Лилит нервно рассмеялась.

– Это кажется немного натянутым.

Хлоя пожала плечами.

– Я лишь посланник.

– В долгу у Люка? – повторила Лилит. – Как это вообще сработает?

– Судя по всему, мы многого не знаем про этих фриков, – сказала Хлоя, скорчив рожицу.

Лилит постаралась придумать, почему бы Люк с Кэмом вообще стали проводить время вместе, уже не говоря о пари из-за нее. Они друг друга ненавидели. Врала ли Хлоя? В обычное время это стало бы первым же предположением Лилит, но Хлоя казалась более открытой и менее склонной к интригам, чем когда-либо.

Почти казалось, что она говорит правду.

– Должно быть, нам не хватает какой-то информации, – сказала Лилит, пытаясь притвориться, что не почувствовала внезапной тревоги. – Возможно, Кэм задолжал Люку денег или типа того.

– Не думаю, – ответила Хлоя. – Эти парни говорили так, словно дело не в деньгах. Их даже словно бы не заботила жизнь или смерть.

Она уставилась на Лилит.

– Их заботила лишь ты.

Кэм

Два дня

На уроке поэзии на следующий день Кэм пытался встретиться глазами с Лилит. Из-за своего отстранения он не видел ее почти два дня. Теперь, видя ее, пишущую в блокноте, погруженную в другой мир, он сходил с ума от желания. Ему ужасно хотелось развязать шарф на ее шее и поцеловать бледную кожу под ним.

Кэм попытался передать ей записку, умоляя встретиться с ним после занятий. Когда она столкнула записку со стола неразвернутой, он постарался передать еще одно сообщение, даже не позаботившись свернуть его, хотя теперь его содержание было доступным для всех.

«Пожалуйста, просто поговори со мной».

Но Лилит отказывалась читать его.

Парень по имени Райан Бэнг закончил чтение своей экспериментальной сестины, и мистер Дэвидсон начал хлопать.

– Вот такую поэму хочет опубликовать New Yorker! – с жаром сказал учитель.

Однако Кэм едва слушал. Хотел бы он отрицать слухи, которые распространил Люк, но он не мог врать Лилит. Проблема заключалась в том, что он не знал, как рассказать ей правду.

В передней части класса мистер Дэвидсон посмотрел на свои записи.

– Кэмерон, ты следующий.

– Следующий в чем? – спросил Кэм, наконец обращая на него внимание.

– В выполнении задания? В выборе стихотворения, которое четко выражает тему?.. Земля вызывает Кэмерона.

Должно быть, мистер Дэвидсон заметил пустой взгляд Кэма.

– Думаю, ты выберешь что-то о смерти, как обычно? Давай, встань перед классом и начинай рассказывать свою тему.

Кэм ничего не приготовил, но он был в мире уже достаточно долго, чтобы встретить некоторых гениальных поэтов, и сейчас ему как раз вспомнился один из них.

Кэм специально прошел мимо Лилит, направляясь к доске. Он хотел задеть ее руку на ходу, но ей бы это не понравилось. Поэтому он просто постучал пальцами по ее парте, надеясь привлечь к себе внимание.

Это сработало. Лилит подняла взгляд, когда Кэм встал перед классом и объявил:

– Моя тема – любовь.

Класс застонал, но он не обратил на это внимание. Когда Кэм влюбился в Лилит в Ханаане, Соломон еще не был королем израильтян. Он был всего лишь парнем восемнадцати лет, едва полюбившим девушку из соседней деревни.

Кэм и Соломон встретились в палатке бедуинов однажды ночью. Оба путешествовали в разных направлениях. Они всего один раз разделили трапезу, но Соломон прочитал Кэму красивые слова, которые позже станут знаменитой «Песнью песней».

Сейчас же Кэм, глядя на Лилит, принялся читать «Песнь» наизусть. Когда он добрался до любимой части, то перешел с английского на оригинальный язык стихотворения, древний иврит.

– Поднимись, любовь моя, моя красавица, и пойдем, – сказал он.

За своим столом Лилит уронила ручку. Она уставилась на него, раскрыв рот, а ее лицо было призрачно-бледным. Хотел бы он знать, что она чувствует. Вспомнила ли она что-нибудь?

К тому времени, как Кэм добрался до конца поэмы, прозвенел звонок. Классная комната погрузилась в хаос, когда ученики сорвались со своих мест.

– Вы это слышали? – спросила девушка с розоватыми щеками и огромным красным рюкзаком у своей подруги, проходя мимо. – Он переключился на тарабарщину, когда забыл строчку.

Ее подруга фыркнула.

– Он кажется таким старым, что у него может быть Альцгеймер.

– Хорошая работа, – сказал мистер Дэвидсон. – Это одно из моих самых любимых стихотворений. И ты знаешь иврит!

– Да, спасибо, – сказал Кэм, выбираясь из класса и мчась за Лилит. Он заметил ее в конце коридора, разговаривающей с Жаном и Луисом. Они смотрели на постер, приклеенный к двери класса.

– Лилит! Жан! Луис! Подождите, – позвал Кэм, но когда он протолкнулся через толпу учеников, пытаясь добраться до конца коридора, Лилит и парни уже завернули за угол и исчезли.

Кэм вздохнул. Он не мог передохнуть. А теперь он снова, возможно, не увидит ее весь день.

Он уставился на постер, который она изучала.

«Вы готовы оторваться?»

Он раньше его видел. Постер рекламировал тот же концерт, на который Кэм пытался пригласить Лилит в первый день в школе. «Придуманные обиды» выступали на разогреве для местной группы «Ну такое». Концерт должен был состояться этой ночью в недешевом кофешопе в нескольких милях отсюда.

Планировала ли Лилит отправиться на шоу? Она ненавидела Хлою Кинг. Как и Кэм, кстати. Но на тот случай, если Лилит пойдет, чтобы оценить соперников, Кэм будет там.

* * *

Когда тем вечером село солнце, Роланд, Кэм и Арриана пересекли газон и вышли на Хай Мидоу Роуд, заставляя машины объезжать их. Кэм глубоко погрузился в раздумья. Он едва замечал визжащие шины и ревущие гудки.

– Не знаю, как мы умудрились так долго находиться в «Мече и Кресте», – сказал Роланд, когда один из водителей обругал его. – Я не могу дождаться, когда меня выкинут из всех этих ужасных смертных старших школ.

– Уйдите с дороги! – крикнула женщина поверх гудков.

– Вы знали, что почти все машинные гудки настроены на фа минор? – спросила Арриана. – Вот почему нужно всегда слушать музыку в тональности ля, когда едешь в городе. Или петь песню в тональности ля.

– Она добросердечная женщина, она изучает зло все время, – пропел Роланд.

– Еще раз, куда мы идем? – спросила Арриана.

– Кофешоп под названием «У Алфи», – ответил Кэм, отвлекшись. В его мыслях была Лилит. Ему нужно было помириться с ней сегодня вечером, чтобы его план сработал.