пылает, не знаю даже от чего больше, от обиды, что он не помнит меня, или от гнева, из-за того, что он принял меня за шлюху.

— Нет! — чеканю я так, чтобы у него даже мысли не возникало.

— Мы с тобой не спали, не спим и никогда не будем… не будем, тебе ясно? Я просто… случайная попутчица. Но между нами ничего никогда не было, нет и не будет! — повторяю зачем-то снова.

— Да?

И снова этот порочный, вызывающий бурю эмоций и воспоминаний, чисто мужской взгляд.

— Это странно.

— Совершенно точно! И ничего не странно.

— Ну, ладно. Тогда скажи, хотя бы, в какой стороне город.

Я скрещиваю руки на груди.

— Не знаю.

— Ты не знаешь, — выгибает он бровь, словно не веря.

Память потерял, а замашки все те же.

— Ты же слышал.

— Ладно, придется искать самому.

Он осматривается по сторонам, а потом кивает в сторону ручья.

— Там ручей. Думаю, будет логичным пойти вдоль него вверх по течению.

Он шагает в том направлении, но я остаюсь на месте.

Пусть проваливает.

Эй, неужели он оставит меня здесь? После всего?

И то, что он не помнит не хрена, это не оправдание.

Да пусть катится! Скатертью дорога!

Пройдя еще с десяток метров Демид останавливается и оборачивается.

— Малышка, ты идешь? Или останешься здесь? Я дико голоден, потому если идешь со мной, тебе придется поторопиться.

Малышка? Какая я тебе, к черту, малышка?

Я много раз представляла наш разговор после того, как он придет в себя, но, чтобы так?

— Да пошел ты! — огрызаюсь себе под нос, но все же заставляю себя переставлять ноги по направлению к нему.

Глава 27

Мы с Демидом идем вдоль ручья. Он шагает широким шагом, задумавшись и сунув в рот длинную травинку, я еле поспеваю за ним.

Солнце нещадно печет и вскоре уже пот начинает течь по позвоночнику тонкими струйками. Но Демид, погруженный в свои мысли, не обращает никакого внимания на то, что я выбиваюсь из сил. Даже не поворачивается ко мне с того момента, как мы отправились в путь.

— Демид, ты не мог бы идти помедленнее, — не выдерживаю я и замедляю шаг.

Он оборачивается, а я прикусываю язык. Черт, я обратилась к нему по имени и так, будто это привычно для меня. Теперь версия, что мы встретились случайно, может не прокатить.

Но… а вдруг, не заметит?

Он останавливается.

Я перевожу глаза с его лица на его кубики, но тут же увожу взгляд в сторону. Черт, поскорее бы дойти до места, где можно будет найти для него одежду.

— Как ты меня назвала?

Перевожу глаза обратно на его лицо, вздыхаю.

Но все же отвечаю, делать нечего.

— Демид. Тебя так зовут.

— А говоришь, случайная попутчица, — тянет он.

— Так и есть. Просто я знаю, как тебя зовут. Ну, то есть мы немного знакомы, вот и все.

Несколько секунд он на меня пялится.

— Значит, ты все же не шлюха, — вдруг заявляет он, — потому что со шлюхами имена ни к чему.

Я снова вспыхиваю.

— Послушай, ты не мог бы больше не говорить при мне этого слова?

— Какого? Шлю…

Я хмурюсь, а Демид вдруг начинает смеяться.

Очень весело, да.

— А ты забавная, — заявляет он, отсмеявшись.

Жаль, это все, что ты можешь обо мне сказать.

Демид веселится вовсю, вот только мне совершенно не до веселья. Мне хочется послать его далеко и надолго, но я, конечно, сдерживаюсь.

Слишком свежи передо мной картины того, как он умирал на моих глазах. Так что… ну, в общем, я рада, что он жив, что здоров. Что двигается и разговаривает, какую бы чушь он не нес и как бы не подкалывал меня при этом.

Мы продолжаем путь, правда теперь чуть медленнее. Моя просьба не осталась неуслышанной. И теперь у меня вполне получается подстроиться под шаг Демида.

Наконец, я могу идти рядом с ним, а не за ним, потому что устала от той реакции своего тела, которую оно выдает, глядя на то, как он двигается. Его фигура, в сочетании с его пластикой, и уж чего греха таить, его потрясающей задницей, это просто какой-то взрывной коктейль сексуальности. Даже в таких, казалось бы, неподходящих условиях.

Прикинув и так, и этак, насчет того, вывалить на него все, что знаю, или подождать, решаю, что повременю.

Не стану пока делать резких движений, посмотрю, понаблюдаю.

Пока что он хочет есть, а значит, действительно глупо оставаться в этом лесу и пытаться что-то сделать. Вначале нужно, чтобы он набрался сил.

Да и я не отказалась бы от хорошего прожаренного стейка с салатом и картофельном пюре.

При мыслях о еде мой желудок сводит голодным спазмом. Столько дней я не могла заставить себя съесть ни кусочка, а вот сейчас, пожалуйста, по ощущениям проглотила бы несколько огромных порций.

— Ты упомянул Тарград, — интересуюсь я, после нескольких минут молчания, — что это?

— Город, в котором я жил в последнее время. Наверное. Не знаю, как-то само всплыло в голове. А ты откуда?

Я называю город, в котором мы с ним живем.

— Хм, — тянет Демид, — ни разу не слышал.

— А что ты вообще помнишь?

— Не грузи, мелкая.

Боже, как еще он придумает меня называть.

— Послушай, а ты… не удивляешься тому, что ничего не помнишь? Ну, о себе и вообще…

— Чему тут удивляться?

— Такое уже случалось?

— Ну да. Иногда так напьешься, что неделю отходишь. Потом память возвращается. По большей части. Разве что кроме тех моментов, о которых помнить и не хочется. Само собой, не запоминаю также шлю…

Он резко замолкает и косится на меня.

— В общем, все, что надо, я обычно вспоминаю, — заканчивает, — не переживай.

— И часто ты пьешь?

— Не то, чтобы. Обычно после хорошего боя.

— Когда я тебя нашла, ты был ранен. Что-нибудь помнишь об этом?

Он отрицательно качает головой и тут же задает свой вопрос.

— Оружие рядом со мной было?

— Нет, оружия не было.

Он хмурится, но всего пару секунд. А потом его лоб снова разглаживается.

— Ладно, плевать, достанем новое.

Мы продолжаем путь.

— Демид, — снова зову я, все же решившись попробовать, — тот город, который я назвала…

Но отчего-то снова медлю.

— И что с ним?

— Ты там тоже жил, — выпаливаю я, наплевав на свое решение повременить с рассказами. — И твои друзья. И родители. И я тоже. Вообще, много кто. Довольно большой город, хоть и не столица. Мы там… учимся.

— Учимся? Чему? Все что