– Ты права, Машку надо срочно вытаскивать. Неизвестно, что у этого Романа на уме. Идем в отель и попробуем сориентироваться по ситуации... Стась, держись рядом, не отставай.

Алекс взял меня за руку и уверенно потащил вслед за собой, в прохладный, кондиционированный холл. Наверное, это был очень хороший отель, дорогой, роскошный, но я от волнения ничего вокруг не видела и не могла бы даже сказать, в каких тонах оформлен интерьер. Мы подошли к стойке, две умопомрачительно красивые девицы как по команде подняли на нас глаза, одинаково улыбнулись... а потом улыбки синхронно сползли с их хорошеньких смазливых лиц.

– Здравствуйте, чем могу помочь? – спросила одна из девиц, ощупывая неприязненным взглядом Алекса и его потрепанную одежду. В зрачках другой девицы сквозила неприкрытая брезгливость: еще бы, постояльцы отеля и завсегдатаи здешнего ресторана одеты совсем иначе, и джинсы, которые вполне годились для горной испанской деревушки, здесь явно не котировались.

– Здравствуйте! – сказал Алекс своим особенным тоном, который я так хорошо знала. Этот тон, душевный, мягкий и очень проникновенный, использовался в общении с женщинами, от которых Алексу что-то было нужно. Не важно что – узнать, как пройти в библиотеку, ускорить обмен паспорта, предложить лечь в постель... Обычно это срабатывало: таяли даже самые железобетонные. – Мы хотели бы встретиться с другом, который остановился в вашем отеле. Роман Дьяков. Напомните, пожалуйста, в каком номере он поселился?

Алекс обаятельно улыбнулся, и девушки поплыли. Вот что харизма делает!.. Пока одна из них щелкала длинными ногтями по клавиатуре компьютера, вторая завороженно пялилась на Алекса и, кажется, была готова бежать за ним хоть на край света. Я кашлянула, обозначая свое присутствие, но это не помогло.

– Господин Дьяков и его спутница занимают сто двадцать восьмой номер... Но сейчас они в ресторане. Можете пройти туда.

– Спасибо большое! – Алекс улыбнулся на прощание, крепче стиснул мою руку и потащил ко входу в ресторан.

– Старый ловелас! – недовольно пробормотала я, но он услышал.

– Стаська, клянусь тебе, когда все закончится, мы приедем сюда, снимем номер, запремся там, и я не выпущу тебя до тех пор, пока...

– Что – пока? – спросила я и осеклась. В глубине зала, за маленьким столиком, сидели Роман и Мартышка и мирно обедали. У меня тут же затряслись колени. Алекс почувствовал мою дрожь, наклонился и мягко сказал мне на ухо:

– Спокойно. Расслабься и сделай вид, что все в порядке. Ты ничего не подозреваешь, Роман – твой друг. Ты просто приехала сюда за сестрой, у вас на носу похороны, и тебе нужна ее помощь.

Я закивала, как болванчик, и принялась пробираться следом за Алексом между столиками. Вот и наша парочка, и почему-то она не кажется особенно счастливой: Ромка угрюмо вертит в пальцах вилку и изучает рисунок скатерти, Мартышка хмурится и молча – что для нее совсем не свойственно! – ест суп.

– Всем привет! – сказал Алекс, подталкивая меня вперед. – Простите, если мы помешали. Машенька, прекрасно выглядишь.

Мартышка, которая сегодня и в самом деле была очень хорошенькой, хотя и излишне бледной, открыла рот и изумленно уставилась на нас. Алекса она очень любила, знала, что он в Испании и приезжать пока не собирается, поэтому наше появление должно было стать настоящим сюрпризом.

– Алекс?! – наконец выговорила она. – Стася? Что вы тут делаете?

– Маш, ты мне очень нужна, – сказала я непослушными губами. – Ты знаешь, что Архипов умер?

– Как это? – глупо переспросила она.

– Да, умер. Шурке очень плохо, отец на таблетках... Нам нужна твоя помощь.

– Привет, Стаська. – Роман поднялся и поцеловал меня в щеку.

– Привет, Ром. – Я изо всех сил старалась сохранять спокойствие, хотя один Бог знает, чего мне стоило сдержаться: не завопить, не расцарапать ему физиономию. – Ты уже знаешь?

– Да, мне звонили его родители. – Он скорбно кивнул. – Как ты себя чувствуешь?

– Бывало и лучше, но меня гораздо больше Шурка беспокоит... Кстати, познакомься, это Алекс Казаков, мой друг.

– Казаков? – переспросил Ромка, после того как они обменялись рукопожатиями. – Писатель? Как же, читал, читал, очень приличные книги... Да, что же вы стоите? Присаживайтесь!

– Рома, извини, нам некогда. Мы за Мартышкой приехали.

– Что? – взвилась Машка. – Никуда я не поеду! Во всяком случае, сию минуту. И вообще, что за манера – являться без предупреждения?

– Если бы ты не отключила телефон, то была бы предупреждена! – сказала я, подавляя горячее желание вытащить сестру из-за столика и за волосы выволочь ее на улицу. – А раз так, пеняй только на себя.

– Да я его специально выключила, чтобы нас хоть сутки не беспокоили. Дайте мне пожить спокойно, с любимым человеком пообщаться!

– Маш, не волнуйся, Стася и в самом деле права, – очень спокойно произнес Ромка, и по его глазам я поняла: знает! И о наших подозрениях, и о том, что мы пытаемся вывести из-под удара Мартышку. Сердце у меня упало и затрепыхалось где-то в животе, а по напряженной руке Алекса я поняла, что он тоже обо всем догадался. Быть может, даже раньше, чем я.

– Девчонки, не ссорьтесь! – вмешался он. – Маша, пойми, ты сейчас нужна твоей семье, а особенно Шурке. Твоя мама очень волнуется, поэтому перестань вести себя как капризный ребенок и поезжай со Стаськой.

– Если хочешь, я поеду с вами, – предложил Ромка, и я панически замотала головой.

– Ром, извини, давай в другой раз? Сейчас не самое подходящее время...

– Конечно, как скажешь. – Его губы растянулись в улыбке, от которой у меня мороз по коже пошел, хотя ничего особенно в ней не было – улыбка как улыбка, вполне симпатичная и добрая. Улыбка убийцы.

Мартышка схватила сумочку и принялась молча выбираться из-за стола, очень мрачная и расстроенная. Радоваться было пока рано: я смогу вздохнуть спокойно, только когда посажу сестру в машину и увезу ее подальше от «Шератона», подальше от Дьякова.

Всей толпой мы вышли на улицу. Мартышка расстроенно стучала каблучками по тротуарной плитке, Алекс поддерживал ее за локоть, а другой, свободной, рукой крепко держал мою ладонь. Ромка шагал чуть в стороне, курил и блаженно подставлял физиономию теплому осеннему солнцу и ветерку. Лицо его было совершенно спокойным, пожалуй, даже чересчур. Разве человек, только что узнавший о смерти близкого друга, может быть так спокоен? Нет, Ромочка, ты переигрываешь, ты – убийца, который близок к разоблачению, и прекрасно это понимаешь.

– Ты на машине? Где припарковалась? – спросила Мартышка севшим голосом, и это напомнило мне детство, когда она, кудрявый ангелочек, теряла в песочнице игрушку, ревела всласть, а потом приходила ко мне или маме за утешением, жалуясь на жизнь таким же трогательным, хриплым от слез голоском.

– Вот там, в пятидесяти метрах, – вместо меня ответил Алекс. И правильно сделал, потому что сейчас у меня стучали зубы, и я не смогла бы вымолвить ни слова. Меня нервировало присутствие рядом Ромки, я всей кожей ощущала его близость, и от его дыхания сзади, за моей спиной, у меня буквально замирало сердце. Он держал руки в карманах, и я отчетливо, во всех подробностях, представляла заточку, сжатую в кулаке, чуточку влажном от волнения. Вот он аккуратно вынимает руку и всаживает острый металл мне в бок. Я видела эту сцену раз за разом, в мельчайших подробностях, словно мне показывали ее на экране. Удар, резкая боль, я падаю на землю, истекая кровью... Если бы я была собакой, то сейчас стояла бы, ощерив пасть и вздыбив шерсть на загривке, настолько жутко мне было, настолько страшно!