— Есть у вас еще вопросы, уважаемая Александра? — Первый раз за все время беседы Игорь Юльевич назвал меня не дурацким именем Шурочка, а по-человечески. Теперь в его глазах не было ни фанатичного блеска, ни какого-то внутреннего горения… В них я отчетливо читала абсолютное спокойствие и еще что-то, чего объяснить пока не могла, а оттого растерялась:

— Не-ет…

— Прекрасно! Тогда пришла пора звонить вашему другу Александрову…

Если бы сию минуту предо мной явилась тень отца Гамлета, удивление мое оказалось бы намного меньшим. Мы бы мирно побеседовали с призраком о старой жизни, о коварстве близких людей и о том, чего мне стоит ожидать по прибытии на тот свет. А вот о чем говорить с Академиком?! Сперва он похищает Катьку, потом заманивает в сети меня, запрещая при этом связываться с милицией, затем изливает душу и чистосердечно признается в совершенных им преступлениях, из чего следует абсолютно однозначный вывод: конец мой близок, и вдруг — здрасьте! «Звоните Александрову!» Зачем, спрашивается?

Решив, что я все-таки неправильно поняла Игоря Юльевича, я робко уточнила:

— Кому, простите?

— Следователю Александрову, — спокойно пояснил Саламатин. — Его, кажется, тоже Александром зовут? Он толковый парень, насколько я успел заметить. Конечно, несколько неприятных моментов вам пережить придется, но зато потом… Надеюсь, когда следствие завершится, вашему приятелю начальство присвоит очередное звание, а может, даже премию выпишет. Рублей сто…

— И… вы… у-у… а-а… В смысле, вы повторите Александрову все, что рассказали сейчас мне?

— Непременно, — кивнул Саламатин.

Нет, все-таки с головой у меня сегодня творится что-то неладное, никак не могу понять: какие цели преследует Академик? Неужто решил сдаться в лапы органов? Хотя, с другой стороны, куда ему деваться? Сам сказал, что рано или поздно менты его найдут. Странный человек, ей-богу! И что мне делать? Впрочем, выбора у меня нет, придется звонить Сашке. Дрожащей рукой я набрала номер рабочего телефона следователя. Вначале никто отвечать не хотел. Жалобно поскуливая, я повторила попытку и преуспела: на другом конце провода раздался недовольный Сашкин голос:

— Александров слушает.

— Сашенька… — пискнула я и неожиданно даже для самой себя разревелась. Следователь здорово перепугался: во-первых, я никогда еще с момента нашего с ним знакомства не называла его ласково-уменьшительным именем, а во-вторых, женские слезы, а в особенности мои, Сашка считает либо притворством, либо свидетельством того, что мне что-то от него надо.

— Александра, немедленно перестань сырость разводить! Слышишь? Возьми себя в руки и объясни толком, что случилось! — потребовал Александров.

— Ага, — утерла я рукавом нос, после чего обреченно произнесла: — Меня сейчас убьют, но ты не волнуйся, все равно приезжай. С тобой хочет поговорить один человек. Вообще-то он хороший, но слегка того… этого…

— Что ты блеешь?! — рявкнул Сашка так грозно, что я даже подпрыгнула. — Того, этого! По делу можешь?

— Так ведь я и говорю по делу, Сашенька! — горячо залопотала я. — Этот человек хочет сознаться в убийствах Кита, Мишки Саламатина, Макферсона, Катьки, ну, и меня, естественно, тоже…

— Ты хочешь сказать, что тебя убили? — уточнил Александров. Судя по голосу, он не проникся серьезностью момента и принял мой звонок за дурацкую шутку.

Я обиженно засопела, а потом так же обиженно заявила:

— Пока еще нет, а вот Катьку — уже да. Можешь мне не верить, хотя сейчас я говорю чистую правду!

— Угу. И убийца сейчас рядом?

— Рядом.

— И он тебя слышит…

— Конечно, раз он рядом.

— А он знает, кому ты звонишь?

— А как же?! Он сам велел тебе позвонить.

Повисло напряженное молчание, во время которого Сашка, должно быть, мучительно соображал — верить мне или нет, Академик с улыбкой китайского мудреца ожидал результатов переговоров, а я начала потихоньку злиться. Что ж это за милиция у нас такая, в самом-то деле?! Им, можно сказать, на блюдечке преподносят коварного злодея, сообщают о готовящемся преступлении, а они ломаются, как старая дева на первом свидании! Наконец тяжкий вздох следователя нарушил уже ставшее тягостным молчание:

— Врешь ты все, Александра, — устало молвил Сашка. — Опять вы со своей чокнутой подружкой меня не послушались и продолжаете совать носы в серьезное дело. Зря я Кострова отговорил вас задерживать! Вот посидели бы в тюрьме с полгодика, глядишь, умом бы и поправились. Все, некогда мне с тобой шутки шутить!

С этими словами Сашка шмякнул трубку на рычаг. Я ошалело моргала на трубку в своих руках, тоже, казалось, сердито пищавшую, и готова была снова разрыдаться, только теперь от досады и бессилия.

— Кажется, я ошибся, — печально заговорил Саламатин, — ваш приятель не слишком сообразителен. Он вам не поверил? — Я покачала головой из стороны в сторону. — Ну, ну, не расстраивайтесь, голубушка! Скажите, приехать на место преступления или, вернее, происшествия он обязан, верно? — Я кивнула утвердительно, мучительно соображая, какой несчастный случай изобретет Академик на этот раз. — Вот мы происшествие ему и организуем…

«Ну, Катька, встречай!» — с паническим ужасом подумала я и крепко зажмурилась.

Несколько секунд ничего не происходило. Затем до моего слуха донеслись шаги Академика, но они почему-то не приближались, а, наоборот, удалялись от меня. Вскоре послышалась какая-то возня, а следом за ней — звук открываемого окна. Кабинет сразу заполнился уличным шумом и свежим воздухом. «Наверное, сбросит меня вниз, — предположила я. — Да-а, классический несчастный случай, и высота тут — будь здоров! Буду лететь и кино про свою непутевую жизнь смотреть. Какая же гадкая смерть, однако! Это так неэстетично: лежать на асфальте с размозженной башкой и разбросанными вокруг мозгами…»

Такие вот невеселые мысли носились у меня в голове, а коварный изверг, Игорь Юльевич Саламатин, почему-то кончать со мной не торопился. Может, он ожидал, что я начну сопротивляться, кричать, звать на помощь? Есть такие убийцы, которые любят, когда их жертва сопротивляется. Если Саламатин относится к этой категории, то жаль дядьку разочаровывать: ни сопротивляться, ни звать на помощь я не собиралась по той простой причине, что жить без любимой подруги не смогу. Совесть замучает!

Почему он тянет?! Сколько можно ждать собственной смерти?! Недовольство поведением моего палача пересилило страх, и я осмелилась отжмуриться.

… Саламатин стоял на краю широкого подоконника и смотрел на меня с ласковой улыбкой рождественского Санты.

— Шурочка, в моем столе диктофон. Чтобы у вас не было в будущем проблем, я записал нашу беседу. Там же ваш приятель найдет письменное признание во всех моих… э-э… неблаговидных делах, а также объяснение причин, толкнувших меня на преступления. Ну… — Академик окинул грустным взглядом родные стены. — Кажется, теперь все…