– А какой красивый шарфик у Шрёдерсона! – добавила она. Мама всегда так делала, если в разговоре возникала неприятная пауза. Марта очень хотела тоже так научиться.

– Это мне бабушка подарила! – сказал Матс и протянул маме своего исландского пса, чтобы она как следует рассмотрела шарф. Пятница осталась сидеть у него на коленях. Надо же постоянно заботиться об обоих зверях, чтобы никто из них не расстроился. – Под шарфом не видно, что была операция! А пуговица насовсем потерялась!

– Какая ещё операция? – спросила мама, покручивая собаке ухо. И правда, на красном жилете не было пуговицы, вместо неё жилет держался на крошечной английской булавке.

– Ну, бабушка ведь пришила голову! – сказал Миккель. – Знаешь, какая страшная была потом шея? Мать честная!

– Пришила голову?!

– Да, потому что её оторвал индеец! – сказал Матс. – Но бабушка его застрелила, ну то есть почти! – И он довольно заулыбался.

– Матс! – удивился папа и засмеялся, но потом вопросительно посмотрел на бабушку. – Какой ещё индеец?

На этом месте Марта решила, что лучше, пожалуй, всё рассказать самой – так она и сделала. Мама с папой внимательно слушали и странно посматривали друг на друга, а в конце Миккель объявил:

– Знаешь, сколько денег индеец предлагал бабушке? Два миллиона – ты понимаешь, что это целая куча?

– На самом деле да, если подумать, – пробормотала мама, а папа сказал:

– Хорошо, что ты такая стойкая, Инга!

Тут бабушка посмотрела на него таким взглядом, будто видела его впервые в жизни, и даже чуть-чуть улыбнулась.

– Бывали времена, мне говорили и другое! – сказала она.

Марта замерла. Может быть, сейчас она наконец узнает то, над чем всю дорогу ломала голову: почему её родители не хотели общаться с бабушкой. Или скорее наоборот – бабушка с ними.

– Ну, выросли – поумнели, – сказал папа, который не мог больше тщательно скрывать смущение. – Нам надо извиниться перед тобой, Инга, правда. Мы повели себя тогда как идиоты. Просто были молодые и немножечко глупые.

– Совсем немножечко? – сказала бабушка и рассмеялась.

Тогда мама набрала полную грудь воздуха.

– В общем, дело было так, дети! – сказала она. – Много лет назад уже приходили люди, которые хотели во что бы то ни стало купить бабушкин дом и участок, и хотели как следует заплатить. И тогда мы с папой пытались переубедить бабушку…

– Там хотели построить торговый центр? – спросила Марта.

Мама кивнула.

– Тогда все страшно ополчились на бабушку, потому что она отказывалась продавать, весь Зоммербю, – сказала она. – И конечно, если бы мы тогда её поддержали… Но мы видели только сумму, которую ей заплатят, и думали только о том, сколько всего она сможет сделать на эти деньги…

– Как вы на меня накинулись! – перебила бабушка. – Приходили даже с риелтором! Вы говорили, раз я отказываюсь, то, стало быть, я невменяемая…

– Что это значит? – заинтересовался Матс. – Неотменяемая?

«Матс, я тебя сейчас расцелую!» – подумала Марта.

– Которая плохо соображает! – сказала она. – Я же правильно объяснила? Но бабушка у нас соображает хорошо! – И она посмотрела на маму с папой, потому что о серьёзном поговорили достаточно и ей захотелось, чтобы у всех опять было хорошее настроение.

Теперь она знала, из-за чего они в своё время переругались.

– Но теперь ты рада, что бабушка не продала дом, а, мам? – спросил Миккель. – Когда у тебя заживёт нога, сможешь ходить на лодке. Марта тебя научит.

– Спасибо! – сказала мама. – Хорошо бы, можно было иногда приезжать сюда.

На этом месте бабушка ребром ладони стряхнула крошки со стола и ничего не сказала, но, если Марта правильно разглядела, у неё вдруг сильно заблестели глаза.

– Принесу ещё кофе! – сказала бабушка, вскочила и зашагала в дом.

Мама с папой переглянулись. Потом папа спросил:

– А откуда вдруг взялось столько роз? Паршивец переломал все бабушкины кусты, это ты только что рассказала, Марта, – но розы-то не сами собой выросли?

– Это всё Кришан! – сказал Миккель, окидывая сад взглядом специалиста. – Он часто приходит. Понимаешь, кустарники и травы летом не пересаживают, а розы в торфе – пожалуйста!

– Розы в торфе, батюшки! – сказала мама и засмеялась. – Сколько ты всего знаешь!

– Но их объедают прогрызливые косули! – сообщил Матс и печально посмотрел на пустой поднос, как будто косули навели его на грустную мысль. – Они всё жрут, и им всё мало.

– Да, это я помню! – сказала мама и вздохнула. – Точно, Матс! Косули – это сущее наказание!

– А кто плакал на мультфильме про Бемби? – сказал папа и засмеялся.

– Налить ещё кому-нибудь кофе? – спросила бабушка, и похоже, что насчёт заблестевших глаз Марта всё-таки ошибалась.

– Говорят, Кришан Бойсен вернулся? – спросила мама. – И даже посадил тебе розы?

– Он, кстати, приятный человек, – сказала бабушка.

Теперь засмеялась мама.

– Тогда, наверное, надо проделать ход в изгороди и вернуть на место калитку! – сказала она. – И проложить дорожку по выгону? Чтоб от Зоммербю можно было нормально дойти?

Бабушка улыбнулась.

– Мы с Кришаном видимся довольно часто, как раньше, – сказала она. – А если много ходить туда-сюда – дорожка сама протопчется.

Бабушка проводила их до забора, и они вместе с папой помогли маме перелезть на ту сторону.

Тогда Марта впервые набралась смелости и обняла её.

– Мы скоро ещё приедем, ба! – шепнула она ей на ухо. – Спасибо за всё! У тебя было прекрасно! – И на этот раз она была совершенно уверена, что бабушкины глаза заблестели.

– Пока, бабушка ба! – прокричал Матс, залезая в машину. – Передавай Диляре, чтоб не ломала гнёзда у чаек!

Бабушка кивнула.

– До свиданья, Миккель! – сказала она и напоследок склонилась к Миккелю. – Спасибо тебе, ты очень хорошо помогал мне с курами!

Миккель нетерпеливо закивал, как будто во всём помогать бабушке было для него делом, не стоившим слов.

– Ба? – прошептал он. – Ты ведь не продашь этот дом никогда в жизни? Он останется на веки вечные? Клянёшься?

– Клянусь, Миккель! – сказала бабушка и подняла в знак клятвы три пальца.

Миккель довольно улыбнулся и перелез через изгородь. Но прежде чем сесть в машину ко всем остальным, он ещё раз обернулся.