В свою квартиру я тоже предпочла не соваться. Там вообще может быть устроена засада.

Оставался один возможный вариант – дядя Леня.

У меня были и адрес, и телефон. Я могла бы позвонить по телефону, валявшемуся на «торпеде», но решила воздержаться. Сотовый, насколько я знала, можно «пробить», а я не хотела, чтобы Саша и компания знали дяди-Ленин телефон, да и адрес тоже. Надо будет вообще осмотреть подъезды к дому, где сейчас скрывается Леонид Тарасович. Его ведь тоже уже мог кто-то засечь и пасти.

В общем, я поехала по направлению к набережной, на которой в свое время стоял «Сфинкс».

Асфальт напротив «Сфинкса» всегда содержался в образцовом состоянии (с тех пор, как там устроили ночной клуб), но другие наши набережные, по которым я решила ехать, оставляли желать лучшего. Если бы им присваивали инвалидность, то, по-моему, основная масса претендовала бы на первую или вторую группу. Я порадовалась, что машин сейчас мало, а также тому, что фонари не все выбиты и ямки с колдобинами видны. Только и успевала ямочки объезжать, чтобы, не дай бог, в них не заночевать вместе с машиной. Недавно читала, как какой-то идиот рассуждал о том, как приятно думать за рулем. Но только не на наших отечественных дорогах. Тут глаз да глаз нужен и максимальная концентрация внимания. Вообще мне машину бы неплохо сменить, а то слишком много народу знают мою «Оку».

Наконец все препятствия я объехала, поняла, что на ремонт подвески тратиться не придется, чему порадовалась, припарковала машину в одном из дворов (третьем от нужного мне), а затем пешочком, вздрагивая от каждого шороха, припустила в нужном мне направлении. Сотовый телефон бросила в сумку.

По пути не попалось ни души. Еще бы: ночь, зима, мороз, гололед, кто будет по улицам шляться без крайней необходимости? Ни одно окно не светилось.

В подъезде, в котором обосновался дядя Леня, кое-где даже горели лампочки, высвечивая наскальные рисунки и надписи любителей изящной русской словесности. Я пошла пешком, не доверяя старым лифтам, так что в полной мере насладилась результатами народного творчества, присутствовавшими буквально на всех этажах. Создавалось такое впечатление, что я перенеслась в эпоху раннего палеолита. Правда, с письменностью тогда было не очень, но уровень развития неандертальцев, по-моему, совпадает с тем, на котором находятся наши граждане.

Я долго давила на кнопку звонка. Наконец из-за двери послышался хриплый спросонья голос, вопрошавший, кто здесь.

– Ксения, – ответила я.

Замки тут же щелкнули (я, предварительно их осмотрев, знала, что вскрою без проблем, но из уважения к дяде Лене звонила).

В коридоре стоял дядя Леня в пижаме, рядом с дверью – некое длинноволосое существо, еще раз убедившее меня в мысли, что я попала не в свою эпоху. Челюсть явно была неандертальская. Как, впрочем, и лоб.

Квартира же, с одной стороны, напоминала пещеру, с другой – культовое сооружение бога Бахуса, которому тут активно поклонялись.

По всему коридору стояли тазы и ведра. Бросив взгляд на потолок (это был последний этаж), я поняла, что крыша тут активно протекает. Тазы перемежались сетками с пустыми бутылками, рассортированными по видам, по всей вероятности, приготовленными к сдаче завтра. Сегодня вечерком кто-то занимался собирательством (как в эпоху палеолита, только тогда ели то, что находили, но в принципе местный дедок ведь и по помойкам шастает?), завтра бутылки будут сданы и получена денежка. В «мастерской», служившей художнику Коле также и местом обитания (и временным пристанищем дяде Лене), стоял просиженный диван, на котором в данный момент валялась подушка в грязной наволочке и одеяло, откинутое в сторону. Простыня с пододеяльником отсутствовали. Посереди комнаты была выставлена раскладушка, также тут имелись обветшалый сервант с остатками посуды, шкаф, стол и пара стульев. Комната была довольно просторной – метров тридцать, вся мебель располагалась ближе к двери, остальную же часть (рядом с двумя довольно большими окнами) составляла, так сказать, мастерская. Пахло красками.

Я не успела осмотреться, как в коридоре послышалось шарканье и появился знакомый мне дедок, в свое время осматривавший развалины «Сфинкса». И он тут же?

– Что, раньше баб не могли позвать? – прохрипел он. – Будят тут среди ночи. Или до утра не потерпеть?

Бурча что-то себе под нос, дедок проследовал в туалет, о чем я могла судить по звукам сливаемой воды.

Леонид Тарасович быстро прикрыл дверь Колиной комнаты и предложил раздеваться.

– Да, чувствуйте себя как дома, Ксения, – добавил Коля. – Очень рад познакомиться. Николай. – И облобызал мою ручку.

Я скинула шубу, Николай тут же извлек из шкафа вешалку и повесил на нее мою «норку», которая смотрелась несколько странно в этом помещении, стремящемся к званию притона, но пока его еще не достигнувшему.

В общем, мы расселись: дядя Леня – на диван, Коля – на раскладушку, а я – на стул.

– Что случилось? – взял быка за рога дядя Леня, уже полностью проснувшийся.

Я рассказала про Ису, опустив свой визит к Багаеву. Леонид Тарасович слушал очень внимательно, периодически задавая наводящие вопросы.

После завершения моего повествования художник встал с раскладушки, прошел к окну, к какой-то там папке, и извлек из нее рисунки.

– Взгляните-ка, Ксения, – предложил.

– Ах, да! – воскликнул дядя Леня, хлопая себя по лбу. – Совсем забыл. Не сообразил спросонья. Да, взгляни.

Мне предложили посмотреть на карандашные рисунки – портреты нескольких мужчин.

Хозяин кабинета на самом деле был Исой, а тот мужчина, что провожал нас в кабинет и присутствовал во время части разговора, напоминал Равиля Байрамгалина, хотя им и не являлся.

– Так, кто это может быть? – думал вслух дядя Леня, Николай тем временем уже взялся за карандаш. А я говорила ему, как исправить нос и прическу.

После того, как работа была завершена, дядя Леня долго смотрел на портрет, что-то прикидывая.

– Явно какой-то родственник Равиля, – наконец сказал он. – А в кабинете теперь, значит, Иса сидит? Все понятно. Все понятно. Этого и следовало ожидать. Так, а насчет тех ребят-то ты кому-то позвонила? Ну что избиты были? «Скорую» вызвала? Милицию? Или побоялась?

– Сашке звонила, – была вынуждена признаться я. – Мне его телефон продиктовали. Только когда звонила, не знала, что ему.

Леонид Тарасович в первую минуту удивился, потом задумался, затем сказал:

– Ладно, завтра, то есть уже сегодня, выясним, чем там дело закончилось.

– Дядя Леня, а при чем там Сашка? И его люди?

– Твой Сашка всегда при чем, – заметил дядя Леня. – Он в любую дырку без масла влезет. Если, конечно, в этой дырке хранятся бабки. Желательно крупные суммы и в иностранной валюте. А тут пахнет очень большими деньгами, Ксения. Сашок своего никогда не упустит. И ничего не делает просто так. Ладно, утро вечера мудренее. Давайте спать.