Не отпуская её взгляда, он усмехнулся только уголками губ и сделал осторожный маленький шаг к ней. Потом ещё один. И всё так же смотря ей в глаза, медленно опустился на колени. Заметил, как Ирма затаила дыхание в ожидании его последующих действий и, Рустам, увидев её заинтересованность, осмелел ещё больше. Медленно и бережливо стал приподнимать подол её лёгкого платья. На её попытку отступить только улыбнулся ещё шире и, не позволяя ей отвести взгляд, отрицательно покачал головой.

— Что ты делаешь? — почему-то шёпотом спросила Ирма (хотя он ожидал от неё возмущения), когда он задрал подол достаточно высоко, полностью оголив округлый животик.

— Хочу поздороваться со своим ребёнком, — так же шёпотом ответил Рустам и только теперь медленно опустил свой взгляд вниз.

Улыбнулся, рассматривая маленький и аккуратный живот перед собой, и прикоснулся к нему своими горячими и сухими губами. Закрыл глаза, даря продолжительный поцелуй, тому малышу, что рос под сердцем его женщины.

Ирма вздрогнула. Глаза увлажнились, и первая слезинка не заставила себя долго ждать, стремительно покатившись вниз по щеке.

Рустам всего на миллиметр отстранился и, опалив кожу живота горячим дыханием, тихо прошептал:

— Привет!

Слёзы выступили на глазах. Подавив тихий всхлип, Ирма обиженно поджала нижнюю губу и, безотрывно смотря на стоящего перед ней на коленях мужчину, отступила на шаг назад. От её лёгкого движения, подол платья плавно опустился вниз, так как руки, что до сих пор аккуратно держали его, не стали препятствовать отступлению женщины. Но в повисшем молчании Васильев не спешил подниматься на ноги, так и застыл, стоя на коленях и с непоколебимой уверенностью и решительностью гипнотизировал взглядом практически чёрных глаз.

Их безмолвный зрительный контакт продолжался довольно долго. Однако стоило ему только увидеть боль, промелькнувшую в карих очах Ирмы, как он тут же сморгнул и медленно, будто боясь спугнуть желанную добычу, поднялся на ноги. Градская инстинктивно сделала ещё один шаг назад и Рустам больше не мешкал: в один длинный шаг преодолел разделяющее их расстояние и крепко обнял.

— Ирма, — позвал он тихо её по имени, не позволяя отстраниться ни на миллиметр. — Успокойся, глупая моя, я же к тебе шёл. И шёл с твёрдым намерением замолить все свои грехи перед тобой и добиться твоей любви. Успокойся, моя маленькая леди, прежде всего я хочу быть рядом с тобой. А ребёнок, наш малыш, — гарантия того, что ты дашь мне шанс всё исправить.

Градская затихла, слушая его спокойный и тихий голос. Перестала вырываться из сильных объятий. А дослушав мужчину до конца, прислонила голову к его груди, слушая бешеный ритм его сердца. И обняла его за талию в ответ. Глаза закрылись сами собой. И теперь уже её умиротворённое лицо озарила несмелая улыбка.

Да, она поверила ему. И не потому что захотелось призрачной веры в сказку, нет. Просто именно этот мужчина её никогда не обманывал. Всегда был предельно честен. Да, что-то недосказывал о себе. Но можно же и теперь у него обо всём расспросить и узнать. Ведь главное дать ему этот шанс всё рассказать…

Слабо кивнула головой, так и не оторвавшись от его груди, и тут же почувствовала подаренный благодарный поцелуй в макушку. Теперь её улыбка стала шире: он понял её без слов!

— Спасибо, — выдохнул Рустам ей в волосы и Ирма, открыв глаза, подняла голову вверх, чтобы в ту же секунду встретиться взглядом с тёмно-карими омутами.

— Но только ты не думай, что ты так легко отделаешься за такое длительное отсутствие и молчание в последний месяц! — как-то добродушно пригрозила она.

— А ты почему сама не позвонила первой? — спросил Васильев, любуясь каждой чёрточкой её лица.

— Не хотела навязываться, — обиженно буркнула Ирма и попыталась высвободиться из его объятий. — Отпусти! — потребовала после нескольких безуспешных попыток.

— Зачем? Мне и так хорошо.

— А нам — нет! Мы есть хотим! — возмущённо топнув ногой, поставила она в известность отца своего ребёнка.

Васильев явно нехотя опустил свои руки вниз, перед этим ладонями ласково пройдясь по женской спине. И со вздохом огорчения отступил назад, давая Ирме больше личного пространства. Давить на неё не хотелось. Да и навредить им обоим: ей и малышу, — Рустам не хотел, но какими же внутренними усилиями ему давался самоконтроль! Ведь вот она перед ним: желанная женщина, а он даже нормально поцеловать её боится.

Ирма же, кажется, даже не заметила его вздоха и понурого взгляда. Мило улыбнулась и направилась на кухню. Рустам, как верный пёс последовал за ней, мысленно вспоминая рекомендации врача. Так, доктор сказал, что нужен лучший уход и забота — этим Васильев свою женщину точно может обеспечить. И с завтрашнего дня начнёт тщательно следить за её правильным питанием. Нет, уже с сегодняшнего! А то какая-то анемия грозит Ирме и их малышу.

Уже на кухне, послушно сев за обеденный стол и внимательно следя за манипуляциями женщины, спросил:

— Почему у тебя угроза анемии?

Ирма вздрогнула от его вопроса. И Рустаму это категорически не понравилось. Точно также не понравился и её виноватый взгляд.

— Меня воротит от мяса. Любого. Даже от одного его вида, — призналась она.

— А ливер: печень, сердце? — задал он уточняющий вопрос.

Градская отрицательно покачала головой.

— Иногда могу только небольшой кусочек рыбы в себя запихнуть.

— А сейчас что собираешься есть? — нахмурившись, спросил Рустам.

— Тёртую морковь со сметанкой! — с предвкушающей улыбкой на устах, ответила Ирма.

— И это ты называешь едой? — скептически произнёс Васильев, удивлённо приподняв бровь.

— Да, нам с малышом очень нравится!

— Что ж… Позволишь мне поухаживать за вами? — вставая со своего места, спросил Рустам.

— Как? — замерев с морковиной в руках, вопросом на вопрос ответила Ирма.

— Я сам приготовлю вам салат. А ты мне подсказывай, если я буду делать что-то не так, — забирая у неё из рук главный ингредиент будущего салата, сказал Васильев, и кивком головы указал ей на освободившийся стул.

Теперь они поменялись местами и Ирма послушно села за стол, и внимательно стала следить за действиями мужчины. Он же спокойно приступил к очистке корнеплода. Приготовив несколько морковин, Васильев стал тереть её на крупной тёрке, но был остановлен возмутительным вопросом Ирма:

— Что ты делаешь?!

— Тру морковь, — с лёгким недоумением ответил он, явно не понимая, где в своих действиях мог ошибиться.

— Неправильно трёшь!

— Как неправильно? — изумился Рустам.

— Нам надо на мелкой… мы хотим с мякотью, — смутившись под конец, произнесла Градская.