– «Tota», – сказала Полина. – И все закружилось по-старому. Девочки, шампанское, интеллектуальные беседы и секс.

– Не совсем. Не поверите, но мадам ушла в политику и даже была избрана муниципальным советником Парижской мэрии.

– А кто занимался борделем?

– Сначала она лично вела дела, а после передала бразды правления в руки сына, – ответил Жуп и метким движением отправил пустые стаканчики в урну, стоящую у скамейки. – Ксавье. Изучал юриспруденцию, увлекался искусством, парусным спортом и с успехом продолжил дело матери, однако вывел его на новый уровень. Мне даже неловко говорить о том, что этот Ксавье устроил для своих шлюх школу в главном салоне. У них есть учителя танцев, музыки. Мадемуазели изучают искусство, иностранные языки, литературу, как классическую, так и современную. Психологию, философию, политологию.

– Да у них там настоящий университет, черт подери!

– Да, только студентки за секс с клиентами получают столько денег, что какая-нибудь африканская страна год жила бы, не зная голода. В общем, «Tota» – не обычный бордель, куда можно прийти потрахаться от скуки. Они торгуют общением, вниманием и только потом сексом. Девочки «Tota» веселы, красивы и умны. С ними не стыдно показаться в обществе, к тому же они не требуют обязательств. Идеальные.

Полина ошеломленно поднялась и прошлась перед Жупом.

– Как узнал?

– Первую часть, о личной жизни мадам Кристин, поведала мадам Санж, в прошлом мадемуазель Буве, близкая подруга Кристин и одна из девочек «Ле Руж».

– Еще жива?

– Ей восемьдесят шесть, но у нее очень хорошая память и длинный язык. Она ушла от Кристин, когда та открыла новый салон, но они общались вплоть до смерти мадам в девяносто первом году. Мадемуазель Буве вышла замуж, родила двух дочерей и сейчас с одной из них живет в Марселе. А нашли мы ее по полицейским записям о расследовании поджога «Ле Руж». Материалы по этому делу все еще сохранились в архивах. Имена и показания свидетелей, очевидцев… А о том, что происходит в салоне сейчас, мы узнали, разговорив одну из «звезд» «Tota», мадемуазель Лив, которая в следующем году выходит на пенсию. В салоне нет ни одной девочки старше тридцати. Даже если они желают продолжить работу и выглядят на двадцать, им не разрешают. Короче, отправляют на пенсию, заявляя, что они выработали свой ресурс. – Жуп замолчал, пристально глядя перед собой. – В общем, в «Tota» крутятся такие деньги, что даже представить сложно. Это сверхприбыльный бизнес, даже учитывая затраты на содержание девочек…

– Какое содержание? – перебила Полина.

– Не каждая мадемуазель может попасть в «Tota», – пояснил Жуп. – У них, как в профессиональном модельном агентстве, есть свои скауты, которые ищут красивых девушек не моложе восемнадцати по всему миру. Все девочки попадают в «Tota» по приглашению. Никаких приходов с улицы, «левых» и ни одной знаменитости. Говорят, мадам Кристин считала звезд глупышками, поэтому не предлагала им работать на себя. Хотя многие желали, потому что девочки «Tota» зарабатывали намного больше, чем известные в то время актрисы. Что касается содержания, то всем девочкам снимают хорошие апартаменты, покупают одежду, у них есть фитнес-инструкторы и косметологи. Все по полной программе.

– Шикарная жизнь, если не считать, что за все эти блага нужно спать с теми, кто тебе не нравится.

– Но это не самое интересное. Мадемуазель Лив работает в «Tota» уже десять лет, и Хулия была третьей мадам, которая управляла салоном с того момента, как ее нашли скауты. Так повелось еще со времен Кристин. Хозяин руководил предприятием из тени, в то время как в салоне был свой директор. Он и вел всю деятельность «Tota», а боссу лишь давал отчет. По этой схеме салон работает до сих пор.

– Мухи отдельно, котлеты отдельно, – проговорила Полина по-русски и взмахнула рукой, призывая Жупа продолжить.

– В общем, те две мадам бесследно исчезли, как и Хулия. В один момент просто не пришли в салон, а уже через несколько дней управление в свои руки брала новая «мадам», и всегда она была из бывших девочек.

– Значит, Хулия была проституткой?

– Причем лучшей, по словам мадемуазель Лив. Правда, недолго. Три-четыре года и уже почти пять руководит салоном. Давайте пройдемся, а то ноги затекли. – Жуп направился к мосту Искусств, увлекая за собой Полину. – Несмотря на закон о запрете проституции, «Tota» процветал и всегда был лакомым кусочком. – Он остановился у перил и посмотрел на темную воду Сены. – Многие хотели сунуть руки в этот бизнес, однако их находили либо здесь, в реке, либо повешенными, застреленными.

– Но ведь не всех запугали или купили!

– Конечно, не всех. Деятельностью «Tota» не раз интересовались правоохранительные органы, однако интересом все и заканчивалось. Как оказалось, мадам Кристин, а позже ее сын приобрели столько знакомств в высших кругах, что не боялись ничего. Да и до сих пор не боятся. – Жуп повернулся к Полине, просматривающей фото из папки. – Я не знаю ни одного полицейского, который решился бы вмешаться в деятельность «Tota». Конечно, о салоне многие не знают, но те, кто знает, предпочитают обходить его стороной. Боятся Ксавье, который, по слухам, очень резок и жесток. Он убрал всех своих конкурентов, расширил бизнес, открыв салоны в других странах, «водит» дружбу с политиками, бизнесменами и преступниками.

– Сиамский петушок, – пробормотала Полина.

– Что?

– Поль, вы говорили, что у мадам Кристин было двое детей. Но я слышу только имя Ксавье.

– В пятьдесят втором году, когда горел «Ле Руж», старшая дочь мадам погибла в огне, – сказал Жуп. – Ей было десять, и звали ее Нина.

Полина едва не выронила папку в воду, потом размахнулась и ударила ею Жупа по плечу.

– Что же ты сразу не сказал, болван?! – вскричала она и, развернувшись, побежала к стоянке такси. – Поль, прости! – обернулась она. – С меня кофе.

– И пятнадцать тысяч! – ответил Жуп. – Или двадцать, – добавил он, погладив плечо. – Да, определенно двадцать пять.

* * *

По дороге в отель Полина просматривала материалы из папки и думала над словами Жупа о сестре Хавьера Альгадо. Теперь ей казалось, что она преждевременно прервала встречу и эта информация, возможно, ничего не значит. Банальное совпадение, которое порой обнаруживается там, где его не ждешь. Стоит позволить себе принять желаемое за действительное, и можно угодить в ловушку, из которой сложно будет выбраться. Решив не торопить события, Полина отложила папку и молча наблюдала за движением машины. Войдя в отель, она сразу же отправилась к себе в номер, но внезапно остановилась, вернулась в холл и посмотрела на один из диванов, на котором сидел старик, читал газету и пил виски. Он «пританцовывал» пяткой, совсем как дон Хавьер во время беседы в саду. Дорогие туфли и костюм, маленькая девочка рядом, и они с Литвиным, прощающиеся у стойки. «Не разговаривай с незнакомцами» – так сказала Полина Нине, увидев, что она беседует со стариком. «Он говорил на другом языке». Кажется, так ответила ей девочка.