выбьешь. Тем более что одну она так поймала. Привела мужа своего, обедом на кухне накормила, а тут Галя с работы зашла, лекарства занести забыла, вот и пришлось забежать. Но потом Ирина дочь уговорила от сиделки той избавиться. Боялась, что та отыграется, отомстит ей как-нибудь. Долго ли беспомощную старуху обидеть.

– Что ты, мать, опять за свое? На тебя не угодишь. Все прямо против тебя замышляют, – сопротивлялась Татьяна.

– Но и доверчивой такой быть нельзя. Ты хоть проверяй, что они тебе в ведомостях пишут, подписываешь не глядя. Поживи с мое, узнаешь.

Но сиделку дочка другую нашла, а еще стала чаще захаживать в гости сестра Анна. Сядет, вроде как мимо шла, достанет свои книжки да давай читать про жития святых.

Ирина старалась много про бога не думать. Она жизнь свою по-простому прожила, не свято, но честно, а вот бог попустил-таки под конец ей та-ко-е устроить. Одно радовало: побывала у дочери на дачи, по травке походила, ягодку поела.

В последний свой год, когда Ирина еще ходила сама в лес, даже стволы деревьев потеряли для нее свою отчетливость. Она помнила, как они белели среди высокой зелени светлой полосой, слегка рассеивающейся по краям, и только когда она подходила ближе, обнимала березку, просила дать ей силы, снова обретали привычную твердость. Вот и теперь, когда Ирина говорила с кем-то, чувствовала неодолимое желание держать в своих руках руку собеседника, как будто это удерживало ее в этой жизни.

В последнее время она часто вспоминала молодость, заставила дочь перебрать фотографии, выбрала одну, нужную ей.

– На памятник пойдет, запомни, я так хочу.

– Хорошо, мам, – на удивление не стала спорить Татьяна.

– Я на ней хорошо получилась. Это мы в фотоателье фотографировались с твоим отцом. Сначала вместе, а потом по отдельности. Рядом где-то должны лежать фотографии.

– Да. Я нашла.

– Перебрать раньше надо было. Да ты мне опиши, что на них. Выкинуть ненужные надо, а остальные себе забери.

– Зачем? Пусть у тебя побудут.

– Забери. Мне они ни к чему. Я и так их вижу, по памяти. А тебе останутся. Дед твой на них изображен, отец. Галке потом передашь. Не хочу, чтобы потерялись в суете, когда хоронить будете. Квартиру продадите или Галке оставите?

– Не знаю, мама, – дочь поправила ей платок, потрогала руки. – Холодные, давай разомнем.

– Давай. С одной стороны, оно хорошо, к вам близко, а с другой не очень эта квартира удобная. Ну, это уж как вы решите. Вещи только при мне не выбрасывайте, если и ненужные. Дождитесь моей смерти. Всю жизнь наживала, тебе, Галке хотела передать. Не выдержу, если выкинете. Ткань там всегда сгодится, книги внукам еще перейдут, хорошие, я их уже почистила, лишние давно отдала, посуда всегда нужна.

– Ну что ты, мама. Не беспокойся. Ничего мы не выбросим.

~

Ирина специально испытывала дочь, проверяла свою догадку, а ту словно подменили. Почти не спорила с ней Татьяна в последнее время, со всем соглашалась. Значит, и вправду смерть близка. Не говорят только. Пыталась вызнать у Галки, да та только отнекивалась да отшучивалась. А Ирина слышала, как они на кухне шептались и не раз.

– О чем это вы там? Идите сюда.

– Да они уходят уже, уезжают на дачу с ночевой. Теплицу надо накрыть, в доме прибраться, – как ни в чем ни бывало отвечала Галя.

Ей соврать, что пряник съесть. И в кого пошла?

– И все?

– И все, – невозмутимо ответила внучка.

– А что так долго? Не хочешь говорить, не надо, – обиделась бабушка Ира.

– Говорю же, о пустяках договаривались, – раздраженно бросила Галина.

– Знаю, что вы меня все обманываете. Только от тебя такого не ожидала.

– Началось опять!.. – притворно вздыхала обманщица. – У коллеги одной моей сын родился, вот я и попросила, чтобы они заехали в детский, купили что-нибудь на подарок. Им проще, а мне туда пешком не с руки мотаться.

– Так бы и сказала. А вес какой?

– Три девятьсот. Крупненький, а она сама худышка, но ничего, сама родила. Благополучно. Все смеются, говорят, где уж она его прятала. И незаметно почти было, всю беременность хорошо проходила.

~

Татьяна с мужем только на даче теперь и отдыхали. Порой ей казалось, что она уже никогда не сможет избавиться от запаха камфорного масла и чего-то еще неуловимого, ассоциирующегося со старостью, который въелся в одежду, проникал сквозь все двери. Но здесь, в деревянном доме, пахло по-другому. И спалось по-другому. Спокойно. Иван здесь тоже спал крепко, не просыпался среди ночи, что значит природа.

Последние месяцы заставили пересмотреть Татьяну некоторые из ее приоритетов. Неделю назад, на страх и риск, они оставили бабок с Галей и на два дня ушли на сплав по реке. Собралась веселая компания, хорошая погода. Она хоть смогла пообщаться с коллегами мужа, а то так, больше по именам их знала. Очень даже неплохие люди оказались, веселые, компанейские, и Ивана любили, по-доброму к нему относились, Татьяна даже удивилась. У нее на работе все больше подлости друг другу пытались сделать, да и некогда было разговаривать. Только успевай чужие деньги считать, да и текучка была страшная!.. Молодые долго не задерживались. Перелетали с одного места на другое, как бабочки, искали, где полегче да получше. Как с такими работать?..

Только научишь на свою голову –а он фьють! – и все начинай сначала. А двое еще недавно в декрет ушли. Одна только вышла из первого и сразу во второй, вот так. Татьяна ее уговаривала месяц хотя бы подождать, сменщицу бы без аврала нашли – не соглашалась. Принесла справку, что ей лежать надо, а что Татьяне эта справка липовая? И без того все знали, что мать у той красавицы в женской консультации работает. Она дочери какую хочешь справку сделает, никакой ответственности, да та и не скрывала.

Утром встали рано, позавтракали. Пошли накрывать теплицу.

– Поддержи здесь, мне закрепить надо, – попросил ее Иван. – Не отпускай, я за гвоздями.

Ушел в дом и пропал. Потом вышел с телефоном в руках.

– Да, я ему все объяснил, а вчера мы поговорили. Теперь вы можете общаться с ним напрямую.

– Ну, ты чего? – нетерпеливо крикнула Татьяна мужу.

– Подруга твоя, – недовольно заметил Иван. – Все сына пристроить хочет, а он практику завалил, грозят отчислить.

– Так ты бы взял его к себе, подучил.

– У меня работать надо. Мне такие люди нужны, чтобы я мог на него положиться.

– И чего ты ей ответил? – спросила Татьяна, меняя руку.

– Сказал, пусть приходит