Дженни тяжко вздохнула.

– Я покидаю бизнес, поскольку не могу предсказывать будущее.

Он поднял руку и приставил ее к своему уху, будто желая получше расслышать ее слова.

– Вы имеете в виду, духи больше не говорят с вами? – Он взглянул на свою жену. – Но ваша сила может вернуться?

Один кивок головой, и Дженни может стать объектом жалости, а не сурового презрения. Но она не могла так поступить по отношению к миссис Севин.

– Нет, – прошептала Дженни. – Я имею в виду только то, что у меня никогда не было никакой силы. Все это было… выдумкой.

Что-то оборвалось у нее внутри, когда она это сказала. Все, ради чего она так долго работала, – занятие, благодаря которому люди выказывали ей хоть крупицу уважения, как бы мало она его ни заслуживала, – летело в пропасть. Даже эта грозно выпятившая живот жаба может презирать ее теперь.

Мистер Севин медленно кивнул.

– Моя жена, естественно, никогда не сомневалась в ваших способностях. Мне следовало бы помнить, что значит доверять женским суждениям.

– О, – проговорила Дженни. – Не вините ее.

– Винить? Дорогая моя, я могу винить только себя. – Он сцепил пальцы и посмотрел вдаль. – Итак, вы не способны сотворить никаких магических штучек?

Она покачала головой.

– И у вас нет сверхъестественной способности знать людские тайны?

Она лишь снова покачала головой.

Что-то похожее на улыбку коснулось его губ. Это было ужасное выражение, в котором не было ни удивления, ни удовлетворения. Вместо этого его лицо постепенно превратилось в дьявольскую гримасу. Он облизнул губы, и Дженни задумалась, как глубоки и как ужасны были тайны этого человека.

– Десять лет. Десять лет я подставлял шею по вашим с моей женой просьбам. Вам прекрасно известно, что банк с такой репутацией, как наш, не ведет никаких дел с людьми вашего уровня достатка. А что, если бы кто-нибудь спросил меня, почему я позволил открыть вам счет? Что бы со мной было?

– Я не думаю…

– Это стоило бы мне должности, именно так, – жестко продолжал мистер Севин. – А у меня жена. Ребенок.

– Но…

– Мне казалось благоразумным не сердить вас. Моя жена сказала, что вы обладаете сверхъестественной силой, однако эти страхи, как и многие другие женские ужасы, оказались лишь химерой. – Его голос звучал отрывисто и тихо. Мистер Севин огляделся, не подслушивает ли кто-нибудь в зале их беседу.

К сожалению, никто. Зал был практически пуст, и два свободных кассира где-то в отдалении беседовали друг с другом. Мистер Севин, и так обычно весьма тихий, полностью погрузился в себя и замолчал. Дженни задумчиво рассматривала пол. Наконец, она напомнила себе, что поступала дурно, и его реакция, пусть и обескураживающая, была справедливой.

– Я приношу извинения за все ваши неудобства, – сказала она. – Я очень ценю те усилия, которые вам пришлось ради меня предпринять. И я понимаю ваш гнев. У вас есть полное право…

– Полное право! Спасибо, что признаете. – Он облизнул губы и наклонился вперед. Его взгляд горел фанатичным огнем.

Дженни начинала понимать, за что толпы сжигали ведьм на костре. И это было вовсе не потому, что они боялись их магии. Настоящая колдунья с силой, заслуживавшей страха, сама бы избежала костра. Нет, это происходило из-за того, что толпе обывателей, обнаруживших однажды, что им нечего бояться, необходимо было выместить на ком-нибудь бессилие перед охватившей их паникой.

Мистер Севин был именно из такой толпы.

– Послушайте, – миролюбиво предложила Дженни. – Почему бы мне просто не подвести баланс? Я закрою счет, и мы больше друг друга никогда не увидим.

Мистер Севин скривил губы. Он внимательно посмотрел на нее и криво усмехнулся, показав зубы.

– Сколько у вас на счете? – спросил он.

Дженни достала расчетную книжку из ридикюля и протянула ему. Клерк взял ее в руки, послюнявил палец и пролистал всю до последней записи, оставляя на бумаге чернильные пятна.

Он вырвал чек из ее книжки и протянул его ей.

– Мне нужно, чтобы вы его заполнили. Подпишитесь здесь. И здесь.

Когда она это сделала, он поднялся и пересек комнату. Когда вернулся, у него в руках был толстый коричневый том. Дженни узнала в нем книгу регистрации подписей, в которую были занесены все операции по счету с момента его открытия. Он положил ее на стол и небрежно перелистал страницы.

– Скажите, – спросил он. – А вас и вправду зовут мадам Эсмеральда?

Она уже устала отвечать на этот вопрос.

– Нет, меня зовут Дженни Кибл.

– Гм… – Он наконец остановился на нужной странице. – Хорошо. – Потом он взял ее расчетную книжку, подписал чек, открыл ящик своего стола и убрал туда записи. Прежде чем Дженни смогла дотянуться до своих документов, он захлопнул ящик и повернул ключ.

– Погодите! Вы не можете так поступить! Отдайте мне мои бумаги!

– Что, простите, я должен вам отдать? – Его голос прозвучал вполне невинно, однако губы скривились в дьявольской насмешке.

– Мои записи! Те, что я только что отдала вам!

Мистер Севин покачал головой в нарочитом изумлении.

– Вы не давали мне никаких записей. Да, так случилось, что в моем ящике лежат сейчас некоторые финансовые документы. Однако они не принадлежат Дженни Кибл. – Он открыл лежавший перед ним солидный том на той странице, где значилась ее подпись – проклятый фальшивый росчерк, – захлопнул и злобно усмехнулся. – Все эти бумаги имеют отношение к счету мадам Эсмеральды. А вы – не она.

– Вы! Вам лучше, или я… я…

– Вы что? В чем вы меня обвините? Ничего вы не докажете! Вы можете призвать меня к ответу по закону? Интересно, как это у вас получится, если вы сами замешаны в обмане?

– Я… – Она бессильно кусала губы.

Если она сейчас устроит скандал, другие кассиры сбегутся на ее крики. Доказательства преступления мистера Севина, возможно, не имели бы ценности в суде, но сейчас, безусловно, помогли бы Дженни получить обратно искомую сумму. Однако между ними по-прежнему стояла миссис Севин, молчаливое напоминание о собственной лжи Дженни. А Дженни было прекрасно известно, что именно эта женщина всю свою жизнь служила покорным козлом отпущения гнева своего вспыльчивого мужа. Иногда его неудовольствие проявлялось в виде физического насилия, но чаще он обходился резкими, злыми оскорблениями. Первым вопросом, который задала Дженни миссис Севин, был: «Как мне стать лучшей женой?»

Дженни глубоко вздохнула. Скоро ей предстояло платить квартирную плату своему домовладельцу, однако она могла бы вернуться сюда и тогда, когда не будет смены мистера Севина. В таком случае его жена не испытает на себе всю тяжесть супружеского недовольства. Она сможет объяснить ситуацию еще кому-нибудь, например, другому кассиру, который бы знал ее в лицо, но был не в курсе всей истории мадам Эсмеральды. Всего лишь небольшая задержка, временное отступление.