Дженни впустила грузчиков, чувствуя жуткую неловкость и смущение.

Плотник, ибо тот пахнущий потом мужчина оказался именно плотником, собрал кровать, соединив все детали. Он старался не смотреть Дженни в глаза. Не смотреть никуда, только на свою работу. Прошло едва ли полдня, с тех пор как она согрешила снова, и вот, очевидно, то отношение, которое ей суждено испытывать до конца жизни, – презрение честного работяги. Успела она испытать и притворное угодничество лжеца.

Но не презрение плотника, выказываемое им по мере сборки роскошного ложа, заботило ее больше всего. Дженни размышляла о том, что всего лишь несколько дней назад она сама с негодованием воротила нос при виде содержанок. Тех несчастных женщин, у которых не осталось выбора, кроме как продавать свое тело и склоняться перед мужскими прихотями ради поддержания своего существования. Такая жизнь означала полную зависимость и подчинение без малейшей надежды на уважение. Она уже однажды испытала это на себе, и с тех пор старалась держаться от этого занятия как можно дальше.

Неужели она стала ей, вовсе не желая того?

Плотник забрал ее старую ветхую раму и матрас. Который на самом деле был вовсе не такой продавленный. Совсем не такой, особенно если знать, как на нем ложиться. Несколько минут спустя прогромыхала другая телега. На этот раз с матрасом, обтянутым таким тонким и прочным полотнищем, равных которому Дженни еще никогда не встречала.

Было бы кощунством даже подумать, что он может оказаться продавленным.

За ним последовали тонкие, на лебяжьем пуху, одеяла и совершеннейшие из простыней.

Кровать оказалась значительно больше ее предыдущей мебели. Откровенно говоря, она была слишком большая для того пространства, куда ее удалось втиснуть.

Точно так же в ее жизнь протиснулось и слишком много лорда Блейкли. Он вошел в ее комнату с карандашом и альбомом для записей и полностью перевернул ее размеренный уклад жизни. Взглянул на нее с молчаливой усмешкой. А ведь в ее жизни было совсем не предусмотрено места для его осуждающей морали. И вот к чему все это привело – она лишилась дохода, лишилась клиентов, и теперь лишилась еще и доступа к своему банковскому счету.

Будь она проклята, если позволит ему похитить ее независимость. Она превратится тогда в жалкое создание, не способное действовать, парализованное страхом потерять своего покровителя.

Дженни пнула ногой чемодан, который безуспешно пыталась затащить в единственный угол, оставшийся свободным после того, как в ее комнате появилась эта новая кровать.

– Идиотский лорд Блейкли, – проворчала она.

– И сколько раз я могу повторять – для тебя «идиотский Гарет».

Дженни стремительно развернулась. Он вовсе не казался усталым, что было абсолютно нечестно. Следует заметить, что выглядел он просто блестяще, надев на себя тщательно, на сей раз, отглаженные брюки и сюртук, с обычной небрежностью повязав галстук. Его глаза горели золотистым огнем в лучах заходящего солнца.

– Гарет! – Она покачала головой. – Что касается этой кровати… Мне не нужны твои подарки. Это заставляет меня думать, что я…

Он внимательно осмотрел свои ногти.

– Это, – заметил он, – был не подарок.

– И уж точно я не приемлю оплату. Если вы чувствуете…

– Это – научный эксперимент.

Дженни так и села на край новой кровати. Она едва скрипнула под ее весом.

– Пардон?

– Как мне представляется, существует две вероятности. Возможно, я столь приятно провел прошлую ночь в результате твоего присутствия. Или, что также вероятно, виной тому был тот самый продавленный матрас. И, выражаясь научным языком, чтобы сделать выбор между двумя гипотезами, мне следует попробовать одно без другого.

Вздернутый подбородок лорда Блейкли позволил ей заподозрить иное. Позволил ей предположить другое объяснение его поведению.

– Ага, – заметила она. – Теперь я понимаю. Вы забрали мою старую кровать себе домой и собираетесь провести на ней ночь в одиночестве.

Он выглядел сбитым с толку.

– Говоря научным языком, – в свою очередь пояснила Дженни, – это поможет вам выбрать одну из нас. – Она одарила его своей самой ангельской улыбкой.

Чудо из чудес, но он ответил ей тем же. Нелепая высокомерная манера общения покинула его. Больше не было лорда Блейкли, замораживающего недостойных смертных своей рациональностью. Он стал просто Гаретом.

– Пять, – автоматически отметила Дженни.

Он покачал головой.

– Ты выиграла как минимум девять или десять очков к настоящему времени. Я улыбаюсь весь день. Через разные промежутки времени. Мои люди посчитали это исключительно разлагающим. Пришлось объяснять, что я принимаю участие в… в научном эксперименте.

Он осторожно приблизился к ней, как леопард, преследующий свою жертву.

Дженни удивленно подняла бровь.

– Я раньше думала, что наука и спальня весьма далеки друг от друга.

– Это, – проговорил Гарет, протягивая к ней руку, – твоя ошибка. Твоя очень большая ошибка. Хочешь, я докажу тебе?

– Зависит от того как, – ответила Дженни. – Тебе понадобится карандаш и бумага? Я всегда представляла себе, что искусство мужчины больше зависит от практики, чем от теории.

Он взял ее руку. Однако вместо того, чтобы притянуть ее к себе, он опустился на колени у нее в ногах.

– Нельзя недооценивать силу теории. Определенная практика, безусловно, необходима. Но женщина – это не гоночная лодка, несущаяся по каналу, управляя которой с должной долей практических навыков всегда добьешься победы. Она – наука, и победа зависит от наблюдений и умозаключений.

Дженни болтала ногами в воздухе.

– Умозаключений?

– На основании повторяемости экспериментов. Доказательство в научном смысле слова не что иное, как доказательство на основе умозаключений, или индукции.

Он подхватил рукой ее ножку.

– Вот так. – Гарет коснулся одной рукой подушечек пальцев, другой провел по лодыжке, вычерчивая ногтем плавную линию.

Дженни резко вздохнула, приятные мурашки побежали по коже.

– Это – доказательство?

– Это – теория. – Его голос звучал так же хрипло и отрывисто, как и ее. – Я предполагаю, что эта часть твоей ноги, – он нежно провел рукой по своду ее стопы, – очень чувствительна. Потом я повторяю эксперимент.

Он так и сделал. Дженни выдохнула.

– Вот видишь? Я также выдвигаю теорию, что тебе понравится, если тебя коснуться вот здесь – как раз в районе лодыжки. – Он провел пальцем по ее коже.

Дженни закрыла глаза.

– А как узнаешь, прав ты или нет?

– Мельчайшие признаки. Расширенные ноздри, подрагивающие кисти рук, учащенное дыхание. – Он снова провел руками по ее икре, постукивая пальцами. – Видишь? Вот так.