Мойра понимала, что Дэвид специально поселил ее в отдельной башне, дабы она не встречалась с его супругой, суровой покалеченной женщиной, – наверное, он не хотел давать жене лишнего повода для ревности.

«Тем более что подобных поводов более чем достаточно», – подумала Мойра, невольно усмехнувшись. Она не испытывала расположения или сострадания к жене Майсгрейва. Властная дама, как говорил о ней Дэвид и при этом сразу мрачнел. И Мойра внутренне собралась, готовая отражать нападки хозяйки Нейуорта. Однако тут, совсем рядом, была эта забавная девчушка Тилли Майсгрейв, отдававшая распоряжения слугам, а смущать или огорчать ее Мойра не стала бы ни за что на свете. Ведь это была его дочь! И Мойра ощутила нечто похожее на нежность к этой худенькой зеленоглазой девочке с растрепанными темными косичками.

Тилли заметила, что странная гостья поглядывает на нее, и сказала:

– Эти овчины на постели совсем недавно проветривали, они чистые и свежие. Вам будет удобно на них почивать. А вот здесь, в углу, расположится старая Эви, к которой вы можете обращаться, если что-то понадобится.

– Благодарю вас за заботу, юная леди, – склонила голову Мойра.

Тилли важно кивнула и вдруг, приблизившись, быстро прошептала:

– Скажите, а вам удобно с такими короткими волосами? Наверное, это чудесно, когда вас не чешут каждый день и не заплетают косы. – И она со вздохом провела ладонями по своим растрепанным волосам.

Мойра чуть улыбнулась:

– Да, в пути мне было достаточно лишь несколько раз провести пальцами по волосам, чтобы они ложились как надо и я не выглядела растрепанной, – согласилась она. И добавила: – Однако не проходило и дня, чтобы я не пожалела о своих обрезанных длинных волосах.

– Почему?

– Видишь ли, дитя, ничто так не красит женщину, как волосы. А у меня они были диво как хороши. И я сочту себя по-настоящему уверенной, лишь когда вновь смогу заплетать и укладывать их.

– Так зачем же вы их остригли? – спросила слышавшая их разговор служанка Дженни.

Мойра помедлила с ответом, но потом решила, что откровенность может расположить к ней дочь Майсгрейва и этих женщин, и доверительно сказала:

– У меня был непростой путь на юг. Мне даже пришлось некоторое время плыть на судне в компании монахов, за одного из которых я себя выдавала. Вот я и решила, что обрезать волосы будет правильным решением.

– На корабле? Но простите… Как же тогда вы… – подбирала слова Тилли, а горничная Дженни и даже старая Эви приблизились, пораженные столь необычными событиями в жизни незнакомки. – Как же тогда вы могли справлять нужду, если находились среди мужчин, да еще и на судне?

Ох и любопытная дочь у Дэвида! Тем не менее ее расспросы лишь забавляли Мойру. Она поведала, что на корабле у нее был друг и покровитель, который следил, чтобы она могла уединяться на корме за парусом, когда другие были заняты делами.

– О, как забавно! – всплеснула руками Тилли. – Вы прибыли издалека, у вас было столько приключений! А я даже редко покидаю нашу долину. Но вы ведь мне все расскажете, правда?

Дочь Майсгрейва уже была готова подружиться с Мойрой. Но тут явились слуги, принесшие лохань и кувшины с водой, а также ширму, за которой гостья могла укрыться от посторонних глаз во время купания, так что все расспросы пришлось отложить. К тому же один из слуг сказал, что юную Тилли зовет мать. Девочка сразу вышла, но теперь вопросы стала задавать молоденькая Дженни. Откуда прибыла гостья? Где ранее жила? На самом севере Шотландии! О Пречистая Дева, как это далеко! А как же она познакомилась с сэром Дэвидом?

Тут Мойра предпочла отвечать односложно, но, к ее облегчению, старая Эви шикнула на любопытную служанку, приказав подыскать для леди Мойры подходящую одежду. Возможно, миледи Грейс будет так щедра, что выделит гостье кое-что из своего гардероба. Ведь у хозяйки столько нарядов! Несмотря на то что она нигде не бывает, наряжаться для нее так же важно, как самой Эви читать молитву по утрам.

По-видимому, упования Эви на щедроты госпожи были напрасны. Мойра сидела после купания, завернувшись в чистое полотно, и расчесывала свои короткие кудряшки, когда вернулась расстроенная Дженни.

– Я даже не посмела спрашивать миледи, настолько она сегодня не в духе. А ее камеристка Одри просто выгнала меня, когда я заговорила об одежде для гостьи. Что себе позволяет эта Одри! Если она в милости у госпожи, это еще не повод, чтобы сталкивать меня с лестницы и шипеть подобно кошке.

– Да, наша Одри зазналась, – согласно кивнула Эви. – И есть отчего, ведь она помолвлена и этой осенью станет миссис Перси-Гусь.

И обе женщины стали наперебой рассказывать о том, что в их замок порой наезжает некий капитан Найджел, приходящийся дальним родственником самому графу Нортумберленду Генри Элджернону Перси.

– Но родство у них столь дальнее, что, кроме родового прозвища, Перси Найджел ничего не имеет. По сути, он просто наемник, прозванный Гусем из-за своей длиннющей шеи. Вот этот парень и положил глаз на камеристку миледи. Та ведь хорошенькая, беленькая такая, сдобная, да еще и рядится в старые платья миледи Грейс, которые уже ни к чему нашей хозяйке. Облачившись в пышные юбки и бархатный корсаж, Одри принялась крутиться перед Найджелом. А он, простая душа, взял да и посватался к ней. И камеристка миледи теперь вообще возгордилась, спасу с ней нет. Решила, что если она станет одной из Перси, то мы все должны ей в пояс кланяться.

– А ведь какая раньше славная девушка была, – вздохнула старая Эви. – И как была влюблена в нашего рыжего красавчика Орсона. Я тогда думала, что из них чудесная пара получится… Но Орсон уехал с сэром Дэвидом этой весной и, похоже, сгинул где-то на чужбине. Мир его праху, – перекрестилась женщина.

Мойра припомнила рыжего спутника Дэвида, с которым тот некогда прибыл в Эйлин-Донан, и просто сказала, что упомянутый женщинами Орсон утонул в проливе близ берегов Шотландии во время шторма. Обе женщины запричитали, стали вспоминать хорошего парня, обещали, что обязательно поставят по свечке за упокой его души. Дженни сказала, что когда Одри узнала, что Орсон не вернулся, то даже слезинки не проронила по бывшему ухажеру. Словно это не она целовалась с рыжебородым под лестницей в главной башне. Ну да как же! Теперь она только и похваляется, что станет миссис Перси.

– Надо еще дождаться, когда Найджел Гусь поведет ее под венец, – с насмешкой заметила Дженни, поправляя тростник в изножье кровати Мойры. – Красотка Одри сначала о рыжем Орсоне разглагольствовала, обещая дождаться его, теперь вон новым женихом похваляется. А пока она меняет ухажеров, я взяла и вышла замуж. Да, да, леди Мойра. Едва мы отгуляли майские праздники, как я обвенчалась с Эриком, оруженосцем сэра Дэвида. И уже жду от него дитя, – добавила она, мило покраснев и огладив свой белый передник на животе, словно приласкала будущее дитя. – По мне еще ничего не видно, но знали бы вы, какой у меня аппетит нынче! Ем за троих. Ну, за двоих уж точно.

В этот момент по лестнице поднялись еще двое слуг, внесли небольшой ларь, кованые подсвечники, какие установили по углам. Покой становился уютным прямо на глазах. Но Мойра почти не обратила на это внимания. Она затянула за ширму Дженни и завела с ней разговор, какой обычно объединяет двух женщин, ожидающих детей. Как себя чувствует Дженни, было ли ей поначалу дурно, как она с этим справлялась, не изводила ли ее изжога. Но в какой-то момент, заметив интерес, мелькнувший в глазах служанки, Мойра быстро сменила тему, спросив, во что ей предстоит одеться. Не может же она разгуливать по замку в сутане цистерцианца.