Девочка нервно кусала щёку.

- Ну да, кое-что случилось. Но это неважно. Точнее, сейчас важно не это, – я нёс какой-то бред. Попытался сконцентрироваться на нужных словах. Это давалось с трудом.

- Это важно. Расскажи мне! – потребовала она.

Мне казалось, что огромный голубые рентгены её глаз прожигают меня насквозь. Внезапно мне стало очень жарко.

- Понимаешь, - я почувствовал, как в горле пересохло. - Я понял, что у наших отношений нет будущего.

Сказав это, я невольно содрогнулся и отступил назад. Мне хотелось просто развернуться и уйти. Этот разговор точно не приведёт ни к чему хорошему! Пока я пребываю в таком невменяемом состоянии, доказать ей мою точку зрения будет весьма затруднительно.

Она молча смотрела на меня, поэтому я продолжил:

- Какое будущее ты видишь рядом со мной? – я облокотился спиной на дверь, потому что почувствовал, что нетвёрдо стою на ногах. – Я всегда буду вот таким пьяным засранцем. – я развёл руки, - уже тридцать шесть лет прошло. Не изменюсь. Даже ради тебя.

На самом деле я понимал, что просто не смогу измениться. Биологическая предустановка сильнее душевных стремлений и желаний человека? Моё прошлое рассеяло дурацкую романтическую иллюзию о том, что мы с девчонкой когда-нибудь будем счастливы. Я не был в праве выбирать хоть что-то в своей жизни. Ни родителей, ни наследственность, ни характер. Видимо, будущее тоже было предопределено. По какой-то непонятной причине я с самого детства был обречён на одиночество. Оно и лучше, как я понял. Меньше невинных жертв.

- Знаешь, детка, глупо пытаться бороться с судьбой, – сказал я, глядя в потолок. – Я вчера понял, что никакой судьбы и нет вовсе. И Бога нет. Один сплошной постмодернизм. Без смысла… без цели… без идеалов… - мой язык как-то странно заплетался и не хотел меня слушаться. - Все мы просто… хм… медленно гниём. Каждый в своём маленьком контейнере из мяса и костей. И что, что будет дальше? А ничего. Мы сдохнем. А потом – пустота.

Я взглянул на Киру в надежде на понимание. Но она смотрела на меня с совершенно непробиваемым выражением. Мои слова будто не доходили до неё.

- Не обязательно ждать смерти, чтобы попасть в ад! – сказал я уже менее терпеливо. В голове всё перепуталось, и я выдавал какие-то странные обрывочные мысли. – Он уже здесь! На этой Земле!

Я чувствовал, как краснеет моё лицо. Меня будто обжигало адское пламя. Со всей чёткостью ощущал его жар в этот момент. В момент, когда жизнь лишала меня последнего – надежды. Мне хотелось кричать от бессилия!

Внезапно я подошёл к ней, схватил за плечи и тряхнул. От неожиданности она округлила глаза и с испугом посмотрела на меня.

Мне хотелось, чтобы она поняла. Чтобы она сказала, что понимает.

- Ты понимаешь, о чём я говорю? – задыхаясь спросил я.

- Понимаю, конечно. – Кира взяла себя в руки и высвободилась из моей хватки.

Я с облегчением выдохнул. Неужели этот ужасный день закончен, и я могу снова уснуть? Забыть обо всём?

- Я понимаю, - внезапно продолжила она, отходя от меня к раковине, - я понимаю, что ты просто в очередной раз струсил. Испугался.

Уже было взявшись за ручку двери, чтобы покинуть этот душный разговор, я повернулся обратно.

- Что? – не веря своим ушам, переспросил я.

- Вот уж не ожидала, что ты будешь ныть! – гневно воскликнула она. – Упиваешься тут своим несчастьем, когда миллиардам людей в мире живётся куда хуже, чем тебе! Да ты просто сноб! – кричала она мне в лицо. – Ты думаешь, что другим людям жизнь кажется сладкой как мёд? Так вот, нет! У всех своя боль! Хватит уже себя жалеть!

Я так и уставился на неё. На секунду мне показалось, что её слова мне померещились. Что и она сама нереальна. Её тут нет? Я её выдумал? Быть может, я сам достал пистолет из кабинета и под кайфом распугал всех гостей вечеринки? А теперь вот заперся в ванной и веду разговоры с самим собой?

- Тебя тут нет... – устало глядя на себя в зеркало предположил я. Помещение вращалось перед глазами всё сильнее и сильнее.

- Да тут я! – прокричав эти слова, Кира сделала несколько быстрых шагов в мою сторону, встала напротив, замахнулась и со всей силы ударила меня по щеке.

Моё лицо, всё ещё онемевшее от дури, лишь слегка обожгло от её удара. На секунду я прикрыл глаза, пытаясь справиться с естественным для меня желанием прижать её к стене и ответить агрессией на агрессию.

- Почему ты всё ещё здесь? – спросил я, подходя к ней ближе. Теперь наши лица разделяла лишь пара сантиметров. - После всего? После моих книг, унижения, грубости и пренебрежения? Ты же понимаешь, что я всегда буду вот таким?! Отвратительным отбросом общества! – я задыхался, пытаясь достучаться до её здравого смысла. – Оставь меня, прошу!

Её глаза стреляли в меня гневными молниями. На секунду мне показалось, что сейчас она меня снова ударит. Но тут её губы сузились в тонкую линию и стали подрагивать. С каким-то странным тоскливым выражением девчонка тихо произнесла:

- Я люблю тебя. Я понимаю, что тебе не понятно, что значит «любить», и как это делать правильно. Знаю, что у тебя не было примера, человека, которому можно было бы в этом подражать. Возможно, ты вообще никогда не научишься это делать! Пусть так. – она остановилась, чтобы перевести дыхание. – Но мне уже всё равно! Столько времени ушло на то, чтобы противиться этому, столько сил потрачено впустую… Я пыталась убить в себе эти чувства, но это всё напрасно! Я и сама чуть не умерла от этих попыток! Так что не говори мне теперь, что я должна, или не должна чувствовать!

Она подняла ладони вверх, к моему лицу и обхватила его с обеих сторон.

- Ты хочешь знать, почему я всё ещё продолжаю бороться? За такого как ты? – она сделала ещё один шаг ближе ко мне, я и почувствовал её дыхание на своих губах. – Я люблю тебя больше, чем себя. Ты это можешь понять? Мне уже даже всё равно, сможешь ли ты когда-нибудь научиться этому, ответить мне взаимностью… Это всё неважно, когда любишь кого-то так, как я тебя! – я увидел, как её глаза наполняются слезами. Мне это показалось странно красивым, но я тряхнул головой, пытаясь сфокусироваться на смысле её слов. Они давались ей с трудом, девчонка задыхалась.

Кира будто загипнотизировала меня своей речью. Я не смел сдвинуться с места, охваченный каким-то странным возбуждением. Во мне боролись противоречивые желания. Одна моя половина, отвратительная и эгоистичная, безумно хотела, чтобы она продолжила. Чтобы разубедила меня. Но другой половине, той, что ещё жила где-то глубоко под слоем старых ран, было страшно слышать эти признания. Было страшно не устоять.

Я никак не мог понять, как её маленькое хрупкое тело может вмещать в себя такой огромный клубок сильных чувств. Столько раз я препарировал в операционной своих книг чужие души… Но все мои опыты были лишь жалкой попыткой понять других. Быть может, я сам и правда был настолько эмоционально пуст, что жил чужими переживаниями? Чужими историями? Неужели я так сильно боялся заглянуть внутрь себя? Боялся того, что я могу там увидеть…