– Я не фамилии спрашиваю... Черт, где-то ведь слышал уже, недавно причем... Чего они дергаются?

– Так ведь антидот кололи, товарищ генерал-полковник, – терпеливо пояснил Копец. – Атропин. С него такое бывает. Особенно если передозировка – а Валетов, сами видите, мелкий, худой, ему шприц-тюбика с избытком хватило. Вот если бы действительно после газов – тогда другое дело, там одно другим вышибается, а так – считайте, на ровном месте.

– Понял, не дурак. – Сидоров повернулся к генерал-полковнику: – Это после антидота, отходняк у них. Если бы ОВ применили, такого бы не было.

– Спасибо, я услышал. Как я понимаю, если бы тут применили ОВ, они бы точно дергаться не смогли. Значит, вот этот низенький – младший сержант Валетов?

– Так точно! – хрипло выкрикнул Фрол и повернулся к Резинкину: – Витек, а это кто?

– Похоже, Копец. – Ефрейтор попытался присмотреться, но перед глазами все расплывалось. Среди зыбкого тумана иногда проглядывали только яркие и большие звезды на погонах. – И с ним начальство. Может, опять Лычко приехал?

– Тихо вы! – зашипел на товарищей Простаков. – Тут проверяющие из Москвы, сейчас нас всех дрючить будут!

– Это проверяющие из Москвы нас дрючить приехали, – громогласно передал Резинкин по цепочке. – Валет, ты когда вазелин покупал, пару тюбиков не заначил?

– М-да, к бою они, может, и готовы... – Генерал армии задумчиво посмотрел на дергающегося Валетова. – Так, говорите, через полчаса это пройдет? Жаль, нет у нас времени, надо бы на командный пункт вернуться. Сколько там до второй фазы учений? По новому графику?

– Сейчас скажу. – Генерал Сидоров взглянул на часы. – Ага, через двадцать одну минуту условный противник наносит еще один условный ответный удар, и мы переходим к обороне.

– Еще один – это вы правильно подметили... Ну хорошо, а вы, лейтенант, антидот не принимали? Способны нормально разговаривать?

– Так точно! – Мудрецкий вытянулся и начал менять окраску, как хамелеон. Под пристальным взглядом генштабиста лицо его постепенно становилось молочно-белым, в точности повторяя расцветку внутренней стороны химзащиты.

– Вот и отлично, значит, с вами и поговорим. – Генерал армии покосился на Сидорова. Тот медленно багровел, словно ухитрялся на расстоянии перекачивать кровь из своего офицера. – Послушайте, лейтенант, вы знали, что этот прибор на аммиак реагирует?

– Так точно, товарищ генерал армии! – Горло Мудрецкого мгновенно пересохло, и все окончательно расплылось перед глазами, словно и ему вкачали изрядную дозу атропина. Постоянный пациент окулистов, Юрий и без специального образования знал все побочные эффекты этого лекарства. С детства. – В ГСП-11 используется реакция блокирования холинэстеразы, следовательно...

– Если такой умный, почему сразу не сообразил? – тихо зарычал Сидоров. – Почему не проверил, в какое дерьмо вляпались?

– Товарищ генерал-полковник, по обстановке я должен был предположить применение нервно-паралитических отравляющих веществ либо случайное заражение местности ими же. – Лейтенант достиг бумажной бледности, и ему ничего больше не оставалось, кроме как обороняться до конца. Победного или нет... когда тебя допрашивают сразу два генерала в таких чинах, это уже не важно. – Кроме того, по сценарию учений мы действуем против организации международных террористов, следовательно, аммиак как сильнодействующее ядовитое вещество тоже мог быть применен в качестве оружия массового поражения.

– Послушайте, лейтенант, но мы же все-таки на учениях, а не на войне, – мягко и вкрадчиво, как пантера в джунглях, вновь вступил в разговор представитель генштаба. – Все-таки вы должны понимать, что здесь никто против вас боевые ОВ применять не будет!

– Простите, товарищ генерал армии, но, насколько мне известно, именно здесь и проводились учения с применением боевых ОВ. – Мудрецкий сражался, как крейсер «Варяг», вызывая нервное подергивание щеки у полковника Копца. Тот уже понял, что ему даже вазелином не дадут воспользоваться. Все будет просто, быстро и почти не больно – майорские погоны, пенсия без учета выслуги лет и полагающихся за оставленное в химвойсках здоровье надбавок... Возможно, перед этим – скромный таежный гарнизон со служебным жильем в сборно-щитовом бараке... Если этот лейтенант еще хоть слово скажет, то и без жилья придется обойтись. Останется только достать пистолет и застрелиться – тогда есть шанс, что дело замнут, спишут на несчастный случай на учениях и семья хоть что-нибудь получит за погибшего при исполнении полковника.

Лейтенант действительно сказал.

– Виноват, товарищ генерал армии, – на этом Мудрецкий хотел остановиться, но не смог. Взвинченные чрезвычайным происшествием нервы провернули его язык дальше: – Но даже на учениях я обязан был действовать, как в боевой обстановке!

– Кстати, действительно, обязан был, – задумчиво произнес генштабист. – Сидоров, как вы считаете, лейтенант действовал по обстановке? И насколько успешно? Вы сами химик, вам, знаете ли, виднее...

– Я считаю, лейтенант... э-э... Мудецкий действовал грамотно и решительно. По обстановке и в строгом соответствии с инструкциями. – Генерал-полковник откашлялся и с тоской почувствовал, как при каждом толчке сердца тихо плещется содержимое заветной фляжки. До трубочки пока что не добраться, леший бы побрал весь Генштаб! – И подготовка хорошая, чувствуется, грамотный офицер. Вы где учились, лейтенант?

– В Саратове... – Юрий чуть было по привычке не назвал свой факультет, но вовремя заметил закатывающиеся под лоб глаза полковника Копца. Это неожиданное, небывалое зрелище сразу же встряхнуло лейтенантские мозги и поставило все на место. Среди прочего в памяти обнаружилась и короткая, но убедительная беседа, которую полковник провел с третьим взводом сразу же после торжественной встречи начальства. – Только, виноват, не химическое училище, товарищ генерал-полковник. Внутренних войск. Разведка мы, а здесь в командировке, на обучении.

– Ага, помню, помню, слышал. Докладывали, – оживился Сидоров. Специально для генштабиста поинтересовался: – Кто вас тут обучает, а?

– Начальник цикла – полковник Копец, непосредственно курирует роту подполковник Васьков, – отчеканил Мудрецкий. Начальник цикла услышал свою фамилию и начал понемногу оживать.

– Хм, неплохо, неплохо. Так вы не химик? Тогда все совсем занятно. Кстати, вы сказали – рота? А остальные ее взводы где сейчас? И два ваших отделения?

– Мои – вон они, товарищ генерал армии. – Мудрецкий кивнул туда, где бойцы в защитном снаряжении отмывали спасенный броневик дезраствором из АРСа. – Работают в очаге поражения... предполагаемом. А рота... – Тут лейтенант беспомощно посмотрел на Копца. – На момент объявления тревоги находилась на позициях, дальше – не могу знать. Виноват.

– Да ладно вам, лейтенант, ни в чем вы не виноваты. – Генштабист посмотрел на часы. – Жаль, времени мало... Вы, лейтенант, действовали правильно. Видите, даже командующий химвойсками вас оценил как грамотного офицера, причем даже не догадался, что вы не химик. А ведь к сегодняшнему дню вас не пять лет готовили! Так что молодцом, молодцом. Сидоров, отметить нужно командира взвода... Черт, он же не по нашему ведомству, даже жалко. Ну ладно, я с генералом Дубининым на этот счет созвонюсь. Пойдемте, посмотрим, как остальная рота действовать будет. Кстати, лейтенант, а что там ваши бойцы говорили насчет генерал-лейтенанта Лычко?