— Да. Я тоже на это надеюсь. А ты не боишься, что он в любой момент может навестить тебя?

— Сейчас нет. Пока что он озадачен другим. Ты все же подумай о том, что ты можешь попасться. И именно поэтому тебе следует пока что притаиться, может, даже еще на годик.

— Что, какой, к чертям, годик? Ты и без этого меня заставляешь ждать по полгода. Чем, по-твоему, я должна заниматься все это время?

— К чему спешка? Я не успеваю находить всех. Да и ты время торопишь. Опасно это все. Там столько народу, что тебе и на десяток лет хватит. Ну чего, чего ты смотришь на меня и молчишь?

— Это все так дико. Подумай я о таких вещах лет десять назад… О том, что увижу смерти… О том, что буду убивать.

— И я не думал об этом, когда тихо, мирно ловил бабочек сачком. Так что, не ной, и пойдем, сделаем ту глупость, что ты задумала, и забудем напрочь.

Адриана открыла дверь, и глубоко сделав вдох, почувствовала знакомый запах комнаты. Прошло почти четыре года. Но ее тело трепетало, ей казалось, что она и не покидала эти стены.

— Может, включишь свет? У меня нет желания пробыть тут всю ночь.

Протолкнув ее вперед, он пробрался к выключателю.

Адриана увидела свисающие крюки и, закрыв глаза, вспоминала все.

— Хватит!

— Чего, чего ты такой нервный?

— Ты знаешь, что мне эта твоя задумка вообще не по душе. Как так можно? Так еще и меня впутала в это. А я, старый дурак, слушаю тебя и помогаю в этом. Как так можно…

— Просто ты не понимаешь две вещи! Первая, что я от тебя все равно не отстану, и вторая — что мне это нужно.

— Возможно, так оно и есть. Но, меня это ничуть не вдохновляет.

Она прошла в центр комнаты и встала над крюками и дотронулась рукой. Они прозвенели меж собой, создав мелодию воспоминаний. Подойдя к рубильнику, она опустила их до пола.

— Постели ковер.

Она разделась, оставшись лишь в нижнем белье, села в позу лотоса и ждала. Александр ходил сзади нее, смотря на ее спину, покрытую татуировками и шрамами. Собранные в пучок волосы открывали ее изуродованный затылок. Шрамы были повсюду, он смотрел на это с печалью, и ему ничуть не хотелось оставлять на этом теле новые следы истории. Он боялся сделать ей больно. Вонзить крюки в ее плоть, и видеть кровь…

— Ты сумасшедшая.

— Ты сделал меня такой. Не забывай об этом.

— Я люблю тебя, и, как и прежде, хочу лишь уберечь.

— Не перечь мне! Видишь отметины? Протыкай точно туда!

Отметины были промеж лопаток, на коленях и на икрах. Он надел перчатки и все хорошо обработал. Продолжал ходить с опаской.

— Ты ждешь, что я передумаю?

— Видимо, зря я этого жду.

Он воткнул первый крюк на ее спине, она не издала ни звука, он ждал, что она дернется, застонет или еще что. Но ничего не последовало. Наклонившись над ней, он посмотрел в ее глаза, они были закрыты, и зрачки не шевелились. Он попытался разговорить ее, но она попросила молчать. Вдев в нее все крюки, он смотрел на нее со стороны.

— Подними меня.

— Я боюсь!

— Чего ты боишься?

— Вдруг кожа не выдержит?!

— Вот и проверим. На метр от пола, и оставь меня на двадцать минут, затем зайди и проверь: если я буду молчать, оставь на час. Затем вновь проверь, если я, как и прежде, буду молчать, приди через два часа, если ничего не изменится, придешь еще через два часа и только тогда заговори со мной.

— Ты спать собираешься, что ли?

— Посмотрим, как пойдет. На метр!

Помотав недовольно головой, он медленно приподнял ее. Закрывая лицо от возмущения ладонью, он смотрел на все крюки и на то, как ведет себя кожа. На удивление, крови почти не было, и она вела себя достаточно спокойно. Убедившись, что все нормально, он решил первые двадцать минут провести за дверью. Выключив свет, он вышел и уселся на полу в коридоре. Посматривая на часы, он считал минуты, чтобы быстрее зайти. Боясь не расслышать, что происходит в комнате, он старался дышать через раз, прикладывая ухо к двери. Он ничего не слышал. Спустя двадцать минут, ни минутой раньше и не позже, он открыл дверь и посмотрел на нее. Она замерла, словно бабочка в полете, для которой остановили время. Ее тело было словно мертво. Он ждал, что она попросит его снять, но не дождавшись, посмотрел на время и решил подняться к себе и узнать, все ли хорошо в отеле.

Первые пять минут были болезненными и казались вечностью. Но она смогла убить свое тело и войти в транс. Она вновь оказалась в этой комнате, как четыре года назад, и видела, как блестящие туфли маячат у нее перед глазами. Боли не было, лишь воспоминания в мелких подробностях, чтобы ничего не упустить. Она слышала голоса девушек, которые, как и прежде, просят помощи и молят о спасении. Она не слышала, как Стеван заходит проведать ее. Его бесило ее спокойствие и уравновешенность. Она смотрела в пол и даже без света видела его. Увидев перед собой босые ноги, она дернулась, цепи зазвенели.

— Кто ты?

В ответ не прозвучало ничего. Она почувствовала волнение и учащенное сердцебиение. Если бы в этот момент Стеван был рядом и слышал звон цепей, он снял бы ее, не раздумывая.

— Кто ты? — продолжала она бредить в мире своих воспоминаний.

Холодные руки коснулись ее лица, обхватив ее подбородок, приподняли голову. Она увидела чистое красивое лицо девушки с длинными темными волосам и глубокими темными глазами.

— Я Адриана, — тихо прошептала девушка ей на ухо. — Я та, чье имя ты носишь.

— Почему ты здесь? Что тебе нужно?

— Как и всем нам, отмщения. Отомсти за мою смерть.

— Я сделаю это!

— Ты стала мною. Как тебе быть кем-то другим, но не быть собой? Наверняка, ты забыла, кто ты есть на самом деле?

— К чему ты ведешь?

— Ты торопишь время. Я не хочу, чтобы мое имя умерло второй раз. Будь осторожна и не торопись, думай… Вспомни Лилль… Не забудь навестить его напоследок…

Стеван включил свет в комнате и, подойдя к ней, пытался привести ее в чувство, проводя ваткой у носа. Резко очнувшись, она дернулась с места, расшевелила цепи.

— Тише, тише.

Она не почувствовала, как Стеван опустил ее, и