Фрэн с застывшим выражением лица вошла в библиотеку. Мне хотелось еще поспрашивать ее, но она уже деловито пыталась привлечь внимание библиотекаря. Справа от главного входа стояли четыре прямоугольных серых стола, сдвинутые вместе, чтобы за ними могло поместиться больше народу. Вокруг них сидели двадцать с лишним человек – в подавляющем большинстве женщины среднего и пожилого возраста и один молодой мужчина с невероятно, на мой взгляд, крошечной бороденкой. Все они пили ярко-оранжевый чай из пластиковых чашек и наперебой болтали друг с другом. Должно быть, это было собрание читательского клуба. На столах были разложены экземпляры одной и той же книги в пластиковых обложках под названием «Если никто не говорит о замечательных вещах»[39].

Мне хотелось бы вступить в читательский клуб, но не в Силсфорде. Возможно, в Брикстоне.

В детской секции суетилась компания мамашек, призывающих к тишине своих хихикающих и визжащих малышей. Когда мама приводила сюда нас с Фрэн, мы умолкали с момента вхождения в эти стены и не раскрывали ртов до момента выхода на улицу. Общались мы жестами и кивками, пребывая в ужасе от того, что библиотекари выгонят нас, если мы посмеем открыть рты. Должно быть, мама постаралась как следует запугать нас. Помню, как другие дети с восторгом перешептывались о том, какие книги Энид Блайтон[40] они уже прочитали, а какие еще нет, и я обычно удивлялась, почему же они настолько неустрашимы.

Фрэн поманила меня к себе. Сознавая, что мне вновь предстоит увидеть дом № 11 по Бентли-гроув, я с трудом заставила себя подойти к монитору. На один безумный момент мне вдруг представилось, что из-за книжных полок выходит Селина Гейн и уличает меня в виртуальном преследовании: «Почему вы по-прежнему разглядываете мой дом? Почему никак не оставите меня в покое?»

Собравшись с духом, я встала за спиной Фрэн, ожидая, когда она щелкнет по кнопке виртуальной экскурсии. Но вместо этого сестра выбрала соседнюю кнопку: «Обзор улицы». Она щелкнула по изображению еще раз, и увеличенная картина заполнила весь экран. Изображение выглядело слегка размытым – видимо, потому что снимали из движущейся машины.

– Это другой номер, – сказала я. – Дальше, на другой стороне улицы… возможно, двадцатый дом.

На изображение накладывались знаки белых линий со стрелками, показывающие направления увеличения и уменьшения номеров домов. Они скрывали номер самого дома, но я практически не сомневалась, что обзор дошел до двадцатого дома. Типичные клоны домов на Бентли-гроув мог различить только тот, кто проводил в их компании почти каждую пятницу на протяжении полугода: я знала там узор каждой занавески и бисерные украшения каждой шторы.

– Так давай развернем картину и найдем одиннадцатый номер, – предложила Фрэн, ловко управляя мышкой. Я следила за тем, как начала кружиться Бентли-гроув.

Кружащаяся дорога, кружащаяся гостиная… Кружащаяся мертвая женщина в луже крови.

Вцепившись в спинку стула сестры, я мысленно приказала своему головокружению прекратиться, не мешать мне сейчас. К моему удивлению и облегчению, приказ сработал. Теперь мы видели нужную сторону.

– Немного левее, – сказала я Фрэн, хотя она не нуждалась в моих указаниях.

Должно быть, сестра отрепетировала показ еще дома. Она щелкнула по белой стрелке, и мы перенеслись к дому под номером девять. Входная дверь была открыта. В проеме – размытые силуэты пушистых седых волос и красного домашнего халата: там, на пороге своего дома, стоял тощий сгорбленный старик. В руках у него была прогулочная трость. По-моему, без нее ему не удалось бы сделать и пары шагов. Мне часто приходилось видеть его там во плоти… вернее, в том, что от нее осталось, учитывая, что он выглядел лет на сто пятьдесят. Еле ковыляя, старик вечно брел к своим многочисленным мусорным контейнерам, которые вздымались кругом, подобно Стоунхенджу, посреди его палисадника. Все прочие обитатели Бентли-гроув, без исключения, держали свои контейнеры в гаражах.

Я ждала, когда Фрэн вновь щелкнет по белой стрелке, чтобы показать следующий дом, но она не стала этого делать. Обернувшись, взглянула на меня.

– Это же номер девять, – заметила я, – а не номер одиннадцать.

– Забудь ты про тот дом. Взгляни на машину, припаркованную возле тротуара. Номерной знак выглядит размытым, досадно, но даже при этом…

Во рту у меня вдруг появился противный кислый привкус. Мне хотелось сказать Фрэн, что она смехотворно подозрительна, но я не могла говорить. Мне необходимо было собрать все силы, чтобы подавить заполнившие меня страх и ужас.

Нет. Она ошибается.

– Едва разглядев номер машины, – заявила Фрэн, – я подумала: «Они смотрели этот дом. Держу пари, даже предложили свою цену». Потом я вспомнила, как ты торжественно заверила маму с папой, что вы не собираетесь покупать его, и подумала, не потому ли, что вы уже его купили. Должно быть, теперь вы продавали его… и поэтому ты так заинтересовалась этим конкретным домом. Признаюсь, меня занесло. Я решила, что вы с Китом давно стали тайными миллионерами, скрывая это от всех нас.

Фрэн изрекла последнюю фразу с небрежной заносчивостью. Неужели она радовалась?

– Конечно, если б это был ваш дом, то вы припарковались бы на подъездной дорожке, а не на улице, – добавила она. – Не знаю, почему я сразу не додумалась до этого. У всех домов на Бентли-гроув вполне широкие подъездные дорожки. Почему же Кит не захотел припарковаться прямо перед входной дверью одиннадцатого дома?

Скажи ей. Скажи, что она говорит ерунду, что ты больше не желаешь слышать об этом.

– Он бы не сделал этого, если б ему не полагалось быть там, – продолжила сестра, выпаливая слова, как из пулемета. – Ему не хотелось, чтобы кто-то мог уличить его в связи с Селиной Гейн. Вот он и подъехал к тротуару возле ближайшего дома…

– Это еще ничего не значит, – умудрилась вымолвить я, прежде чем в голове у меня помутилось, и все мои мысли растаяли в вязком тумане.

Пусть они исчезнут, пусть все прекратится!

Серое облако накрыло меня и потянуло вниз. В полной беспомощности я поняла, что приказ не сработал. Я осознала то, что отчаянно хотела выкинуть из головы: образ машины Кита возле тротуара на Бентли-гроув, и через заднее ветровое стекло отчетливо видно мое розовое пальто от фирмы «Чонгололо», лежащее за подголовниками кресел задних сидений.

19 июля 2010 года

Чарли отказывалась верить собственным глазам. Доминго, быстро приближаясь к вилле по лужайке, прижимал кулак к уху, и такой жест допускал лишь одно объяснение. Именно так она и представляла эту ситуацию, за исключением того, что самый неблагоприятный вариант сценария происходил днем, а не вечером. Зря, конечно, она поделилась с Лив местом их отдыха, поверив, что сестра никому и словом ни обмолвится. И все-таки хорошо, что это произошло сейчас, когда Чарли осталась в одиночестве. Саймон отправился на прогулку. Возможно, ей удастся разрешить проблему до его возвращения, ясно дав понять Сэму или Прусту, или любому другому, что ее муж недоступен, что бы там ни случилось – каким бы срочным, непредвиденным или исключительным ни оказалось дело. «Даже если последнего жителя Спиллинга зарезали в постели», – такую возможность Чарли просмаковала с особой злорадной мрачностью.