованию кого-то из людей Скуратова или его самого — пусть пока отложит всё, связанное с Лабертом.

Покинув сгоревшую комнату, я направился к себе в скверном настроении. Охранникам я решил пока не говорить о произошедшем. Их я опрошу завтра после обеда, собрав всех в гостиной и в разговоре сполна задействовав интуицию. Сейчас я собирался опросить только дворецкого. Его я вызвал по говорителю.

— Антон Максимович, вы в моей комнате, когда разбирали вещи не находили ничего этакого? — спросил я, когда дворецкий вошёл.

При этом намеренно пока не поясняя что за «этакое» я имею в виду. Если Антон Максимович каким-то образом обнаружил тайник, то он сразу поймёт, о чем речь.

— Этакого? — дворецкий растерялся. — Простите, ваше сиятельство, но у вас там всё «этакое». Хоть поясните, что нужно найти.

— Была там коробка, обшитая бархатом, с кое-какими нужными мне железками, лежала в одном неприметном месте. От огня она не пострадала — я после пожара проверял. Вот исчезла сегодня куда-то, — пояснил я, уже понимая, что дворецкий здесь точно не причём. — Не знаете, может кто-то там кроме вас был днём из посторонних. Может кто из охраны заходил?

— Никто, ваше сиятельство. Я там проковырялся до обеда. Никто из посторонних не заходил. Ушёл оттуда незадолго до вашего прихода. Так охрана вся внизу была. Вроде никто наверх не поднимался. Что-то ценной в той коробке? — он явно разволновался, даже засопел.

— Для меня ценное, для большинства других вещицы малоинтересные. Ладно, Максимович, разберёмся. Вы пока о том, что я вас спросил, никому не говорите. Даже Елене Викторовне. Слышите, никому! — настоял я, зная его скверную привычку болтать много лишнего, особенно моей маме. Затем, убирая со стола части схемы в ящик Жоржа Павловича, сказал ему: — Завтра в первой половине дня приедут люди от графа Голицына, ну вы их уже знаете, вот этот ящик пусть заберут. И поосторожнее с ним, здесь есть хрупкие элементы.

— Исполним, ваше сиятельство! В самом лучшем, осторожном виде! — заверил дворецкий. — Вот теперь буду думать куда же ваши важные вещи делись. Не понимаю, право. Даже голова разболелась, — он в самом деле напрягся, даже глаза покраснели.

— Да не волнуйтесь вы с этим. Разберёмся, — успокоил я его. — Не знаете, мама у себя или внизу?

— Так уехала графиня. Вот только, минут десять назад. Сказала, будто ей по магазинам надо, — сообщил он, отступая к двери. — Позволите идти или нужен ещё?

Вот это меня сразу огорчило. Какие магазины? Уехала, конечно, к Майклу — этому мерзавцу, мысли о котором меня всё больше злили. Видно, чувство сыновней ревности очень крепко держалось в теле прежнего Саши Елецкого.

— Что-нибудь сказала? Когда вернётся? По каким именно «магазинам», — последнее слово я произнёс с горькой насмешкой.

— Куда-то на Тверскую — туда эрмик заказывала. А вы её наберите на эйхос. Или Степана наберите — он с ней в сопровождении. Как вы приказали, всё по вашей инструкции — Елену Викторовну из дома только с охраной. Номер его дать?

— Нет, спасибо. Потребуется — спущусь к вам, — я отпустил дворецкого.

На душе чуть отлегло: вряд ли бы с охранником мама поехала на свидание с Майклом. Хотя это тоже не исключено. Я хотел спросить ещё у графини, может она каким-то неведомым образом обнаружила мой тайник. Но вряд ли бы Елена Викторовна без особых на то причин, стала рыться в грязных, покрытых копотью вещах. Но её расспросить так же обязательно надо. Если до завтрашнего дня ничего не прояснится, то спрошу утром за завтраком или уже после школы.

В связи с пропажей содержимого из тайника у меня возникла ещё одна проблема. Небольшая, но неприятная. Денег в кошельке осталось примерно рублей восемьсот. Их как бы хватит для покупки туфель княгине Ковалевской, если покупать, конечно не три пары баснословно дорогих. Хватит на ужин в хорошем ресторане и на… вечер в шикарном номере хорошей гостиницы — это всё имелось в моих планах. Я был уверен, что завтра я снова раздену Ольгу Борисовну и исправлю прошлую глупую ошибку. А на покупку вещей себе денег у меня как бы и нет. Я очень рассчитывал на свои сбережения в тайнике, но теперь придётся некоторое время походить, как выразилась, Ковалевская, голодранцем.

Время после ужина я провёл за терминалом коммуникатора, изучая его возможности и постоянно возвращаясь в мыслях к пропаже из тайника и чёртову Майклу. Слышал, как приехала мама — ещё не было восьми. Выходить ей навстречу не стал. Лишь убедился, глянув в окно, что она вышла из эрмимобиля со Степаном. Охранник нёс кучу коробок с покупками. Значит, мама в самом деле ездила по магазинам. Ну и слава богам, обошлось без Майкла!

Вернувшись к коммуникатору, я вспомнил о сообщении Ленской, которое даже не прослушал. Нехорошо с моей стороны, ведь Света наверняка ждёт большего внимания.

Сообщение было таким:

«Саш, скучаю. Жаль, что мы не встретимся до выходных — это так долго. Эрмик отец у меня отобрал. Увы, теперь пешком. За это я сделала вид, что очень обиделась и не сказала, где ночевала, — её тихий невесёлый смех: — Целую тебя. Увидимся в школе, но я буду только к третьему уроку — у меня репетиция, а это важнее, чем математика и химия. Ещё раз целую».

Я ответил ей: извинился, что не сразу увидел сообщение, постарался немного пошутить, сказал тёплые слова и закрепил звуком поцелуя. Потом сидел несколько минут, держа перед лицом эйхос и думая, что будет, если вдруг Ленская станет для меня значить больше, чем княгиня Ковалевская. Ольга, конечно, это прочувствует и такое она может не просить. Нет, такого не должно случиться. С моей стороны по отношению к Ковалевской это было бы бесчестным.

Дальше до самого сна я занимался магией. Мама приходила: постучала в дверь и зашла, а я сидел в позе лотоса, сканируя свои энергетические тела. Открыл глаза, попросил её не мешать. Через час такой практики лёг на диван, снова перераспределил внимание и вытащил из прошлых жизней два хороших шаблона. Пожалуй, это тело было уже в состоянии их принять. Один шаблон назывался «Веил Литуам Лакши», что в переводе с лемурийского означало «Волна Холодного Покоя» или упрощено «Ледяная Волна». Второй назывался «Гнев Небес» — этот шаблон был сильной ударной магией, использующей электрический разряд. Следовало уже готовиться к пятнице — к визиту в логово поклонников Морены. Надеюсь, в эту несчастную для моих врагов ночь, я окончательно разберусь с бандой «Стальных Волков», с Лешим, Варгой и всеми, кто имеет глупость быть там. Может под руку подвернётся Лаберт. Хотя этот вряд ли. Бритиш стоял здесь особняком и он вряд ли всерьёз может быть увлечён тёмными ритуалами с человеческим жертвоприношением.

В этот раз я не слышал будильник. Так бывает, когда плотно занимаешься прокачкой магии, то потом тебя бросает в столь глубокое расслабление, что спишь мёртвым сном и спишь очень долго. Метнувшись в ванную, почистив зубы и умывшись, я не стал завтракать. На первый урок нужно было успеть обязательно. И я успевал если двинуть прямо к школе без задержек быстрым шагом. Позавтракать смог уже на второй перемене в школьной столовой. Ольга составила мне компанию, посидела рядом, выпила чашечку кофе. Под конец перемены на эйхос прошло сообщение от Скуратова, которое меня озадачило:

«Ваше сиятельство граф Елецкий, просим вас заехать к нам, в сыскное агентство Скуратова Федора Тимофеевича. По возможности приезжайте сегодня».

Голос, проговоривший это, явно не принадлежал Скуратову, хотя оно исходило из его эйхоса. Даже если бы не эта странность, я чувствовал, что нечто произошло. Нечто серьёзное, имеющее мрачный оттенок.

— Что-то случилось? — спросила Ольга, заметив, как изменилось моё лицо.

— Да, — я кивнул. — Только пока не знаю что.

— Туфли сегодня не покупаем? — её улыбка стала грустной.

— Оль, не представляю, что может помешать нам это сделать, — двумя глотками я допил остаток кофе. — Давай так: я не пойду на четвёртый урок. Нужно съездить на Таганку в сыскное агентство. Они занимаются расследованием по покушениям на меня и тем людям, с Резников — ну ты знаешь. Не думаю, что