что он из себя представляет. Это ты сама остаешься одна, и строишь из себя Мата Хари…

— Это кто?

— Не знаю, не важно… Короче, думай, иначе на самом деле попадешься, и моя интуиция не поможет.

— Ворчун…

— Когда ты уже повзрослеешь?

— По-моему, я достаточно большая девочка. Дай мне ключ от «красной комнаты».

— Что? Резко ты меняешь темы, однако. Что надумала?

— Хочу чувствовать себя в безопасности.

— Не понял?

— Кого ты там мне приготовил? Я приведу его сюда.

— Что? Как!?

— Как обычно, привезу, усыплю. Вернее, наоборот. И поиграю с ним в одной из комнат. В спокойной обстановке.

— Я думал, тебе никогда не захочется там больше оказаться.

— На земле происходят достаточно ужасные вещи, от этого, однако, я не поотрывала себе ноги и не выколола глаза, чтобы не видеть этого. Боль осталась, знаю, что войду туда, будет больно и нахлынут воспоминания. Но мне кажется, что это нужно, чтобы проститься с прошлым. Раз и навсегда!

— Ты уверена, что тебе это поможет?

— Думаю, да. Для начала я просто хочу там побыть одна. Хотя бы ночь.

— Ты сумасшедшая.

— Возможно. Я начинаю путаться, где реальность и явь. Мне часто снится сон …

— Что тебе снится? Почему ты не говоришь мне, что тебя что-то гложет?

— Я открываю глаза, и вишу там на крюках, и все время смотрю на его идеально полированные туфли. Потом просыпаюсь от боли, и болит каждая рана, каждый шрам, который с трудом затянулся. И я не хочу бежать от этого, я хочу пережить это.

— Пережить. Что это значит?

— Поверь, мне это нужно!

— Не томи меня, я не понимаю.

— Я хочу, чтобы ты подвесил меня.

— Что!?

Он возмущенно вскочил с места, швырнув подушку на пол. Затопал каблуками и разбудил тихо дремлющего Диксона. Он был возмущен услышанным. Ему было непонятно, шутит она или нет.

— Скажи, что это шутка!

— Нет!

Он искоса посмотрел на нее. Затем начал долго объяснять ей и рассказывать, напоминая, как долго она восстанавливалась от этих ран. Что он сам чуть не умер там с ней. Он не давал ей сказать ни слова, без конца бегая и возмущаясь. Его прервал телефонный звонок, после чего он слегка забывшись, все же выслушал. Она объясняла ему, что то ли в Тибете, то ли еще где, люди практикуют такой способ медитации, что тогда, когда она висела там, это и была медитация. Она видела себя со стороны. Казалось, что она покидала свое тело и наблюдала за этим со стороны. Поэтому и не кричала и сумела выжить. Он говорил, что это глупости. Она умоляла его, объясняя, что ей это необходимо лишь для того, чтобы забыть это все, чтобы кошмары покинули ее, показала ему точки, в которые можно безопасно воткнуть крюки, и не будет крови. Долгое время она изучала книги по медицине и анатомии, и ей казалось, что она права.

— Тебе экстрима в жизни не хватает, что ли?!

— У меня этого переизбыток, я лишь хочу отпустить лишнее.

— Так, езжай к этим монахам и у них виси, а не в моем отеле. Не проси меня об этом.

— Ну, Александр!

— Ты вообще думаешь, о чем просишь?

— Конечно. Это небольшая услуга.

— Я не смогу. Я никогда не делал этого.

— Я намечу точки, и ты проткнешь. Я не произнесу ни звука.

— Ты ненормальная. Ты не отстанешь?

— Нет!

— Господи! Дай мне хоть время решиться на это.

— Хорошо! Ключи.

— Черт с тобой, иди.

Открыв сейф, он дал ей ключи от «красной комнаты». Рита знала, что он придет, и была готова к этому. Эта мысль, навязчивая идея медитации в таком положении уже давно не покидала ее. Казалось, что она должна увидеть свет в конце тоннеля, который проведет ее туда и обратно. И чтобы понять это, нужно было рискнуть и попробовать.

Отперев двери, она вошла уже в слегка запылившуюся комнату, раскрыла шторы, подошла к своему бывшему рабочему месту. Проведя рукой по пыльному столу, Рита ударила по нему кулаком. У себя в голове она сожгла это место, не оставив от него ни щепки. Но тут в этой реальности смотрела на свое отражение на лакированном столе. В воздухе продолжал витать запах крови. Стены пропитались этим. Казалось, что слышны стоны и крики, мольбы и слезы. Но никого не было. Она снимала ключ за ключом со стенда, и, наполнив карманы, направилась в зловещий коридор. У каждого номера своя история, сотни историй, сотни жизней. Убедившись, что она одна, Рита вошла в первую комнату и, усевшись на пол, зарыдала. Она сама не поняла, что с ней происходит: боль, досада, обиды — что это? Она сидела, и слезы текли по ее здоровым розовым щекам. Она представила, что у нее могла быть другая жизнь. Жизнь, которую у нее отняли: муж, ребенок, тетя. Улыбки и праздники. Гости и дни рождения. Всего этого ее лишил Близар, лишь просто приказав подчиниться, свободную девушку сделав своей рабыней.

— Я не могу простить этого и не прощу. Я не одна, их сотни. Я слышу, как они просят о помощи. Я всегда их слышу, поэтому не хочу оставаться никогда одна. Мне кажется, что я виновата в этом, что не могла ничего сделать и не помогла. А ведь могла поступить так же, как Александр, отпустив одну девушку, и все. Она бы рассказала всем. Хотя кому, всем? Черт.

Она собралась с духом и встала с пола, обойдя всю комнату и запомнив раз и навсегда все ее детали, потом вышла прочь и направилась дальше. Обход длился около четырех часов. Потом она легла на кровать в комнате, где часто приходилось оставаться.

Рита проснулась от скрежета полов. Стеван, ворча, вошел и без остановки что-то говорил себе под нос.

— Говорю тебе — это плохая идея.

Она вышла к нему навстречу. Он стоял, держа в руках стерильные перчатки, спирт и бинты.

— Это плохая идея.

— Но мне это нужно! И ты все же пришел!

— Если ты хоть раз пискнешь, что тебе больно, мы прекратим. Ты поняла меня! Шрамов ей не хватает!

— Не будет там шрамов.

— Как же. Входила?

— Нет, туда хотела войти с тобой.

— Ну, пойдем. Ты готова?

Кивнув головой, она достала последний ключ из кармана.

— Ты же сказал, что Близар приказал все здесь очистить.

— Да, сказал.

— Но почему ты его ослушался?

— Эти стены мои, какой бы ужасной ни была их история, она моя. И я не собираюсь с ней расставаться по приказу этого болвана. Тем