Это «глупенькая» прозвучало так нежно, что у меня сердце сжалось. Алекс разлил кофе по чашкам и уселся рядом со мной.

– Так вот, живу я там как отшельник, совсем одичал, одеваюсь соответственно... – Он хмыкнул, глядя на бахрому древних джинсов, и провел кончиками пальцев по моей спине. Я чуть было не замурлыкала от удовольствия. – А тут Санчес, хозяин местной кафешки, решил, что пора бы прогрессу дойти и до нашей глухомани, и поставил у себя компьютер с подключением к Интернету. Как раз вчера вечером. Я тут же полез почту посмотреть. А там...

У меня все внутри оборвалось. Спина закаменела, и Алекс это почувствовал: глянул искоса, но руку не убрал.

– ...А там целая пачка писем, одно другого ужаснее. Я на ночном автобусе махнул в Мадрид, а оттуда первым рейсом в Москву, даже переодеться не успел.

О Господи! Письма! Бургундское! Что я там писала? Я люблю тебя, Алекс, ты мой наркотик... Я призналась ему в любви! Ему – воплощению независимости и мужской свободы! Дура, дура в квадрате... Нет, дура в кубе!

Я застонала и на непослушных ногах выбралась из-за стола. Боком просеменила к двери, упорно глядя в пол, пробормотала какую-то отговорку и сбежала в комнату. Больше всего мне сейчас хотелось выкинуться из окна, чтобы помереть быстро и без мучений. Черт возьми, как же я ему теперь в глаза буду смотреть? Я, изо всех сил изображающая из себя взрослую и уверенную, независимую женщину, которая не нуждается ни в какой глупой любви, а в отношениях ценит взаимную свободу и возможность в любой момент помахать партнеру ручкой! И заметьте, никаких обязательств и разговоров о чувствах! Никто никому ничего не должен, ведь постель не повод для знакомства...

Наверное, кому-то мои страдания показались бы верхом идиотизма, а Флоранс и вовсе покрутила бы пальцем у виска, но я просто не могла помыслить о том, чтобы навязываться мужчине. Он видит во мне лишь женщину, с которой приятно провести время, и не более того. И пусть это удар по моей гордости, пусть это обидно и болезненно, но вылезти со своими чувствами и получить щелчок по носу обидно вдвойне!

– Стась, куда ты убежала? Я по тебе соскучился.

Алекс вошел в комнату, и я усилием воли приняла беззаботный и несколько скучающий вид: мол, отлучилась цветочки полить, совсем завяли. Он благородно не стал заострять внимания на опасной теме и усадил меня на диван. Мы оба ломали комедию, и оба это прекрасно понимали.

– А теперь расскажи мне, что же все-таки произошло? Твои письма были несколько... сумбурными. И еще – Архипова действительно убили?

Я кивнула. Весь кошмар предыдущих дней снова навалился на меня давящей тяжестью, словно огромный камень лег на плечи. Минутная передышка с Алексом – как глоток родниковой воды в пустыне – закончилась, и надо было опять возвращаться на бренную землю, решать проблемы и пытаться понять, как жить дальше.

– Ну, успокойся, – сказал Алекс и притянул меня к себе. – Рассказывай. Две головы лучше, чем одна.

И я рассказала. Слушал Алекс очень внимательно, ни разу не перебив, даже когда мой голос звенел от слез и в волнении я перескакивала с мысли на мысль. Выговорившись, я немного успокоилась и почувствовала под ногами твердую почву, а не зыбкое болото, как раньше. Наверное, на меня так влияло одно лишь присутствие Алекса, а может быть, я надеялась на талант детективщика, чья профессия – запутывать и распутывать узлы загадок.

– Так-так, очень интересно, – пробормотал он, когда я закончила, и задумчиво потер подбородок. – Что-то мне тут не нравится...

– Всего лишь «что-то»? Лично мне не нравится все, от начала до конца!

– Я не об этом... – Алекс потянулся к пачке сигарет, лежащей на столике, и закурил, сосредоточенно глядя в окно. – Меня напрягает этот твой Денис. Странный он тип, очень странный...

Я смутилась. О Денисе я рассказала ему не всю правду – еще не хватало повествовать о том, как я пыталась выбить клин клином – и ограничилась лишь упоминанием о своем знакомом, который ко мне слишком уж неравнодушен.

– В этой истории он постоянно путается под ногами, и мне это не нравится. Я уверен, поджог двери и испорченные чехлы не имеют отношения к делу Архипова.

– Почему ты так решил?

– Считай, что так мне подсказывает детективное чутье. Тут прослеживается один почерк, одна цель, одна, если хочешь, мания. Не напугать тебя, не причинить вред, а заставить тебя, Стаська, почувствовать свое одиночество и беспомощность.

До меня начинало доходить.

Господи, неужели это делал Денис?!

Мамочка...

– Мало того, похищение Шурки – из той же оперы. Какие-то цыганки, тут же проезжает благородный рыцарь на белом «мерседесе» – или на чем этот твой дружок ездит...

– Он сам все организовал? – свирепея, уточнила я. – Ты уверен?

– Смотри сама. Сначала тебе поджигают дверь, после этого Денис тут же звонит тебе и спрашивает, не нужна ли помощь. Я ведь все правильно понял?

– Ну да, он позвонил... Но я ничего подозрительного в этом не усмотрела: он вечно звонит невпопад, я просто посылаю его в сад и бросаю трубку!

– Дальше к твоей машине прикладывают шокер, выводят из строя сигнализацию и пачкают сиденья. И снова звонит Денис. По его мнению, это было очень хитро и дальновидно: ты попросишь о помощи, раз он работает в автосервисе, а потом кинешься в объятия спасшему тебя благодетелю. А ты, черствая душа, опять выставила его дураком.

– И он решил инсценировать похищение моего сы-на, – продолжила я за Алекса. – Вот гад!

– Он заплатил цыганкам, потом поехал в условленное место, спас Шурку, после чего ему оставалось только пожинать плоды. Спорим, он предложил тебе поход в ресторан, а ты не отказалась?

– Предложил, – кивнула я, чувствуя, как темнеет в глазах от злости.

– Судя по тому, что ты о нем рассказала, у этого парня пунктик, навязчивая идея – сделать так, чтобы ты от него зависела. Морально ли, материально – не имеет значения. А ты чересчур самостоятельная, чтобы добровольно принести себя в жертву мужчине, вот он и разработал этот план, чтобы ты прониклась благодарностью и, чем черт не шутит, влюбилась. Довольно глупо и наивно он поступил, надо заметить. Можно было осуществить все гораздо более хитро.

– Он вообще глуп и наивен сам по себе, – ответила я.

Какая странная штука – жизнь. Мы выбираем, нас выбирают... Меня любит один человек, я люблю другого, а он, этот другой, любит себя, свою свободу и интересную, богатую событиями жизнь, в которой нет места для постоянных привязанностей. Словно кто-то жестокий расставляет фигурки на шахматной доске в произвольном, лишь ему одному ведомом порядке, а потом одним щелчком пальца сшибает их, не заботясь о последствиях...

– Ты знаешь, где он живет? – Голос Алекса вывел меня из тоскливых размышлений.

– Денис? Знаю, на «Филевском парке». А что?