- Со всеми что-то не так… - тихо возразила она. – Ты не один такой.

- О, господи! Да что ты несёшь! – я не мог понять, почему она до сих пор закрывает глаза на очевидное. Я ещё сильнее сжал её запястье, но она даже не попыталась вырваться. – Я никогда никого не любил! Да я вообще, наверное, не способен на это!

Признания и подозрения, терзавшие меня последние сутки так и сыпались из меня. Я уже просто не мог остановиться!

– Я же психопат! Самый настоящий! Маньяк! – я говорил все те слова, которые приходили на ум, когда я думал о своём отце. Его образ теперь неразрывно был связан с моим собственным. – Меня нужно держать подальше от людей! Неужели тебе не страшно?!

Она как-то отрешённо посмотрела на меня, потом отвела взгляд.

- Страшно. – сказала она шёпотом.

Я осёкся на полуслове и взглянул на неё. Её маленькая беззащитная фигурка жалобно вжалась в стену. Чёрт, я и правда испугал её…

- Вот и отлично! – сказал я уже спокойнее. Наконец-то мои слова достигли своей цели.

- Мне страшно, что ты так о себе думаешь. – внезапно добавила она. – На самом деле ты не такой. Ты просто напуган. – она пододвинулась ближе ко мне. – Я понимаю, что ты напуган. Боишься, что станешь таким же, как твой отец. – девчонка говорила тихо, положив голову мне на плечо. Я всё ещё неосознанно сжимал её запястье. – Но ты ведь не только его сын, правда?

- Ты о чём? – не понял я.

- Ты также сын своей матери.

При воспоминании о матери внутри всё скрутилось в тугой жгут. К горлу подступила тошнота.

- Не говори о ней! – пытаясь справиться с внезапной дурнотой, прохрипел я.

- Почему? – не унималась она. – По твоим рассказам она была замечательным человеком! Доброй, заботливой, умной и талантливой женщиной! Я думаю, в тебе от неё гораздо больше, чем от…

- Перестань!! – закричал я. Мысль о маме не давала мне покоя. Я чувствовал, что именно я, а не отец, был виноват в её смерти. Будто он своим варварским вторжением зародил в ней какую-то опасную болезнь, которая потом разрослась и убила её. Он зародил в ней меня.

Я резко встал и начал ходить по ванной туда-сюда. Вся боль, все отвратительные мысли, что блуждали в моей голове до того, как я провалился в беспамятство, теперь вернулись и обрушились на меня с новой силой.

- Дети не несут ответственности за выбор своих родителей! – упрямо продолжала она. – Любая жизнь – это великий дар! И я… - она запнулась. – я… я очень благодарна твоей матери, что тридцать шесть лет назад она сделала выбор в пользу жизни! Ведь это выбор подарил мне тебя!

Я резко остановился и взглянул в её лицо. На секунду мне показалось… будто передо мной сидела не Кира, а... мама. Она ласково смотрела на меня своими голубыми глазами. По-доброму и с пониманием. Она будто пыталась объяснить мне, пятилетнему, что я плохо себя вёл, но она уже прощает меня...

Я попятился и стал трясти головой, пытаясь избавиться от галлюцинации. Чёрт! С дурью пора было заканчивать!

Кира встала и подошла ко мне. Она обняла меня и стала гладить по щекам и груди. Так доверчиво прижалась всем телом, что я не смог противиться порыву и тоже обнял её. Так мы стояли какое-то время, впитывая чувства друг друга.

Девочка бормотала мне в грудь:

- Знаешь, что меня и правда пугает, так это твоё стремление к саморазрушению. Ты так отчаянно пытаешься доказать самому себе, что ты такой же, как твой отец! Да с чего ты взял? Кто внушил тебе это? Твоя бабушка? В детстве? Так вот, Кирилл, знай, что она ошиблась!

Внезапно я понял, что лёгкого пути не будет. Придётся предпринять что-то другое.

- Послушай, - тихо начал я. – Я подумал, что если мы какое-то время побудем на расстоянии друг от друга, то ты сможешь взглянуть на наши отношения со стороны. Более хладнокровно. Я же причиняю боль всем вокруг. И я просто боюсь…

- Боишься, что снова причинишь боль мне? – она подняла свою милую головку и посмотрела на меня внизу-вверх.

- Да. – кивнул я.

- Такое возможно. – внезапно быстро согласилась она. Немного помолчала, размышляя, потом продолжила. – Но и я могу причинить тебе боль тоже. Да и вообще, люди постоянно это делают. Так чем мы с тобой отличаемся от остальных?

- Просто у меня к этому особый талант. - нервно усмехнулся я. - Послушай, твои слова сегодня... то, как ты их говорила... Они многое значат для меня. Но я пока не до конца сам понимаю, что именно. Странным образом я понял, что... - я попытался подобрать правильные слова. - Что мне есть, что терять, понимаешь?

Кира устало улыбнулась и обняла меня ещё крепче.

- Я и правда хочу попробовать. Но просто не уверен, что у меня получится. Точнее, я уверен, что не получится. Но одна упрямая девчонка никак не хочет взглянуть в глаза правде. Пойми, я просто не хочу, чтобы ты страдала, пока я пытаюсь убить в себе монстра! Он будет сопротивляться, и, боюсь, это будет не самое приятное зрелище.

- Кирилл, я не уйду. Чтобы ты там мне не говорил. - её решимость была неколебима.

- Да, это я уже понял. - обречённо вздохнул я. - Но на какое-то время нам, всё же, придётся расстаться.

- Это ещё почему? - забеспокоилась она.

Я вздохнул и посмотрел ей прямо в глаза.

- Потому что мне нужно лечь в наркологическую клинику.

Семь дней спустя

Солнце лениво и неохотно подогревало нашу половину земного шара. Был конец сентября, и осень уже начала показывать своё истинное лицо.

Закутавшись в шарфы и пальто, прохожие стремительно шли мне навстречу. Я вспомнила себя два года назад. Наверное, я до сих пор могла бы быть такой, как тогда – преподавателем на пол ставки, одиноким и никому неизвестным блогером. Я бы тоже бежала куда-то с озабоченным видом, а все мои мысли занимали студенты, лекции и посты в интернете. Моя жизнь была бы такой предсказуемой. Плохо ли жить такой жизнью? Наверное, нет. Приятно даже. Когда ты уверен в своём будущем и хорошо спишь по ночам… Не знаю, я уже забыла каково это.

Не могу сказать, что я скучала по предсказуемой серости обыденных трудовых будней. Мне нравилось яркое разнообразие жизни писателя. Когда ты сам себе начальник. Однако, что мне точно не нравилось, так это моя странная и не всегда приятная известность. В метро я теперь могла ездить только в кепке и тёмных очках на пол лица. В погожие дни это было ещё ничего, но в туман и дождь смотрелось уж очень странно. Теперь куча денег уходило на такси.

Мне была неприятна эта вновь приобретённая слава. В ней человек становится каким-то одиноким, что ли… Уже нельзя позволить себе то, что мог раньше – спокойно сходить в магазин, или в кино с друзьями. Всё это становится проблематично, когда люди начинают узнавать тебя, фотографировать или задавать вопросы, ответы на которые их совсем не касаются.