Мнимый купец оглядел нас по очереди и снова остановил взгляд на Олесе-Марысе. При этом, словно в рассеянности, продолжая играть с ее сосками. Девушка вздрагивала, но и не пыталась отстраниться. Впрочем, ей бы все равно это не удалось.

– Может, для начала ясновельможная панночка объяснит, как она оказалась в компании этих разбойников? И не в плену, а в виде равноправной компаньонки. Вернее, друга и товарища. Если они доверили тебе хранить то, что собирались продать за огромные деньги? О! Уважаемые, а вы хоть догадывались, что с вами путешествует переодетая девица? Ладно… Не трудитесь… Думаю, нет. Иначе она бы до сегодняшнего дня вряд ли дожила. Насколько мне известны привычки Ворона – насиловать юных красоток ублюдок любил даже больше, чем деньги. Говорят, собственную невесту и то взял силком, а потом ватаге на потеху отдал. Или продал… М-да… Никогда не понимал христиан. Крест на пузе, добродетель на словах и неимоверная гнусность на самом деле. Как будто Аллаху можно застить глаза молитвой или притворным раскаянием… Ладно – это философский вопрос и не совсем уместен. Вернемся к конкретным делам.

Сын Дауда хмыкнул и вытащил кляп изо рта девушки.

– Говорить будешь ты, услада моих глаз. Только не вздумай врать и юлить. Надеюсь, панночка Марыся, еще не забыла, какой я в гневе?

Люди добрые… Это что ж такое творится? Кого не повстречаю – не человек, а китайская шкатулка… или матрешка. Кому как больше нравится. Обязательно не те, за кого себя выдают. Один только Полупуд пока без сюрпризов. Да и тот, если вдуматься – происхождения неизвестного, выкуплен у цыган грудным младенцем, значит – может оказаться кем угодно. Хоть наследным принцем Мадагаскара. Зато с другими сплошной калейдоскоп. Типун – был разбойником, оказался казацким разведчиком. У кошевого Серка тайн, как на одноименном псе блох. А Олеся и вовсе всех перещеголяла… То есть – Марыся.

– Я всё сделала, что господин Якуб-ага велел. Кошевой запорожцев весточку получил… Больше я при них ничего говорить не стану… – голос девушки заметно дрожал, но тем не менее сказано было весьма решительно.

– Какая самоуверенность… – взмахнул широкими рукавами халата турок. – Если я захочу, ты – лебедушка златокудрая, не только заговоришь, а споешь и спляшешь. Нагишом и на битом стекле… Но сейчас я склонен согласиться. Действительно, лучше послушать ваши рассказы по отдельности. Не зная, что говорит другой, авось, поостережетесь слишком явно лгать. И мы быстрее доберемся до истины…

Ибрагим плеснул в ладони и указал на девушку заглянувшим в комнату слугам.

– Отвести в другую комнату. Не развязывать. Ни о чем не спрашивать. Рот заткнуть.

Дождался, пока уведут Олесю, и подошел к Типуну. Подумал немного, потом вытащил из его рта кляп.

– Это такое твое купеческое слово? – возмущенно произнес казак, как только смог говорить. – Думаю, твой достопочтимый отец Дауд сейчас очень опечален, глядя с небес на своего непутевого сына.

– Обойдемся без пышных фраз, гяур… – поморщился турок. – И не пытайся меня оскорбить. У тебя ничего не получится. Я сирота, и отец у меня, как и у всех правоверных, один – Аллах. А для него вы – пыль, тлен и мусор. Тем более что ты первым решил меня обмануть. Разве не так? Где ключ?

– За пазухой… – неожиданно спокойно ответил кормщик. – Возьми.

– Как, даже не попытаешься соврать? – удивился турок, осторожно, словно казак мог пригреть там змею, запуская руку в разрез рубахи.

– Я не знаю, что ты себе придумал и почему… но я не собирался тебя обманывать, Ибрагим. И принес ключ, как договаривались.

Торговец промолчал, внимательно присматриваясь к ключу. Потом вынул из-за пояса какую-то коробочку. Вставил в нее ключ, как в замочную скважину, и повернул. Коробочка громко лязгнула, открываясь.

Не понял? Ведь запорожские кузнецы должны были сделать ключ только похожим на настоящий, а не скопировать. Или тут допуски «плюс-минус слон», или я чего-то не понимаю. Но это и к лучшему. Окажись в руках басурмана нерабочий экземпляр, на этом вся хитромудрая комбинация и закончилась бы.

– Гм… Действительно тот самый, – с некоторой растерянностью пробормотал турок, испытующе поглядывая то на меня, то на кормщика, а потом произнес вслух мои мысли: – Ничего не понимаю.

– Может, я смогу объяснить? – все таким же ровным голосом предложил Семен. – Если поделишься сомнениями… типун мне на язык. Потому что я тоже пока ничего не понимаю. Вроде же сговорились обо всем, по рукам ударили. И вдруг вот такой вертун[33] образовался на тихом плесе… Неужто и впрямь подумал, что обмануть хочу и ключ не отдам? Но в чем моя выгода? Ты же купец, объясни.

– Пока не проверил… ни на минутку не сомневался. А теперь и в самом деле, не знаю, что и подумать. Может, действительно утонул Ворон, а прежде того – хвала Аллаху, успел тебе тайну доверить?

Семен только хмыкнул.

– А как по-другому? Был бы жив атаман, меня бы здесь не было. Делиться Ворон не любил. Сам бы с товаром к тебе пришел.

– В этом я как раз и не сомневаюсь… Но вот какой именно смертью погиб лихой атаман? Точно ли утонул, а не… к примеру, испустил дух в руках палача?

Собеседники вели разговор в таком спокойном и доверительном ключе, что закрой я глаза, мог бы с легкостью представить себе их сидящими за достарханом, как давеча в Верхнем городе. Хотя нет, не получилось бы… Слишком сильно затекли вывернутые назад руки, и в плечах уже жгло, как огнем.

– Тогда в чем твое сомнение, уважаемый сын Дауда?

Турок ответил не сразу. Вертел недоверчиво перед глазами таинственный ключ, словно ожидал, что тот заколдованный и сейчас возьмет да исчезнет. Но тот ничего подобного не делал, и вел себя, как подобает обычному куску бронзы. Тогда купец тоже сунул его в кармашек на поясе.

– А в том, что подсылами Урус-шайтана я вас считаю… гм, считал.

– Ого! – присвистнул Семен. – С чего бы это? Да и как? Попадись я запорожцам в руки, давно бы раков в Днепре кормил. Типун мне на язык. А чтоб веселее было тонуть, казаки бы вместе со мною в мешок пару котов засунули. Или тебе не известно, как на Сечи харцызов привечают?

Турок опять помолчал. Похоже, мысли его разбегались, и приходилось тратить время, чтобы как-то собрать их вместе. Он даже на то место, где стоял достархан, оглянулся. Но слуги унесли все, до последней крошки. Только темные пятна на ковре указывали, что здесь пролили вино.

– Да, когда мои слуги расспросили у местных рыбаков про кормщика Ворона, и все приметы, вплоть до бессмысленной присказки, сошлись – я тоже было успокоился… Пока панночку с вами не увидел.

Хасан Ибрагим ибн Дауд поскреб подбородок.

– Ну-ка, привстань на цыпочки. Сниму с крюка. Развязывать пока не буду. И давай без глупостей. А то на этом наш разговор и закончится.