Пока я думала, удобно ли отвечать, находясь в чужой квартире, пока эту трубку искала, сработал автоответчик. Длинный сигнал противно пискнул, и хрипловатый мужской голос заговорил:

– Александр Сергеевич, здравствуй. Посмотри вечерние новости, думаю, тебе будет интересно.

Так я узнала, что неизвестного родственника зовут как Пушкина. И еще, что в квартире где-то есть телевизор.

Телик отыскался в шкафу, за закрытой дверцей. Дядька, наверное, специально спрятал, чтобы не разбить в тяжелые ночи. Пульт лежал там же. Я включила.

Сперва показывали всякие мировые катаклизмы: где война, где наводнение. Когда дошли до России, я уже успела натянуть цепь и поглядывала на часы: скоро стемнеет, а у меня еще на кухне окно…

В Ленинградской области пропадают люди, – сообщила гладкая дикторша со скорбным лицом. – За последние две недели в Колпино сотрудниками ОВД принято уже пятое заявление о пропаже человека. Трое из пяти несовершеннолетние. Тело одного из пропавших без видимых повреждений было найдено вчера. Следствие отрабатывает разные версии, в том числе версию о маньяке. Сотрудники ОВД просят местных жителей соблюдать осторожность.

Сообщение прервалось орущей рекламой. Я плюхнулась на облезлый диван перед теликом и соображала, что это было. Почему этот выпуск должен заинтересовать моего неизвестного родственника? Маньяк в области, люди пропадают.

То, что пропавшие – дело дядькиных лап, я, конечно, не думала. Если бы они встретили дядьку или меня в тяжелую ночь, они бы не нашлись без видимых повреждений. Тварь не ведает пощады. Тварь жрет. Жрет все живое, пока оно не остынет или не кончится. Я видела в зеркале свои клыки в тяжелую ночь: без значительных повреждений не вырвешься. А вырвешься – сам будешь не рад. Я не знаю, что хуже: быстро умереть или стать таким же, как я. Как мы.

…Может, у неизвестного родственника просто дача в тех местах и его так предупреждали?

Я выключила телик и отправилась на кухню: чем лезть в чужие дела, лучше поспешить обезопасить все окна, чтобы Тварь не разбила. И провода в прихожей надо подобрать. Тварь не боится ударов током, но мне неохота заматывать изолентой все, что она может порвать. Покончив с кухонным окном, я нашла стяжки и скотч и битый час приклеивала пучки проводов к стареньким обоям, выкладывая полосками скотча свое имя. Я научилась находить позитив в своих подготовках к визиту Твари, даже напевала под треск ленты скотча.

* * *

Темнота застала меня на диване с книжкой. Я включила ночник, еще раз глянула в телефон: спокойная ночь сегодня, расслабься. Расслабься-то расслабься, а все равно тревожно, как будто кто-то стоит за дверью или выскочит сейчас из-за угла.

Вдох, раз-два-три-четыре-пять, выдох. Дыхательные упражнения – одно из лучших изобретений человечества. Я уже почти успокоилась, когда услышала за дверью шаги.

В многоквартирном доме глупо бояться таких вещей – мало ли кто бежит по лестнице по своим делам! Но тут было другое. Я кожей чувствовала: что-то не то. Еще не поняла сама, что, и потихоньку на цыпочках выскочила в коридор. Свет не включила, и так вижу. Тонкая дверь, набитая опилками (странно: у таких, как мы с дядькой, обычно хорошие двери). Куча обуви на полу: споткнешься, нашумишь – с лестницы услышат. Замочная скважина, здоровенная, просматривается насквозь. И сейчас она не пропускает лучик электрического света. Либо темно в подъезде, либо… Я потянула носом и напрягла слух.

За входной дверью кто-то стоял.

В оглушительной тишине на лестничной клетке за тоненькой дверью чуть слышно притопнул ботинок. Взвизгнула плащовка на куртке, и кто-то ногтем поковырял замок с той стороны.

В коридор тут же просочился запах стылого мяса – мусоропровод они, что ли, не чистят?! К горлу подступил ком, а руки сами собой сжались в кулаки.

Я вцепилась в дверную ручку и замерла, напрягая слух. Кто пришел? Почему не звонит? И почему меня опять трясет от ярости? Что-то новенькое. Валерьянки, что ли, попить?

Вдох-выдох, и меня опять оглушил этот чудовищный запах. Падаль. Стылое мясо. Чего пришло? Что тебе надо? Шпионишь?!

Она стояла за тонюсенькой дверью, набитой опилками. Женщина, с которой я столкнулась внизу несколько часов назад. Не звонила, не подавала признаков жизни. Я втянула носом мерзкий запах и сильно нажала на ручку двери. Господи, что ж я делаю?! Если она не звонит, значит, не хочет показываться. Точно шпионит! Триста шестьдесят пять на двести сорок восемь!

…Девятьсот тысяч пятьсот двадцать. Задержала дыхание. Разжала пальцы. Тетка за дверью шваркнула ногой, отшатнулась и убежала в ночь, шумно топая по лестнице.

Я уселась на пол в прихожей, пытаясь осознать, что это было. Коммивояжер? Свидетели Иеговы? Эти позвонили бы только так. Кто-то из соседей заметил движуху в окне и подошел выяснить, в чем дело? А что: если в квартире шумят, а хозяин на даче, любая бдительная соседка послушает под дверью пару минут, да и побежит вызывать полицию. Ох, кто-то сегодня дождется гостей! К этому я была не готова.

Спрашивать у матери дядькин телефон – верный способ нарваться на новые неприятности. Я перерыла квартиру и нашла договор на сим-карту с номером. Надеюсь, дядька ею пользуется. И не так уж и поздно еще…

– Александр Сергеевич?

– На связи! – голос неожиданно молодой, я думала, дядьке лет сорок.

– Это Ира. Я…

– Здоро́во! Как живешь?

– Не очень. Я, кажется, жду гостей. Какая-то женщина сперва подслушивала под дверью, а потом убежала. Похоже, это соседка решила, что к вам залезли воры.

– Давно?

– Около часа назад.

– Опа! Так, никому не открывай. Если кто еще придет – сматывайся в окно.

– Вы шутите?

– Надеюсь, что шучу. Что за город, на сутки ребенка оставить нельзя! Ты там сильно шумела?

– Шуруповертом. И телик смотрела еще.

– Может, и правда соседи… Кто-нибудь звонил?

Я рассказала ему про странное сообщение и новости по телевизору.

– Колпино, значит. – Кажется, он успокоился. – Тогда в окно можешь не прыгать. Но все равно никому не открывай, поняла? А я навещу тебя в лагере.

– Буду рада, но…

– Вот и договорились! Плюнь по ветру и скажи: «Все щенки, а я волчица».

Я подумала, что в последний раз вот так просто говорила о Твари только с Машкой, сестрой. С дядькой было легко болтать, почти как с ней. Может быть, даже легче.

– Обязательно.

– Я тебе позвоню, если не возражаешь.

Я не возражала.

День я провела на диване с книжкой. Даже в магазин не выходила (у дядьки нашлась прекрасная холостяцкая коллекция китайской лапши, я грызла прямо так, запивая сладким чаем). Каждый час включала телик, чтобы посмотреть новости. Со вчерашнего дня в области пропали еще двое. На этот раз в поселке Тельмана. За дядьку было тревожно, но я думаю, он знает, что делает, если у него дача в тех местах и он не спешит домой.