Кровь прилила к голове Грейс, и она принялась колотить кулаками по его спине.

— Поставьте меня…

— На землю?

Несколько секунд спустя она снова стояла на твердой земле, а он помогал Вултону перенести Сесила через ограду и нести дальше в дом. Верити шла за ними.

— Вы в порядке? — спросила Грейс очищавшуюся от грязи Бэбс.

— В полном. Рада, что этот нелепый эпизод не был полностью бессмысленным.

— Что вы имеете в виду?

Бэбс нахмурилась.

— Никогда бы не подумала, что вы настолько тупы. Пат сделал вам предложение, Грейс!

— Что за ночь! — О'Коннелл сидел на краю постели, снимая ботинки. — Думаю, мне стоит попросить моего агента найти другого английского издателя. Я не уверен, что снова смогу посмотреть в глаза Сэму Вултону!

— Да, ночь была еще та. — Грейс села за туалетный столик и принялась очищать лицо, не отрывая глаз от отражения О'Коннелла в зеркале.

— Мы так и не погуляли. — Теперь он снимал носки.

— Меня задержала Бэбс. Мы с ней немного выпили.

— Ах вот как?

— Она любит посплетничать, так ведь?

О'Коннелл усмехнулся.

— Старая добрая Бэбс! У нас с ней давняя дружба.

— Вот и она так сказала. — Грейс вытерла веко ватным шариком. — Очевидно, она тебя очень хорошо знает. Кажется, она и меня знает несколько лучше, чем я ожидала.

— Правда? — Он принялся расстегивать рубашку.

— Она считает, что у тебя относительно меня серьезные намерения.

— Так оно и есть.

Чувствовалось ли в его голосе напряжение?

— Она даже решила, что ты сделал мне в саду предложение.

— Правда? — Он засмеялся и уронил запонку под тумбочку возле кровати. — Да, богатое воображение у этой женщины!

— Так, значит, это не так? На самом деле ты не делал мне предложения? — Она развернулась на табурете и посмотрела ему в лицо. — Я, конечно, не думала, что ты его делал, но тогда я опять ошиблась в тебе. Кажется, все знают тебя лучше, чем я, Пат!

Он подошел к ней. Присел перед ней и взял ее за обе руки.

— Дорогая, в саду я просто дурачился. Бэбс действительно неисправимая фантазерка. Когда я буду готов сделать тебе предложение, я сделаю это поизящнее! — Он протянул руку и взъерошил ей волосы, словно она была ребенком. Затем, выпрямившись, снял рубашку и бросил ее на пол.

— Значит, ты собираешься когда-нибудь сделать мне предложение? — Она старалась говорить как можно легкомысленнее и игривее.

— Это зависит от многих обстоятельств. Ты собираешься продолжать кокетничать с Джоном Крамером?

— Я не собираюсь продолжать кокетничать с Джоном Крамером.

Он улыбнулся:

— Тогда посмотрим, что с этим можно сделать, дорогая. Ты, конечно, понимаешь, что я никогда не буду достойным тебя? Боюсь, у меня богатое прошлое. Я не могу припомнить всех женщин, с которыми у меня были романы. Я нырял голым в городские фонтаны. Я бывал на вечеринках, где все тащат друг друга в постель и крадут друг у друга украшения. У меня были женщины, крушившие гостиничные номера, я устраивал потасовки в гостиничных ресторанах. Однажды я проиграл в покер белый «бентли», а в другой раз въехал на белом «бентли» в отель Алабамы. Продолжить?

— Не надо.

Его плечи заметно расслабились.

— Ну и как, по-твоему, сможешь ты принять предложение от такого порочного, грубого типа, как я?

— Твое прошлое меня не волнует, Дьявол. И твоя репутация грубияна. При всей своей браваде я самая обычная девушка, которая мечтает о самых обычных вещах. Я хочу любить и быть любимой. Я хочу выйти замуж за человека, которому смогу доверить свою жизнь.

— Грейс, ты прелесть!

— Не совсем. — Она услышала в своем голосе фальшивую ноту.

Вернувшись к зеркалу, она снова посмотрела на его отражение и на свое собственное. И на мгновение они оба показались ей незнакомыми.

Ночь была длинной и беспокойной. Через приоткрытые шторы в комнату проникал лунный свет, освещая на подушке лицо О'Коннелла, подчеркивая его крупные черты и впалость щек. Сейчас он выглядел совсем иначе, чем днем. При лунном свете его профиль был более строгим, кожа более серой.

«Примерно так он будет выглядеть в старости, — подумала Грейс. — Так он будет выглядеть в гробу».

Она лежала без сна и, опершись на локоть, долго глядела на него. Ее усталые глаза часто начинали слезиться, и его лицо искажалось все больше, становясь похожим на голый череп. Наконец, она еще раз попыталась закрыть глаза и погрузиться в блаженное забытье, но оно от нее ускользало.

Почему он пошел и рассказал Барбаре? Почему? Выбрал ее своей наперсницей? Излил ей все свои тревоги и сомнения относительно своей новой подруги? Или просто рассказал как забавный анекдот? И только ли Барбаре, или и другим тоже? Небрежно бросил в разговоре с мужчинами, пока они курили сигары и попивали бренди? Она живо представляла себе эту картину. «Это моя новая девушка… она может показаться лишь симпатичной англичанкой, но за этой безупречной стрижкой и сияющей улыбкой кроется ящик Пандоры. Это меня, конечно, не волнует… совсем наоборот, возбуждает. Немного грязи лишь подогревает мой интерес!»

Сон, овладевший наконец ею, был лишь манящей иллюзией. Она проваливалась в забытье, но внезапно снова оказывалась в спальне с толстыми коричневыми шторами, выцветшим ковром и треснувшим потолком (трещины, казалось, увеличивались), с тяжело дышащим во сне незнакомым человеком, лежащим рядом с ней (теперь она понимала, что он по-прежнему оставался для нее незнакомцем), с тиканьем будильника, переходящим в сдержанный, но неумолимый упрек. Промежутки между тиканьем казались часами, растягивались и росли, пока не раздавалось следующее тошнотворно-неизбежное тиканье.

Как он может так крепко спать, когда она беспокойно ерзает рядом с ним? Как он может настолько забыть о ее гневе? Она воспринимала его сон как оскорбление. Чем больше она об этом думала, тем сильнее у нее все горело внутри.

Почему он привез ее сюда, в этот обезьянник, и солгал ей? Она думала, что это будет уик-энд на двоих, во время которого они лучше узнают друг друга. И по иронии судьбы она его в конце концов узнала.

Наконец, когда часы показывали 5.00, она встала с постели, оделась во вчерашнее и побросала свои вещи в маленький чемодан, который привезла с собой. Пока она торопливо и довольно шумно собиралась, он продолжал спать. В его сне было что-то оскорбительное.

Стоя в дверях, она оглянулась на него. Солнце уже всходило, его лицо снова стало мягче, кожа приобрела медовый оттенок. Был момент, когда она была готова бросить чемодан, раздеться и лечь к нему в постель. Вероятно, ей следовало бы подождать, пока он проснется — дать ему шанс объясниться… Но она лишь крепче сжала ручку чемодана. Именно тогда он пошевелился во сне и издал какой-то тихий звук, похожий на смех. Его смех. Она повернулась и вышла.